Максим Михайлов - Мы все - осетины
Что-то похожее, видимо, ощущали и остальные идущие редкой цепью бойцы, потому что когда резко скрипнула несмазанными петлями входная дверь, и звук этот стегнул по натянутым до последнего предал нервам хлестким кнутом, все как один инстинктивно присели, втягивая головы в плечи и выкидывая вперед автоматы, словно пытаясь таким образом защититься от неведомой опасности. Противный скрип еще висел в воздухе, еще звучал, умирая, тоскливыми нотами, а на крыльцо уже вывалился небритый мужик в спортивных штанах и выгоревшей заношенной футболке. Я чуть было не выстрелил с перепугу, но, слава богу, вовремя разглядел, что мужик безоружен и напуган еще больше моего. Обведя ошалелым взглядом припавших к земле разведчиков, он стремительно сиганул в примыкавшие к дому кусты и завозился в них, проламываясь сквозь тонкие ветви. Тут уж сработал извечный инстинкт — бегущего догоняй! Две пятнистые фигуры без команды сорвались с низкого старта и в несколько гигантских прыжков настигли беглеца. Тот попытался было сопротивляться, махнул бестолково рукой, зацепив только воздух и тут же смачно хрустнул впечатавшийся прямо в лицо приклад. Мужик завалился от удара как подрубленный. А пятнистые ловко подхватив его под локти уже волокли свою добычу назад, туда, где замерли ощетинившись настороженными стволами остальные.
— Мелкий, Хлыст, проверьте дом, только аккуратно, может этот пидор не один там сидел, — деловито махнул рукой старший разведчик.
Двое бойцов синхронно кивнули и уступом прикрывая друг друга двинулись к дому. Сам Сева склонился над жалобно скулящим в траве найденышем.
Вид у мужика был сейчас тот еще: из свернутого набок ударом приклада носа густо текла темная венозная кровь, молочно-белые, закатившиеся от ужаса глаза слепо уставились в окружающий мир, наверняка, видя собравшихся вокруг разведчиков, но не донося эту информацию до скукожившегося в страхе, судорожно пытающегося нырнуть в спасительное забытье мозга. Грязный, всклокоченный, со слипшимися от пота, спутанными волосами, пленник представлял собой весьма жалкое зрелище. Лично я глубоко сомневался, что вот это ничтожество могло действительно корректировать обрушившийся на нас минометный огонь. Но старший разведчик, похоже, был другого мнения. Склонившись над крупно дрожащим телом он без лишней брезгливости деловито охлопал его, порылся в карманах и вдруг извлек на свет импортную малогабаритную рацию.
— Ого! Это мы удачно зашли!
— Вот, Сева, глянь, тоже у него было. Скинуть незаметно хотел, падла!
Один из возвышавшихся над пленником разведчиков протянул старшему потертый кожаный футляр на узком ремешке, я такие уже видел, поэтому вполне мог предположить, что окажется внутри. Ну точно! Стандартный артиллерийский бинокль, старая добрая восьмикратка, со шкалой делений угломера, милое дело для корректировки по боковым поправкам. Вот как бывает обманчива внешность. Под овечьей шкурой перепуганного местного жителя скрывался матерый волчара. Оценив обе находки Сева коротко кивнул одному из бойцов:
— Однозначно, твой пациент, Псих, работай!
— Кто за второго? — отвернувшись, так чтобы не слышал пленник, вопросительно вскинул подбородок Псих.
Сева быстро оббежал глазами последнего оставшегося и неуверенно жмущегося рядом какого-то нескладного вида солдата и разочарованно цокнул языком:
— Ну, давай, что ли, я сам подыграю. А ты, молодой, по сторонам посматривай пока мы работаем, — и впервые соизволив заметить нас с Русланом, снисходительно буркнул: — Ну и вы, мужики, тоже хлебальниками не щелкайте, а то, мало ли…
Я автоматически согласно кивнул, Руслан тоже что-то буркнул себе под нос, явно недовольный столь малозначительной ролью. А названный Психом боец, тем временем уже приступил к работе. Отвернувшись на миг с силой провел ладонями по лицу сверху вниз, и когда он отнял их, это был уже совсем другой человек. Преображение произошло просто мгновенно, теперь перед нами стоял не спокойный и уравновешенный солдат, а контуженный на всю голову отморозок, разве что пену изо рта не пускал хлопьями. Меня аж передернуло от столь неожиданного и радикального превращения. Во все глаза я смотрел, что же будет дальше, уже понимая за что этого флегматичного и добродушного с виду парня прозвали Психом.
Солдат меж тем, рыкнув что-то нечленораздельное и явно матерное ухватил обеими руками пленника за грудки и одним сильным рывком вздернул его на подламывающиеся ноги, притянул к себе яростно взрыкивая, брызгая слюной прямо ему в лицо, впиваясь горящим неподдельной ненавистью взглядом в расфокусированные зрачки.
— Падла! Наводил на нас значит?! Убить хотел, сука! На!
Две размашистые хлесткие оплеухи обрушились на лицо пленника.
— Я тебя, падла, пополам порву! Зубами грызть буду! Веришь мне, сука?! Веришь?!
Пленник отчаянно трясет головой, будто паралитик, глаза его кажется сейчас выпрыгнут из орбит. Неожиданно мой взгляд утыкается в расплывающееся у него по брюкам темное пятно и совсем неуместная сейчас брезгливая жалость скручивает мне горло.
— Прямо здесь тебя закопаю, урод! На куски порежу! — беснуется Псих.
Звонко шлепают одна за другой оглушительные оплеухи от которых голова пленника мотается туда-сюда в разные стороны. Сева внимательно наблюдает со стороны, дожидается переломного момента, когда грузин окажется в достаточной мере сломлен и запуган совершенно дикими угрозами которые изрыгает Псих, впрочем, глядя на него я без малейших колебаний верю в абсолютную их реальность.
Наконец, Сева сочтя, что клиент окончательно дошел до кондиции, решительно вклинившись между палачом и жертвой вмешивается в ход событий. Псих делает шаг назад, выпуская из кулака скрученную на груди майку корректировщика, и тот кулем валится наземь, ноги отказываются вертикально держать его тело. Сева усаживается перед ним на корточки и сочувственно заглядывает в лицо.
— Тебя как зовут, дорогой?
Обычный вопрос заданный спокойным доброжелательным тоном, повергает пленника в шок, губы его прыгают, выталкивая наружу лишь непонятные сиплые звуки, он пытается придержать их дрожащими пальцами, размазывая по лицу все еще сочащуюся из носа кровь.
— Гоги? Гиви? Мамука? — перечисляет грузинские имена Сева.
Пленник отрицательно мотает головой и немного успокоившись и совладав таки с непослушными губами выдавливает:
— Ре… Резо…
— Резо, значит, ну хорошо, — тут же подхватывает Сева. — Мама, папа живы?
— Ж-живы… — заикается непонимающе крутя головой пленник.
— Жена, дети есть? — в голосе разведчика искреннее участие.
— Е-есть, — стонет пленный с надеждой вглядываясь в его лицо, с маху считывая сочувственную улыбку. — Есть, двое, мальчики…
— Здорово! — улыбается ему Сева. — Мальчики это здорово!
Корректировщик быстро-быстро кивает, соглашаясь, он сейчас со всем готов согласиться, лишь бы больше не били, лишь бы не пустили к нему снова того страшного отморозка, что зло сопит сейчас за спиной этого доброго, хорошего солдата.
— Хорошо, когда есть семья и дети, — мечтательно качает головой Сева, и тут же жестко добавляет: — Плохо, когда ее кормить некому! Плохо, когда дети без отца растут!
Пленный крупно вздрагивает и пытается встать на колени, тянет к разведчику руки:
— Не убивайте, не убивайте… Не надо… Пожалуйста… — жалко бормочет он, искательно заглядывая в глаза.
— Да, в скверную историю ты влип, парень, — цокает языком, отстраняясь от пленника Сева. — Вот тот, боец, ты уже с ним познакомился, страсть как вас грузин не любит. Он вообще никого не любит. Злой, как собака. Ему в Чечне полностью башню перекосило, только и думает, как бы кого-нибудь замочить…
Корректировщик испугано заглядывает Севе через плечо, Псих корчит ему зверскую рожу, и грузина опять пробивает электрический разряд нервного тика.
— Вот разве что ты расскажешь нам что-нибудь полезное… — задумчиво тянет Сева, глядя куда-то вдаль, будто его и вовсе не интересует ответ.
— Да, да! — поспешно соглашается грузин. — Все скажу! Все! Только не убивай, только не пускай его больше ко мне!
— Только не врать! — жестко припечатывает, будто ставя жирную точку, Сева.
Резо согласно трясет головой, Псих жутко оскаливается из-за спины командира, и грузина опять начинает колотить.
— Сколько еще ваших солдат в селе? Есть ли отряд самообороны? Где стоит та батарея, которую ты наводил? Точные координаты?
Вопросы следуют один за другим, задаются в максимальном темпе, не дающим ни одной лишней секунды на раздумья, едва пленный замолкает, даже просто для того, чтобы набрать в грудь порцию воздуха, Псих утробно рыкает и слова продолжают литься рекой.
Из рассказа пленника получается, что в селе никакой обороны не планировалось. Квартировавший здесь батальон третьей мотопехотной бригады еще на рассвете спешным порядком отступил в сторону Гори, вместе с ним ушли и местные самооборонщики. Да и большая часть гражданского населения, опасаясь погрома, тоже двинулась в ту сторону похватав на скорую руку самые дорогие пожитки. Село практически брошено. Минометная батарея оставалась в качестве заслона, с задачей нанести удар по сосредотачивающимся для штурма войскам и срочно уходить, догоняя пехоту. Сейчас скорее всего минометчики уже вовсю сворачиваются. Сам Резо оказался кадровым военнослужащим, той самой минометной батареи. В гражданское он переоделся для маскировки, надеясь в случае чего сойти за местного.
