Виктор Муратов - Перевал
— Скоро, теперь скоро, — шептал он пересохшими губами и, выждав темноту, продолжал ползти.
Стреляли наугад, и очереди трассирующих пуль перечеркивали подлесок в разных направлениях. Одна из этих пуль обожгла Клаусу шею. Но он не чувствовал боли, только спина была липкой и мокрой. Клаус не знал, что три другие пули уже вонзились в тело старшего лейтенанта Рокотова и что его спина была мокрой от крови Степана. Он узнал об этом уже за перевалом, у самой кромки леса, когда навстречу ему из-за деревьев подползли трое русских солдат. Они удивились, увидев перед собой немецкого офицера и русского командира. Но, видимо, сообразив, в чем дело, один из солдат перевернул Степана Рокотова на спину, припал ухом к груди и сказал:
— А старшой-то вроде мертвый.
Клаус вначале не понял, о чем говорит солдат. Потом до его сознания дошел весь трагический смысл этих слов. Он рванулся к Степану Рокотову, схватил его за плечи, стал ощупывать руками тело, застывшее лицо.
— Он не может быть мертвым! — в отчаянии говорил Клаус. — Он был живой!
— Ладно, Рябухин, — сказал другой солдат, очевидно старший, — давай их в медсанбат. Немец навроде тоже ранен. Я доложу капитану Сироте. Разберутся.
4
Генерала Хофера разбудил дежурный офицер:
— Простите, господин генерал, к вам гости.
— Кто? — удивился Хофер.
— Доктор Берк и господин Николадзе.
— Хорошо, сейчас оденусь, — проговорил Хофер, а сам подумал: «Что еще за господин Николадзе?»
Для Хофера встреча с доктором Берком не была приятной. Родственники и в Берлине-то не очень дружили. Они, видимо, никогда бы не встречались, если бы не Диана. После переезда дочери к Беркам генералу Хоферу волей-неволей приходилось наведываться то в переулок «Анна Мария», то в Бад-Зааров. У генерала Хофера было мало общего с дипломатом Берком, но любовь Дианы к Клаусу вынуждала Хофера бывать в обществе, которое собиралось обычно в доме Берка.
Навещая дочь, генерал Хофер обычно старался уединяться с Дианой и Клаусом. Бесконечные разглагольствования дипломатов, среди которых не было ни одного военного, претили Хоферу. Он всегда считал, что в конечном счете политику решают не дипломаты, а солдаты. Чувствуя свое превосходство, Хофер старался избегать бесполезных разговоров за столом у доктора Берка. Другое дело беседы с зятем — Клаусом. Этот парень всегда нравился Хоферу, но вот теперь предстоял нелегкий разговор с его отцом.
Доктор Берк уже знал о том, что случилось с Клаусом. Но знал лишь результат, — знал лишь, что Клаус пропал. Но как пропал? Что значит пропал? Погиб в бою — это понятно. Но пропал? По телефону Хофер не мог говорить ему о том, что Клаус пропал вместе с русским командиром.
Доктор Берк, от самого порога растопырив пухлые руки, короткими шажками засеменил к генералу Хоферу.
— Здравствуй, Генрих. Вот ведь как, дорогой Генрих. Как же это? Как же, а? — Берк обнял генерала, положил на его погон лысую голову и всхлипнул.
В другое время генерал Хофер отстранился бы брезгливо, но сейчас, похлопывая Берка по плечу, с искренней грустью проговорил:
— Что поделаешь, Отто. Успокойся, Отто, война.
Александр Николадзе, ставший невольным свидетелем этой семейной сцены, скромно стоял в сторонке и ждал, когда эти сентиментальные немцы утешат друг друга.
Наконец доктор Берк представил Николадзе генералу. Они раскланялись.
— Рад приветствовать князя в его родных местах. Прошу к столу, господа.
— Благодарю, господин генерал, — приложил по-кавказски руку к груди Николадзе. — Мои родные места за Кавказским хребтом. Теперь уже совсем рядом. Буду рад, господин генерал, видеть вас у себя в доме.
— Вы из Тбилиси?
— Можно сказать, да, из Мцхеты. Это древняя столица Грузии, рядом с Тбилиси, прекрасное место. Скоро увидите.
— Вы уверены, что скоро?
— Убежден. Великая германская армия…
— Есть вести из Берлина, Отто? — равнодушно перебил Николадзе генерал. — Как внук?
— Растет. Здоров, — ответил Берк, несколько смущенный бесцеремонностью генерала, и, чтобы как-то сгладить неловкость, пояснил Николадзе: — Мы с генералом Хофером уже деды.
— Да, деды… — вздохнул генерал. Он помолчал и, как бы отгоняя от себя грусть, обратился к доктору Берку: — Надолго к нам?
— Уже сегодня поедем в Нальчик, там состоится митинг освобожденных горских народов.
— Нашли время! Еще далеко не все горские народы освобождены.
— Что вы, господин генерал, именно теперь этому событию придается большое политическое значение. От ставропольского казачества прибудет генерал Шепетильников, от Кабардино-Балкарии — князья Келеметов и Шевкетов, от Черкессии — князь Султан-Гирей, от…
— От Грузии, конечно, вы, господин Николадзе?!
— Будет зачитано обращение генералов Краснова и Шкуро, — оставив без внимания иронию генерала, продолжал Николадзе. — Вы увидите истинное отношение горцев к немецкой армии, господин генерал. Я знаю наверняка, что горцы приготовили вам в дар белого коня. На Кавказе это знак глубочайшего уважения.
— Мне, господин Николадзе, конь не нужен. Даже белый, — холодно прервал Хофер. — Мне нужны танки, мне нужны пушки и люди. На белом коне я не выиграю сражение за перевалы у генерала Севидова.
— Кстати, Генрих, о генерале Севидове, — вмешался в разговор доктор Берк. — Как говорят, чем черт не шутит. Иногда белый конь может быть сильнее танковой дивизии.
— Ты о чем, Отто?
— На митинге выступит родной брат генерала Севидова, офицер Красной Армии. Это хороший козырь в наших руках.
— Вы всерьез надеетесь на этот козырь? Генерал Севидов проклянет своего брата-предателя, и все.
— Не совсем так, господин генерал, — мягко возразил Николадзе. — Выступление красного командира — брата большевистского генерала, который воюет на Кавказе, вызовет сильный резонанс. Этот резонанс, безусловно, можно с толком эксплуатировать. На митинг прибудут представители старейшин, с их помощью мы надеемся пополнить легионы. А использование тюркских легионов на Кавказе имеет особое значение. Уже одним своим присутствием в районах боевых действий они могут разлагающе действовать на своих земляков, сражающихся на стороне Советов… А теперь, господин генерал, разрешите откланяться… Меня ждут в Нальчике. И потом… У вас родственные дела…
— Понимаю, господин Николадзе, не смею задерживать.
Оставшись вдвоем, Хофер и Берк не решались смотреть друг другу в глаза. Каждый понимал неизбежность неприятного разговора, и каждый чувствовал свою вину в том, что произошло с Клаусом.
— Самое скверное, — наконец прервал тягостное молчание Хофер, — уверенность Ганса Штауфендорфа в том, что Клаус добровольно перебежал к русским.
— Это чудовищная нелепость, — побледнел Берк. — Ты-то, надеюсь, прекрасно понимаешь, что такое подозрение — чудовищная нелепость?
Стоя у окна спиной к Берку, Хофер лишь пожал плечами.
— Почему ты молчишь, Генрих?
— Клаус пропал вместе с раненым русским командиром старшим лейтенантом Рокотовым.
— Что ж из этого? Русский мог бежать из плена, а Клаус — преследовать его и погибнуть… Разве ты этого не допускаешь? — дрожа как в лихорадке, спрашивал доктор Берк. — Разве не могло так быть, Генрих?!
— Ганс утверждает, что Клаус и этот русский, Рокотов, были друзьями еще до войны, вместе ходили в горы.
— Что же из этого? Ганс тоже ходил с русскими в горы!
— Да, но Ганс служит в моей дивизии, а Клаус…
— Что Клаус?! Что ты говоришь? Как ты смеешь?! Это ты, ты не уберег моего сына, ты погубил его!
Доктор Берк выкрикивал обвинения, хотя сам уже понимал, что обвинять в происшедшем он может только себя. Генерал Хофер стоял у окна и, казалось, не реагировал на истерику. Это отрезвляюще подействовало на Берка.
— Что же теперь будет?.. Что теперь будет? — сидя неподвижно в кресле и глядя в одну точку, повторял он.
— Успокойся, Отто, может, все еще обойдется — ведь ты имеешь немало заслуг перед рейхом.
— Да разве я о себе… Но этот Ганс… Как он смеет? Ведь он тоже дружил с Клаусом.
— Но себе, старина, надо подумать… Ведь у нас с тобой общий внук. Я не хотел говорить при этом князе, но… Надеюсь, господа там, наверху, учтут твои заслуги перед рейхом. Они не должны оставить без внимания, что брат генерала Севидова стал служить рейху благодаря твоим усилиям. Пойми, случай с Клаусом и мне не делает чести. Ганс Штауфендорф пытается меня шантажировать. Но ему не удастся испортить наши репутации, Отто. Я найду способ заставить этого Ганса…. — Хофер не договорил: в комнату порывисто вошел генерал Конрад.
Хофер ждал приезда генерала Конрада, и все же визит командира корпуса в ночное время явился для него неожиданностью. Очевидно, случилось что-то чрезвычайное.
