Павел Шестаков - Взрыв
И он пошел назад.
Дверь в комнату Веры была приоткрыта.
«Сбежала?» — мелькнуло у него.
Но она не сбежала.
Она лежала на полу.
Мертвая.
На столике он увидел коробочку с монпансье и все понял.
— Хенде хох! — В дверях стоял немец из охраны в каске и с автоматом, направленным на Шумова.
Шумов поднял руки.
Отныне в нем осталась одна мысль: взрыв должен быть!
Он шагнул к солдату, не опуская рук, и ударил его ногой в живот.
Солдат скорчился, и Шумов, выхватив автомат, ринулся в коридор.
Немец, покачиваясь, приподнялся и, дотянувшись до окна, распахнул его.
Внизу под окном другой охранник педантично рассматривал удостоверение Сосновского.
— Я работаю в полиции. У меня срочное дело…
— Момент.
— Быстрее, пожалуйста!
Часовой смотрел внимательно, но документы не вызывали сомнения, и он протянул удостоверение Сосновскому.
И тут из окна раздался крик по-немецки:
— Никого не выпускайте! Убили артистку.
Сосновский понял. Он шагнул вперед.
— Стой! Назад!
Он согнулся и побежал.
Часовой вскинул автомат.
— Стой!
Пули догнали Сосновского, вонзились ему в почки, перебили позвоночник.
И почти одновременно в здании прогремела другая очередь. Шумов расчищал дорогу от немцев, заполнивших коридор. Они шарахнулись к стенам, и он проскочил. Несколько пистолетных выстрелов не принесли им пользы. Они опасались попасть друг в друга.
Окованная ржавым железом дверь в подвал скрипнула и пропустила Шумова. Закрыть ее было нечем, и он просунул в скобки ствол автомата. Все равно патронов в магазине больше не было.
В дверь сразу же застучали. Среди общего гама он слышал:
— Зачем он убил ее?
— Какой-то маньяк.
— Возможно, ревность?
— Не морочьте голову. Это партизан.
— Почему же он не покушался на генерала?
— Мы заставим его рассказать.
— Его нужно пристрелить немедленно. Он убил часового.
— Нет! Его нужно взять живым. Он в ловушке.
Нет, в ловушке были они. Расцарапывая в кровь руки, Шумов искал взрывное устройство.
А они не знали этого. Стучали чем-то тяжелым в дверь, вместо того чтобы бежать, спасаться. Он понял, что Сосновский не предупредил, и обрадовался. Все в порядке. Правда, он уже не приложит пальцы к козырьку фуражки и не доложит сам, что полученный им приказ выполнен, и не обнимется с теми, кто послал его… Но ведь он знал, на что идет, знал много лет и никогда не сомневался, что выбрал свой путь правильно.
Под ударами дверь поддалась и вылетела из петель.
В освещенном пространстве он увидел немцев. Они толпились, заполняя коридор. Их было много.
«Хорошо!» — подумал Шумов и сделал последнее необходимое движение…
Лаврентьев почувствовал толчок под ногами за квартал от театра.
Он возвращался туда, откуда так мечтал уйти навсегда. Но после боя в пряхинском дворе он думал иначе. Жизнь была оставлена ему, чтобы продолжать войну там, где он может принести наибольшую пользу. Конечно, это был почти безумный риск. Но на войне безумному риску иногда сопутствует безумное везение.
— Отто! Где ты был? Сегодня ужасный день, — крикнул ему кто-то из покрытых копотью сослуживцев. — Ко всему прочему бандиты похитили Клауса!
«Похитили Клауса? Что за бред?…»
И вдруг он понял. Он ведь уехал на машине Клауса! Клаус, раздавленный и обгоревший, лежал, погребенный под обломками, а в гестапо думали, что именно его похитили партизаны на Рыночном спуске.
Андрей Федорович тепло простился с Лаврентьевым в толпе людей, ожидающих вылета, и остался с ними, а Лаврентьев поднялся в кассовый зал и, к приятному удивлению, без хлопот взял билет на Москву. Ждать оставалось совсем недолго.
— Владимир Сергеевич! — крикнул ему кто-то.
Он обернулся и увидел Марину.
— Как я рада, что успела, — сказала она, прерывисто дыша.
— Почему вы здесь, Мариночка?
— Я узнала, что вы уехали. И решила проводить вас… Такси так удачно попалось.
— Спасибо, Марина. Но, право, не стоило…
— Наоборот. Я должна была сказать вам…
Она вдруг остановилась и улыбнулась смущенно.
— Что вы хотели сказать?
— Мне кажется… у меня получится. Я сыграю хорошо.
— Спасибо, — повторил он и протянул ей руку.
«Начинается посадка на самолет, следующий до Москвы рейсом…»
— До свиданья! Обязательно посмотрите нашу картину.
И, привстав на цыпочки, она неожиданно поцеловала его.
Посмотреть картину Лаврентьеву не довелось. Осенью он умер. Как говорили в дни его молодости, скоропостижно, от разрыва сердца. Многие считают, что смерть эта хорошая.
ОБ АВТОРЕ
НепримиримостьИмя Павла Шестакова хорошо знакомо любителям приключенческого жанра. Им написаны книги, снискавшие широкую читательскую известность и признание: «Через лабиринт», «Страх высоты», «Игра против всех», «Три дня в Дагезане», «Давняя история», «Рапорт инспектора». По его сценарию снят фильм «Страх высоты».
В произведениях П. Шестакова, как и в книгах других современных советских писателей, работающих в приключенческом жанре, отчетливо вырисовываются характерные особенности нашего детектива. Писатель стремится не просто «закручивать» сюжет, построить головоломную интригу, а, отталкиваясь от традиционных мотивов и коллизий, исследовать важные жизненные явления. Иными словами, мы явственно видим во многом плодотворные попытки тесно сблизить «правила игры» — специфические законы жанра детектива с требованиями, общими для всей литературы.
Важная особенность лучших произведений нашего детектива в том, что разгадка тайны преступления, лежащая в основе сюжета, становится лишь «знаком», «сигналом» серьезных жизненных проблем, встающих в процессе его расследования. Таким книгам свойственны аналитический ход развития сюжета, стремление многогранно выявить особенности человеческих характеров, досконально разобраться в личности преступника и его «оппонентов». Так, в частности, написаны лучшие, на мой взгляд, повести П. Шестакова «Давняя история» и «Страх высоты».
В этих произведениях четко определено направление главного удара. Объектом разоблачения выступают подлость и ложь.
Герой повестей П. Шестакова следователь Игорь Мазин произносит ключевую фразу, проливающую свет на их замысел. Он твердо убежден в том, что «зло, к несчастью, незначительным не бывает, зло всегда зло, и одно из ужасных его особенностей в том заключается, что невозможно предвидеть его последствия, как бы точно ни рассчитал». Сюжеты обеих повестей и строятся как психологическое исследование истоков, мотивов и последствий различного рода социального зла.
В «Давней истории» носителями зла выступают два молодых человека, если можно так сказать, явный и тайный преступники. Воинствующий обыватель, «кулак», «жила» Гусев из ревности убил свою жену, и спустя много лет Мазин установил обстоятельства этого убийства. В ходе следствия был обнаружен и фактический вдохновитель преступления: индивидуалист и завистник Курилов, сеющий вокруг себя ядовитые семена вражды и подозрительности.
В основе сюжета повести «Страх высоты» также лежит история «пустой души». Молодой ученый Антон Тихомиров, трагически погибший при таинственных обстоятельствах, был одержим стремлением к самоутверждению любой ценой.
Он украл открытие своего покойного учителя, блестяще защитил диссертацию, основанную на ворованных наблюдениях и выводах. Антон гибнет вследствие нелепой случайности, казалось бы, в наивысший момент своего творчества. Но случайность эта кажущаяся: в обществе, построенном на основах добра и справедливости, невозможно взойти на высоту, если к ней вел неправый путь. Отсюда и символическое название повести «Страх высоты», что властно полонит душу Тихомирова — это страх неминуемого разоблачения и возмездия.
Пафос повестей «Страх высоты» и «Давняя история» — в непримиримости к подлости, в каком бы обличье она ни выступала, в утверждении ответственности каждого за моральное здоровье общества.
Новый роман Павла Шестакова «Взрыв» на первый взгляд заметно отличается от его прежних произведений. В нем почти отсутствует тот детективный элемент, что в значительной степени определял ход развития сюжетов повестей писателя. В центре повествования оказывается профессиональная среда, весьма далекая от деятельности работников следственных органов. Но и в романе пристальное внимание привлечено к взлетам героической души и к темным бездонным глубинам морального падения.
Подвиг и предательство — эти взаимоисключающие проявления человеческого духа определяют нравственные полюса повествования, лежат в основе его композиции, где в непримиримой контрастности сталкиваются совершенно различные, противоположные человеческие типы, судьбы и характеры. В один тугой узел оказываются связанными в сюжете романа «век нынешний» и «век минувший»: наше мирное время и трудные, грозные дни всенародной борьбы с фашистскими захватчиками. Такое совмещение двух различных временных планов повествования дает возможность автору ярко показать те великие и вечные нравственные ценности нашего народа, которые накоплены им в. его героической истории, те ценности, что сегодня наследуем мы.
