Александр Карцев - Школа самообороны для женщин и драконов
Сергей отменил прием пациентов на ближайшие полгода. (Еще раз отмечу, что все его пациенты были пациентками. К тому же, как правило, довольно привлекательными. Те же, которые не были привлекательными, были красивыми. Или очень красивыми. Ну, так уж получилось, что у Сергея были такие пациентки!). В этом не было ничего сложного. Давно прошли те времена, когда к нему обращались пациенты с острой болью. Жизнь сама поставила все на свои места. И если раньше к нему обращались за помощью, потому что что-то болело, то теперь — чтобы не болело. Была в этом небольшая разница. Как сказала ему однажды одна его пациентка, когда у неё прихватывало спину, она ни о чем не могла думать. Сутками напролёт. Кроме как о боли. На несколько дней эта боль выбивала её из колеи, из бизнеса, из жизни. Когда же она раз в полгода приходила на профилактический курс массажа, она тратила на это лишь несколько часов. При этом ничто не мешало ей думать о делах, о бизнесе, о жизни. Особенно о жизни. О личной жизни, разумеется. К тому же, когда у вас ничего не болит, ничто не мешает вам не только думать о личной жизни, но и заниматься ею. Ведь любовь — это не просто так, ею нужно заниматься.
Конечно же, пациенты с острой болью никуда не делись, просто их стало меньше. По одной простой причине — они стали больше внимания уделять профилактике. Появляться раз в полгода, упреждая периоды осенне-весенних обострений. Приходя чтобы еще немного укрепить свой организм, а не для того, чтобы его вылечить. Это называлось работой на опережение. И было естественно более разумным и эффективным.
Но на всякий случай, чтобы пациенты не волновались, Сергей оставил им номер моего телефона. Все мы в ответе за тех, кого приручили. Я обещал присмотреть за его пациентами. К тому же мы оба прекрасно знали, что пациентам чаще важна не сама помощь, а знание того, что есть место, где тебе всегда помогут. Это было куда важнее.
В том, что я ему не откажу, Сергей не сомневался. Для чего еще нужны друзья? Чтобы помогать в трудную минуту. Ах, да, еще чтобы было с кем попить пива.
Все это было год назад. Сергей рассказал, как получил служебный паспорт, собрал небольшую спортивную сумку и уже через два дня был на месте. На железнодорожном вокзале города Вроцлава его встретил улыбчивый польский капитан.
— Мишал Яблонски. Миша. Я буду вашим переводчиком. — Представился он. Капитан прекрасно говорил по-русски. Лишь при взгляде на красивую наборную трость Сергея он на мгновение перестал улыбаться. Но Сергей почти не опирался на свою трость, так что окружающие могли сразу же сделать правильный вывод. Трость нужна была ему не для опоры, а чтобы отмахиваться от красивых, но слишком настойчивых девушек. А для чего еще она может быть нужна?!
— Сергей. Очень приятно. Дзень добры. — Сережин польский оставлял желать лучшего.
На площади перед вокзалом их ждал серебристый Фиат «Полонез». У машины стоял еще один польский офицер. Он представился очень официально.
— Капитан Кшиштоф Клупа.
Кшиштоф взял Сережину сумку, положил её в багажник, открыл заднюю дверь машины и пригласил его присаживаться. При этом он с некоторой опаской посмотрел на трость Сергея. Возможно, в это мгновение у него в голове мелькнула мысль, что его новый знакомый — человек мягкий и пушистый, только злой. Добрые люди с такими большими палками в гости не ездят. Миша сел на переднее сидение рядом с Кшиштофом. Всю дорогу он оборачивался и болтал без умолку. Рассказывал что-то об училище, о Вроцлаве, о погоде и ещё о чем-то не существенном. В результате города Сергей толком не увидел. Обратил только внимание на то, что он очень старый и опрятный. Со множеством костелов и брусчатых мостовых. И множеством небольших палаток уличных торговцев фруктами. В полуденные часы город казался пустынным и очень тихим. Машин на улицах было не много. Как и пешеходов. Еще меньше на улицах было девушек. Но Сергей помнил одну детскую мудрость: «Ты можешь не видеть суслика, а он есть». Поэтому и не расстраивался. Пригород удивил его аккуратными и очень красивыми двух и трехэтажными коттеджами, стоящими вплотную на крошечных участках. Через несколько минут машина въехала на территорию военного училища.
Сергея сразу же проводили в штаб. Он представился начальнику училища. Они пообедали вместе. Это было хорошей приметой. Сергею нравилось, когда его сначала кормили, а уж потом заставляли работать. Тем более, когда кормили так вкусно и о делах не вспоминали. Хозяин стола был человеком гостеприимным. Стол ломился от угощений. И посидели они хорошо. После обеда начальник училища обрисовал в нескольких словах его задачу. Она была вполне обычной.
А затем Миша проводил его в гостиницу. Номер на втором этаже оказался очень большим и светлым. После вкусного обеда по закону Архимеда… После обеда здорово клонило в сон, нужно было срочно принимать волевое решение. И устраивать тихий час. Но Сергей еще никого не знал в этом городе из тех, кто мог бы составить ему в этом компанию. Спать одному он считал признаком дурного тона. К тому же через час ему предстояло познакомиться со своими новыми учениками. Поэтому вместо сна пришлось идти в ванную комнату, умываться. Приводить себя в порядок. И оставшееся время зубрить русско-польский разговорник. Последние дни он усердно его изучал. Еще в школе его приучили к мысли, что он должен разговаривать с местными жителями на их родном языке. Обычная дань уважения людям, находящимся рядом. На небольшом журнальном столике он поставил крошечного стеклянного дракончика. Это означало одно. Вот мы и дома.
Работа предстояла не пыльная. Пять дней в неделю, два часа в день Сергей должен был проводить занятия с курсантами разведфакультета. Днем. И сколько угодно часов ночью. Если у него, к примеру, будет бессонница. Или будет не с кем спать. Но командование училища надеялось, что до этого дело не дойдет. Что для занятий с курсантами ему будет хватать и дневных часов. Другими словами, дневные часы были обязательными. Ночные — на его усмотрение. Это было веским доводом для офицеров разведфака задуматься о его досуге. А в их сообразительности командование никогда не сомневалось.
Офицерам факультета было с кем проводить ночи и чем заниматься. Но они прекрасно понимали, что если не решат одну маленькую проблемку, по ночам им придется бегать с курсантами по лесам и болотам. Отрабатывать вводные и совершать ночные марш-броски. На это пойти они, естественно, не могли. Ведь они же были нормальными, разумными людьми. К тому же разведчиками. А разведчики, это ещё те жуки! Им даже летать лениво. А уж бегать и, тем более, работать… Даже думать об этом не хотелось!
Сергей сам был таким. В том, что польские разведчики могут отличаться от наших разведчиков, он сильно сомневался. Ну, может быть, самую малость. Ростом, весом, размером ноги?! Больше ничем. Ведь разведчик — это не профессия. Это диагноз. Который ставится один раз и на всю жизнь. Точно так же, как острое респираторное заболевание не может быть немецким или французским. ОРЗ оно и в Африке ОРЗ!
В этом Сергей убедился тем же вечером. А еще он открыл для себя, что у офицеров, служащих в разных армиях очень много различий. И это не только форма, в которую одеты офицеры. Их благосостояние. Положение в обществе. В первую очередь это их традиции. Через несколько дней Сергей спросил у Миши Яблонского, почему польские офицеры так сильно отличаются от российских? Миша ответил, не задумываясь.
— Как говорил один мудрец, не дай мне бог жить в эпоху перемен. Кстати, его звали Конфуцием. Вы о нем наверняка слышали. В вашей стране не хватает стабильности. В вашей истории были русские офицеры, красные командиры, советские офицеры, теперь российские офицеры. И всё это не более чем за столетний период. Вы постоянно живете в эпоху перемен. У нас же всегда были только одни офицеры. Офицеры Войска Польского. Этим всё сказано.
Надо было слышать Мишин голос в этот момент. Это действительно было достойно уважения. И здесь было над чем подумать.
Сергей всегда гордился своей профессией. Любил военную форму. Но ходил в штатском. Где-то в архивах Президиума Верховного Совета СССР хранились Указы от 28 сентября 1987 года о награждении его медалью «За Отвагу» и от 8 декабря 1988 года орденом «Красной Звезды». Где-то в шкафу валялись еще несколько медалей. В том числе и иностранные. Носить их он стеснялся. В Москве в те дни не сильно жаловали людей в военной форме. Участников Великой отечественной войны называли ветеранами. Афганцев называли оккупантами. Иногда интернационалистами. Что по действующему законодательству означало «ветераны второго сорта». А разве одна война чем-то отличается от другой? У войн бывают разные цели, разные причины. Они могут быть захватническими или освободительными. Вот только осколочные ранения в живот или ампутированные ноги выглядят одинаково на любой войне. Да и пули над головами солдат и офицеров на поле боя свистят одинаково. Но государство усердно продолжало делить участников различных войн и конфликтов на ветеранов первого, второго и третьего сорта. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
