Анатолий Сульянов - Расколотое небо
— Не было раньше знака, товарищ полковник! — не успокаивался водитель. — Давайте остановимся. Впереди река!
Привыкший командовать, Махов редко прислушивался к чьим-то советам…
Из темноты неожиданно выросли два столба с тонким шлагбаумом и знаком запрета движения. Махов хорошо знал эту дорогу и даже не думал, что здесь могут быть какие-то ограничения и запреты. До него донесся треск, звон разбитых стекол фар. Водитель закричал: «Стойте!» Рывком открыл дверцу и вывалился в темноту.
Махов успел нажать на педаль тормоза, но газик, рыча мотором, рухнул вниз, с обрыва, ударился левой дверцей о бетонный столб и медленно погрузился в темную воду…
Махов не знал, что несколько дней назад мост через реку разобрали для ремонта.
5
Горегляда и Северина встречали Тягунов, Черный и Выставкин. Выслушав доклады о проделанной работе и ходе предварительной подготовки, Горегляд спросил инженера полка:
— Двигатели к спаркам подвезли?
— Звонил начальник техснабжения, к обеду обещал доставить на склад.
— Какой склад? О чем, Олег Федорович, вы говорите? Со станции прямо в ТЭЧ! А вас прошу создать две бригады, укрепить их техниками и механиками эскадрилий и, не откладывая ни на минуту, начать замену двигателей. Срок — сутки!
— Сутки? — удивился Черный.
— И ни часа больше! Завтра ночью обе спарки должны летать!
Инженер надвинул фуражку на самые брови. Он не раз сталкивался со сжатыми сроками, но чтобы за сутки заменить два двигателя, опробовать все системы, облетать самолеты и выдать их на плановые полеты — такого еще не было. Черный чувствовал, что сделать это необходимо, но представлял и все трудности, а главное — всю опасность спешки. Сроки почти нереальные, неизбежны ошибки и огрехи. Нельзя так! Надо немедленно и решительно отказаться.
— Никак нельзя за сутки, товарищ командир! Снять старые и поставить новые двигатели, опробовать их на земле и в воздухе… Никак. Это же не МиГ-17.
Он сгорбился, приготовившись, в который раз, испытать силу командирского гнева.
— И тем не менее — надо! Понимаешь, друг ты мой любезный, надо! — Горегляд обнял Черного за плечи, усадил на густую траву и сам сел рядом. — Надо!
Голос у командира был негромкий, добрый, уважительный. Черный удивился: ждал разноса, а тут — просьба. Непривычно… Он вздохнул. Конечно, можно попробовать, отчего ж… Раз надо…
Чем больше говорил Горегляд, убеждая его в крайней необходимости заменить двигатели за сутки, тем бодрее и решительнее становился главный инженер полка.
— Убедили, товарищ командир!
— Прекрасно! Прошу тебя, Олег Федорович, немедля отправляйся в ТЭЧ и готовь бригады. Из эскадрилий возьми лучших техников и механиков. Не забудь о ночном освещении. Мы с замполитом перекусим и подъедем к тебе, поговорим с людьми, попросим их.
Черный поднялся и заспешил к ангару, мысленно прикидывая план работ.
Из столовой Горегляд и Северин отправились в ТЭЧ. Подъезжая, они увидели перед ангаром две группы одетых в комбинезоны людей. Черный заканчивал инструктаж.
Завидев командира и замполита, он негромко подал команду «Смирно!» и доложил Горегляду.
Горегляд заговорил неторопливо и рассудительно, расхаживая вдоль строя и сцепив руки. Казалось, в нем ничего не было от начальника, и даже ровные шеренги строя выгнулись, образовав полукруг. Горегляд не учил Стоявших перед ним людей, как лучше организовать работу, это они знали сами; он просто надеялся на всех, он был уверен, что каждый сегодня, когда усложнилась обстановка, поработает за двоих, и от этой его уверенности у механиков и техников светлели глаза.
— Товарищ полковник, мы все поняли. Хочу сказать вам, что каждый потрудится на совесть. — Муромян еще что-то хотел добавить, но не смог. Досадуя на себя, виновато заморгал глазами, ссутулился и шагнул на свое место, во вторую шеренгу.
— На таких вот, как Муромян, готов во всем положиться, — произнес Горегляд, полуобернувшись к замполиту. — С ними не только двигатели за одну ночь сменишь — горы свернуть можно!
Северин утвердительно кивнул.
Черный подошел к Горегляду:
— Будем начинать?
Тот, казалось, не слышал. Потом, будто очнувшись, заторопился:
— Да, да, Олег Федорович, начинайте!
Подготовку к летной смене Горегляд и Северин завершили поздно, когда над гарнизоном повисла темная ночь. Выйдя из штаба, оба уселись в газик и, растолкав уснувшего шофера, двинулись к ангару. По дороге на стоянку оба молчали и заговорили лишь после того, как вышли из машины и Горегляду доложили оба руководителя бригад.
В ангаре было светло, люди не суетились, работали молча и сосредоточенно. Во всем чувствовался порядок, Горегляд обошел обе машины, заглянул в кабины и, довольный тем, что увидел, вышел на улицу, в темноту.
— Надо бы чайком погреть людей. Лучше бы приварок какой, да где его взять? Пусть подвезут хлеба и по куску сала, — вслух подумал он, прикуривая сигарету, — Как думаешь, комиссар?
— Дельное предложение.
— Давай-ка вместе позвоним комбату — пусть своего начпрода заставит ночь побыть здесь, в ТЭЧ. Да чтобы приехал не с пустыми руками.
Степан Тарасович подошел к висевшему на стене ангара телефону, попросил соединить его с квартирой командира батальона обеспечения Колодешникова.
— Не спишь? Спал? Рано ложишься, комбат. А мы с Севериным звоним тебе из ТЭЧ. Что случилось? Ничего особенного. Просто сотня людей рядом с нами трудится. Пора заканчивать, говоришь? Рано. Им всю ноченьку вкалывать придется. Ты нам не нужен, отдыхай. Пришли лучше, будь ласка, своего начпрода с харчами. Где взять? А летчики на ужине редко бывают, да и у тебя в загашнике кое-что есть, сам недавно хвалился. Так мы ждем. Сколько людей? — Горегляд вопросительно посмотрел на Черного, тот тихо ответил: «Сто пять человек». — Сто пять, понял? Ну, спокойной тебе ночи! — Положив трубку телефона, Горегляд ухмыльнулся. — Уговорил комбата, покормит. — И, обращаясь к Черному, предложил: — А может, ночью двухсменку ввести: одни работают, другие часика три пусть поспят?
— Разумно, товарищ командир. Сейчас мы со старшими бригад распределим людей по сменам.
— Ну и добро! Есть еще ко мне вопросы? Нет. Тогда мы с комиссаром поедем домой. Завтра всю ночь летать, надо хорошенько выспаться.
Он пожал офицерам руки, сел в газик. Сказал шоферу:
— Домой. Устал как черт. Только не спеши, полегоньку. Надо мозгами поворочать, чтоб завтра легче работалось.
Машина катилась ровно, без подскоков и рывков, и Горегляд, откинувшись на спинку сиденья, молчал. А думал он о днях, которые остались в его распоряжении до того часа, когда он перед строем полка доложит командиру дивизии о готовности к боевому дежурству. Он придирчиво взвешивал все ресурсы полка и мучительно искал скрытые резервы, которые надо немедля пустить в дело. Надо еще разок проверить технику, засадить людей за изучение материальной части самолета, двигателя и оборудования. Без знания техники далеко не улетишь. До первого крутого поворота. Техника, техника…
С этой мыслью он попрощался с замполитом и лег спать, с ней же и проснулся рано утром и, как только увидел Северина, поспешил поделиться с ним своими задумками:
— Дадим задание составить в эскадрильях расписания занятий по изучению техники. Начинать рабочий день и завершать изучением самолета. Сегодня, перед тем как сесть в инструкторскую кабину, начну беседу с летчиком проверкой его знаний по технике; закончу полет — снова вопрос по самолету. Тебе тоже советую. Объявляем в полку декаду техники! А тебя прошу позаботиться о гласности и наглядности. Смелее показывай лучших и отстающих. Соревнование развернуть…
— Короче, десять дней, которые потрясут полк… по технике!
— Правильно! Именно потрясут!
Горегляд взялся за дело горячо. По полку пополз слух, что он поставил низкую оценку по знанию систем самолета даже Брызгалину. Летчики и техники, подготовившись к полетам, спешили в учебную базу, где работал консультационный пункт, дежурили инженеры, с утра и до позднего вечера работала техническая библиотека.
После той памятной ночи, когда в ТЭЧ за сутки были заменены двигатели на спарках, утром к Горегляду в кабинет зашел Брызгалин. Горегляд не знал, что недавно Эра Брызгалина категорически заявила мужу:
— В этой дыре я больше жить не собираюсь! Твой Махов — болтун. Поеду к папе, он нам поможет.
Брызгалин пытался успокоить жену, но ему это не удалось. Спал плохо, и когда появился перед Гореглядом, тот окинул его внимательным взглядом.
— Спарки облетывать под облаками нельзя! — решительно произнес Брызгалин.
— Вы правы, но мы и не собираемся на этих спарках летать выше пяти тысяч метров. Установится погода, сразу же облетаем.
