Иван Бережной - Два рейда
Удачные бои воодушевляли бойцов. Постепенно забывалась первая неудача под Столином. Соединение восстанавливало свою боевую славу. Вместе с тем рос и авторитет Верши-горы.
В Ковеле, Камень-Каширском и Любомли стояли крупные гарнизоны противника. В бой с ними решили не ввязываться, двинулись в обход. Железную дорогу Брест—Ковель преодолев ли с боем. Еще до подхода колонны эскадрон во главе с Ленкиным разгромил охрану и захватил переезд. Вправо и влево от переезда стали заслоном роты третьего батальона.
Вслед за разведкой колонна устремилась через «железку». В это время из Бреста подошел воинский эшелон. По вагонам ударили партизаны из бронебоек, пулеметов и автоматов. Загрохотали взрывы гранат. Артиллерия в упор расстреливала автомашины и танки на платформах. Боем руководил командир батальона Петр Брайко.
Колонна еще продолжала тянуться через дорогу, а Брайко прискакал к переезду и доложил находившемуся там Войцеховичу об уничтожении охраны и разгроме эшелона.
Оставив позади железную дорогу Брест—Ковель, мы углубились в тыл врага и развернули активные действия на Волыни.
— Вот мы и вышли на оперативный простор. Гуляй теперь, душа партизанская! — весело сказал Вершигора, припоминая любимое изречение покойного комиссара С. В. Руднева.
Погоны
Белой извилистой лентой вьется лесная дорога. Ночь тихая, с легким морозцем. В воздухе блуждают редкие снежинки. Бесшумно и ритмично движется партизанская колонна. В головной походной заставе — разведывательная и третья роты. Впереди — кавэскадрон Усача, а позади, словно сжатая до предела пружина, все соединение, готовое в любую минуту развернуться и вступить в бой.
Вот уже полмесяца, как мы в походе. Вершигора унаследовал тактику Ковпака. Пытаясь ввести в заблуждение немецкое командование, он бросает соединение то в одну, то в другую стороны. Вчера мы шли на запад, а сегодня повернули на юг. Трудно предугадать, куда и на какие дела ведет нас новый командир. Понятно лишь одно: бои по разгрому мелких гарнизонов врага и стычки о гитлеровцами на шоссейных и железных дорогах — это лишь частная задача. Главное впереди. Но где, в каком районе развернутся основные события?
Особенно непонятно поведение командира политруку разведроты Роберту Клейну.
— В толк не возьму — почему мы то плетемся, то несемся сломя голову? Идем, идем в одном направлении, потом вдруг шарахаемся в противоположную сторону. Почему бы не сказать: идем туда-то? — недоумевал он.
Я рассказал Роберту, что еще Ковпаком и Рудневым заведен такой порядок, при котором о замысле командира до определенного времени знают лишь начальник штаба и комиссар.
— Понимаю… конспирация! А насчет того, что каждый солдат должен знать свой маневр?
— На ближайший один-два перехода знают все. Этого вполне достаточно.
Клейн немного помолчал, а потом спросил хитровато:
— Ну а ты как думаешь: куда пойдем?
Мне замысел командования тоже не был известен. Но опыт проведенных рейдов научил строить предположения.
— Одно из двух: на запад или на юг, ответил я. — В этих направлениях зачастили наши разведчики. А это уж верный признак.
…Незадолго до рассвета в селе Крымно мы настигли кавалеристов. Они задержали подводу, на которой ехали мужчина и девушка.
— Кто они? — спросил Роберт, указывая на задержанных.
— Местные, из Кукуриков, — ответил Саша. — Старик говорит, что там полно бандеровцев.
Послышался топот скачущих коней. К нам подъехали Вершигора, Войцехович, Москаленко и Бакрадзе в сопровождении связных.
— Почему остановились? — спросил Петр Петрович.
Ленкин доложил.
— Сколько бандеровцев в селе? — спросил Вершигора крестьянина.
— Дуже богато. Сотня чи две, а может, усе три наберется, — ответил дядько.
— Так сколько же: сотня или три?
— Мабуть, три, — растерянно проговорил дядько.
— Курень там, — осмелев, подсказала девушка.
— Что это значит — курень? — спросил Бакрадзе.
— Так запорожские казаки называли полк, — ответил Москаленко.
— Видал, куда хватили! — возмутился Ленкин.
— Курень так курень, — сказал Вершигора. — Придется его развалить.
Разгром бандеровцев поручили эскадрону Ленкина и трем ротам первого батальона под командованием Бакрадзе. Куль-баку предупредили, чтобы его батальон был наготове.
Партизанские роты и кавэскадрон к Кукурикам подошли на рассвете 19 января. В некоторых хатах уже горел свет. Вокруг — тишина. Ковпаковцы бесшумно обезоружили часовых, внезапно ворвались в село. Застигнутые врасплох бандиты попытались организовать оборону, но из этого ничего не получилось. Слишком неожиданным и мощным был удар.
Бандеровцы не устояли, начали разбегаться кто куда. Но и вырвавшись из села, они попадали под прицельный огонь второго батальона, заблаговременно перекрывшего выходы из Кукуриков.
С бандой покончили до восхода солнца. Однако через некоторое время бандеровцы попытались захватить село, но были отбиты. В преследование послали пятую роту Ларионова… В этом бою был разгромлен весь курень Лысого вместе со штабом.
Утром я зашел в штаб соединения и застал там Вершигору, Войцеховича и Ленкина. Петр Петрович распекал Усача.
— Как же это твои орлы упустили такую важную птицу? Может, это был сотник или сам атаман Гончаренко…
Прислушиваясь к разговору, я сразу понял, о чем идет речь. Произошел неприятный случай. После того как была разгромлена банда, наши подразделения вошли в село и разместились на дневку. Выставили заставы, развели людей по хатам, замаскировали повозки. Некоторые, наскоро перекусив, ложились спать. Неожиданно на улице поднялась стрельба. Партизаны выбегали из хат и не могли понять причины тревоги. Лишь там, где располагались кавалеристы, продолжалась автоматная трескотня. Стрельба оборвалась так же внезапно, как и вспыхнула.
По улице шел расстроенный Ленкин.
— Что случилось, Саша? — спросил я.
— Часовой — шляпа. Бандита упустил, — зло проговорил Ленкин. — Понимаешь, в стогу, сена сидел. Когда в селе стало тихо, он выбрался оттуда и направился через двор на огород. Часовой посчитал его местным, но все же спросил пропуск. Тот ответил. Тут бы и задержать его. Откуда крестьянину знать пропуск? А часовой уши развесил и пропустил. Бандит, не будь дурак, вскочил на одну из наших лошадей, стоявших у плетня, и был таков… Всем эскадроном по нему палили, а он как заколдованный. Нырнул в лес, теперь ищи-свищи… Говорят, какой-то начальник…
Вот за это Вершигора и ругал командира эскадрона.
— Будь он неладный. Откуда он взялся на мою голову. Хотите, я вам к вечеру десяток бандитов приведу? — оправдывался Ленкин.
— Суть не в бандите. Дисциплина у твоих хлопцев хромает. Бдительность потеряли. Так и шпиону легко к нам пробраться, — наставительно говорил Вершигора…
Отпустив Ленкина, Петр Петрович выслушал мой доклад о высылке разведгруппы, а потом, кивнув в сторону стола, на котором валялась куча документов, пригласил:
— Присаживайся. Знакомься с трофеями — любопытные вещи попадаются. Тебе это надо знать.
Я начал перечитывать документ за документом. Чего только там не было! И договоры, заключенные с немцами, и приказы бандитских главарей, и сводки различного рода, и даже инструкция, как должен молодой человек ухаживать за девушкой. Упоминалось и об офицерской школе «лесных черней».
— Что это за школа? Я о ней слышал еще в прошлом году. Контрразведчики тоже докладывают, а где она — никто толком сказать не может. Надо заняться ею, — сказал Вершигора.
Но особое внимание среди всей кипы бумаг Привлекли два документа: договор бандеровцев, с фашистами и инструкция об отношении к партизанам и Красной Армий.
Первый документ красноречиво раскрывал совместные действия фашистов и украинских буржуазных националистов. Оказывается, у них были согласованные планы по борьбе с партизанами. Гитлеровцы выделили для бандеровцев специальные железнодорожные переезды.
— Это нам пригодится, — сказал Петр Петрович, отмечая на карте неохраняемые переезды.
Второй документ, который привлек внимание Вершигоры и Войцеховича, также имел для нас практическое значение. В отношении партизан инструкция требовала проводить жесткую политику. Рекомендовалось для борьбы использовать все возможные средства и методы, действовать совместно с гитлеровскими войсками.
Что же касается отношений к Красной Армии, то тут планировалась более гибкая тактика. Предлагалось в открытый бой с передовыми частями не вступать, пропускать их и совершать налеты на тыловые подразделения. В первую очередь уничтожать командный и политический состав. Широко привлекать для этого красивых женщин. Они должны завлекать «красных офицеров» и истреблять. Указывалось, что фронтовые войска легко отличить от партизан по погонам. Был и такой пункт, который требовал еще до подхода Красной Армии создавать террористическое подполье. Видимо, руководство украинских буржуазных националистов не очень надеялось на победу фашизма и заранее готовилось к подрывной деятельности в советском тылу.
