Ф. Вишнивецкий - Тридцатая застава
Новые мысли, новые заботы и у Марины Тимощенко. Она с нескрываемым волнением следит за тем, как укладывают на машину раненого Ваню Хромцова.
— Осторожнее… осторожнее… — шепчет бойцам, поддерживая забинтованную голову Вани, словно старается всю его боль принять на себя.
Впервые после трехмесячных боев отдыхали пограничники, расположившись в рабочем поселке на северной окраине Запорожья. Как долго затянется переформирование и куда их потом направят, никто не знал. И хотя каждую ночь выли сирены, оглушительные взрывы сотрясали землю и воздух, а в небе плескались вспышки зенитного огня, воины спокойно приводили в порядок немудрое солдатское имущество, чувствовали себя словно в глубоком тылу. Писали письма родным, разыскивали в медсанбатах друзей.
Вечерами слушали сообщения Информбюро. И когда голос диктора прерывался от помех, казалось, что из репродуктора слышались отзвуки далекого воздушного боя.
— Неужели и к Москве прорываются? — настораживались пограничники.
— Вот и двинут нас туда, под Москву, — высказывал догадку кто-нибудь.
А пока каждый спешил сделать то, что считал крайне важным. Павел Денисенко чуть ли не всю заставу пригласил на свой завод.
Даже немного оправившийся Нурмухаметов согласился посмотреть.
— Вы же такого завода нигде не увидите! — с гордостью говорил Павел.
Мрачным безмолвием встретили пограничников заводские корпуса. Кое-где еще трудились рабочие, заканчивая демонтаж оборудования. На подъездных путях стояли площадки, нагруженные станками, разными механизмами.
Сжалось сердце у Павла. Рабочие сначала не узнали своего земляка. А узнав, молча подходили, пожимали руку.
— Видишь, до чего дожили… — со вздохом жаловался старый мастер, у которого Павел до армии работал подручным. — Был завод — и нет его. Умер…
Чем мог Денисенко утешить старика?
Уже стемнело, когда пограничники уходили с завода. По небу запрыгали стрелы прожекторов, вонзаясь в темноту, словно измеряли ее глубину. А через несколько минут завыли сирены — начинался ночной налет фашистских бомбардировщиков.
Вот скрестились над городом огненные мечи прожекторов, выхватив из темноты блестящие точки, и навстречу им с оглушительным треском и визгом рванулась земля. Привычная картина. Отбежав от полуразрушенного дома, пограничники залегли на небольшом пятачке, наблюдая за взвихренным ночным небом.
— К плотине прорываются, гады… Смотри, смотри, сбросил! — приподымаясь на руках, закричал Денисенко, и вслед за огненной вспышкой где-то в районе Днепрогэса задрожала земля, послышался мощный гул взрыва, заглушив звонкие и резкие хлопки зениток.
— Вслепую бросают, торопятся… — кинул Иванов.
И тут же заметили ребята, как с крыши темнеющего невдалеке двухэтажного дома понеслись короткими очередями трассирующие пули в направлении «Запорожстали». Через некоторое время нал территорией завода повисла осветительная ракета.
— Сигнальщик! Вон с того дома… — крикнул Василий Иванов, и все побежали туда.
Дом оказался недостроенным, глядел на пограничников черными проемами пустых окон и дверей.
— Стойте здесь, следите за окнами, — шепотом приказал Денисенко и юркнул в темную пасть дверного проема. Через несколько минут он возвратился вдвоем с неизвестным.
— Черт бы их побрал! — ругался тот. — Тоже мне строители! Дом почти готов, а подвала нет, негде укрыться от бомбежки.
Перед пограничниками стоял плотный пожилой командир с двумя кубиками на зеленых петлицах. На требование Денисенко предъявить документы он с улыбкой — понимаю, мол, — достал из кармана книжечку. Павел укрылся за стеной и присветил фонариком.
«Петров Савва Спиридонович… Техник-интендант второго ранга», — прочитал он вслух и вернул удостоверение. — Извините, товарищ техник-интендант, служба…
— Верно! Иначе сейчас нельзя… Видите, что делается?
— Зачем пустил? — набросился на Павла Василий Иванов. — Он это, сигнальщик! — указал на удаляющегося командира.
— Молчи… Успеем… Может, он не один?
Многолетняя пограничная служба приучила Денисенко не спешить с выводами и действовать наверняка.
Они скрытно преследовали его до квартиры и там взяли. Однако ни в комнате, ни при нем ничего предосудительного не обнаружили.
История эта закончилась самым неожиданным образом. Ночью привели задержанного в штаб полка. Дежурным проверил документы и доложил Кольцову:
— Товарищ капитан! Из тридцатой привели задержанного. Документы у него в порядке. Говорит, отстал, своих разыскивает…
Кольцов недовольно поморщился: сколько их сейчас болтается, этих отставших. Попробуй разберись, кто из них действительно отстал, а кто вот так всю войну собирается прошабашить на тыловых дорогах.
— Введите, — приказал Кольцов.
Иванов и Денисенко ввели задержанного. И тот сразу повысил голос:
— Не понимаю, товарищ капитан! Ваши люди хватают командира без всяких оснований… Ведь за это придется отвечать… — Говорил он уверенно, с возмущением посматривая на конвоиров.
— Мы за многое отвечаем, нам не привыкать, — спокойно ответил Кольцов. — Садитесь, а вы, старшина, доложите, как это случилось.
Денисенко рассказал все, что произошло во время бомбежки.
— Дом обыскали?
— Ничего не обнаружили, товарищ капитан.
Документы техника-интенданта были добротные, настоящие. О своем послужном списке отвечал он довольно убедительно, правдоподобно рассказал о боях на Днестре и в уманском окружении.
— Кого помните из сослуживцев? — поинтересовался Кольцов.
— Только непосредственных начальников и подчиненных. Ведь меня призвали из запаса и сразу в бой… — Он назвал несколько человек.
И это было очень правдоподобно.
— Что ж, мы все-таки задержим вас, пока разыщем вашу часть, а то вас снова кто-нибудь вот так схватит… — Кольцов пытливо всматривался в лицо техника-интенданта, но тот ничем не выдает беспокойства, кажется, даже рад такой перспективе. — Документы ваши пока останутся у меня…
Кольцов уже хотел позвать дежурного, как в комнату вошел Бахтиаров.
— Вот кстати! — обрадовался он. — Ваши ребята задержали отставшего техника-интенданта… Разберитесь…
Бахтиаров прищурился, всматриваясь в задержанного, что-то припоминая.
— А! Старый знакомый, если мне память не изменяет… Как вас, — кажется, Герцис? Помните, в тридцать девятом, на Збруче?
Так почти через пять лет скрестились пути бывшего начальника тридцатой заставы и шпиона-лыжника, прорвавшегося через границу февральской вьюжной ночью.
«Катюши»
1Еще на Днепре продолжались бои, а пограничный полк Птицына, погруженный в теплушки, двигался на север. Если в Запорожье только предполагали, то теперь все были уверены, что их перебрасывают на защиту столицы, хотя официально никто об этом не говорил. И по тому, как на забитых всевозможными составами станциях и разъездах давали эшелону зеленую улицу, бойцы догадывались о создавшемся там положении.
— Видимо, тяжело сейчас столице. Это же не только мы — со всех концов, наверное, спешат туда части, — задумчиво рассуждал новый боец тридцатой заставы Сережа Черноус, прибывший в полк с последним пополнением из артиллерийской батареи войск НКВД за несколько дней до выезда из Запорожья. Самый молодой в подразделении, он попал под опеку «ветеранов» и очень тяготился их заботливо-снисходительным отношением к нему. Сережа старался казаться старше своих лет и для солидности при каждом удобном случае вдавался в глубокодумные рассуждения, часто употребляя кстати и некстати слово «ситуация».
Темной ночью в начале октября эшелон пограничников выгрузился на глухой станции, где-то поблизости от шоссейной дороги Орел — Тула.
— Вот тебе и Москва… — недовольно ворчали некоторые, кому очень хотелось побывать в столице. — Да отсюда до Москвы пешком и за месяц не доберешься…
— Чудаки вы! — заметил Черноус. — Поймите: чем дальше мы от Москвы, тем ближе она к нам. Такая ситуация…
Сразу же после сформирования эшелонов в Запорожье, Птицын и Кольцов по вызову улетели в Подмосковье, в управление войск НКВД по охране тыла.
— Не буду скрывать, положение очень напряженное, — говорил начальник штаба Главного Управления погранвойск СССР вызванным командирам частей. — Группа фашистских армий «Центр» рвется к Москве. На ее правом крыле танки Гудериана нацелились на Тулу, чтобы ударить по столице с юго-востока…
Кратко, но ничего не скрывая, он ознакомил с положением на других участках и определил задачи каждой из вновь прибывших в Подмосковье погранчастей.
— Москву мы должны отстоять любой ценой. Наши войска временно отступают, иногда теряют связь со своими штабами. Надо все такие подразделения, группы и даже одиночных бойцов направлять на сборные пункты армий. Не исключено, что придется и вам непосредственно участвовать в боях… Москва-то у нас одна…
