Анатолий Премилов - Нас не брали в плен. Исповедь политрука
10-й батареей командовал капитан Печевский, с ним я был немного знаком — это ему я передавал сотни отобранных в запасном полку бойцов. Он немного удивился, узнав, что теперь я буду командовать дивизионом. Печевский до войны был председателем колхоза в Черниговской области. Аккуратно одетый, особой выправкой он не отличался. Уже пожилой человек, Печевский был спокойным, неторопливым, вдумчивым и очень старательным и исполнительным командиром, но явно сомневался в том, что я, бывший канцелярский работник, могу командовать мощным гвардейским дивизионом. 11-й батареей командовал старший лейтенант Михайлов, который вел себя браво, подчеркивая, что свое дело знает. Командиром 12-й батареи был уроженец Сталинграда Афанасьев: с русыми волосами, в пилотке набекрень, с погонами без звездочек, в солдатской шинели; в нем было что-то анархическое. Ему я сразу сказал, что надо привести себя в офицерский вид.
Убедившись в том, что все боевые машины полностью укомплектованы и готовы к бою, я подал команду «По машинам!», сел в головную машину и повел дивизион в лес. Здесь на полянке каждой батарее я поставил задачу на подготовку к ведению огня. Батареи заняли боевой порядок, боевые машины подготовили к стрельбе. Проверив установки батарей к стрельбе и проверив каждую батарею в отношении правильности выполнения расчетов в направлении и дальности стрельбы, я убедился, что батареи и дивизион в целом готов к выполнению боевых задач. Тогда я дал отбой и отдал команду ехать в свое расположение. Ближе всех к штабу бригады был наш дивизион. Все командиры дивизионов имели по «Виллису», но нашему дивизиону командир бригады машину не дал. Когда я обратился к нему с этим вопросом, то он ответил мне: «Ищите себе трофейную». В дивизионе было 12 боевых машин, около 20 транспортных, бензовоз, машина с продуктами и кухней и штабная полуторка. В этой машине возили документацию и радистов с начальником штаба. Была в дивизионе и старенькая малолитражка «Форд-4»: шофером на которой был прекрасный специалист по машинам старшина Ларичев. Он мог привести в нормальное рабочее состояние любую машину. У него был один недостаток — куриная слепота, он плохо видел в темноте. Вот с Ларичевым мне на машине без номерных знаков и пришлось пока ездить.
Меня вызвали в штаб бригады и поставили новую боевую задачу: дивизион вместе с танковым корпусом генерала Руссиянова[54] должен перекрыть дорогу у озера Балатон и в случае необходимости поддержать наши части, наступающие по западному берегу Балатона. Дивизион к утру должен был сосредоточиться в городе Шиофоке на восточном берегу Балатона. Мне было приказано лично заехать в Будапешт, найти там склад ГМЧ и предупредить, что снаряды надо подвозить в Шиофок. Дивизион повел на новое направление начальник штаба.
Вечером мы с Ларичевым вдвоем выехали в Будапешт. Была теплая мартовская ночь, фары включать было запрещено. На наше счастье, машин на нашем пути было очень мало, и мы довольно быстро доехали. Только начинался рассвет. Склад ГМЧ мы нашли быстро, здесь Ларичев бывал не раз — бригада участвовала в боях за взятие Будапешта и получила наименование Будапештской. Не задерживаясь долго, мы выехали к югу. Несколько раз забрызгивались свечи, и Ларичев менял их на запасные. Попав в танковую колонну генерала Руссиянова, мы ехали в ней среди танков Т-34. Механик-водитель одного танка ехал с открытым люком и кричал нам: «Майор! Как бы не сплюснуть тебя!» Но я не придавал этому никакого значения, веря в мастерство вождения наших танкистов. Как только впереди идущий танк останавливался, останавливались и мы, а сзади нас резко останавливался «наш» Т-34: его водитель вел танк очень осторожно, но ловко. Так мы ехали не менее часа, пока не прекратилось встречное движение и мы могли, увеличив скорость, оторваться от танкистов.
Среди танков были и английские «Кромвель», «Черчилль» — высокие, с узкими гусеницами, с плохой проходимостью вне дорог и крайне неустойчивые при боковых кренах; мы видели танк, лежащий на боку, — он пытался переехать канаву под углом. Мы спрашивали наших танкистов: «Как техника союзников?» Те отвечали: «Хорошо горят, ходячие гробы, но плохо ходят и воюют». Вырвавшись из колонны, Ларичев погнал наш «фордик», и тут беда: мы врезались в стоящую на обочине грузовую машину, да так, что весь капот оказался под кузовом высокого грузовика. Выскочил шофер грузовика и с ним лейтенант, он начал нас ругать, что мы ударили их машину, но, обнаружив, что удар сделала маленькая легковая машина, сразу замолк. Шофер, увидевший нашу машину под кузовом своего «Опеля-Блица», воскликнул: «Это мышонок, а я думал, грузовая нас стукнула!» Удар был довольно сильный: правая фара повернулась на 90 градусов и стала светить вправо, капот помят, мотор заглох, а я расшиб себе до крови лоб. Налетели мы на эту машину потому, что у нее не освещались габариты, и в тумане Ларичев не заметил машины издали.
«Опель» поддомкратили, и нашу машину вытащили назад из-под кузова. Ларичев осмотрел мотор, завел машину, и мы поехали дальше. Включили фары, а правая светит в сторону от дороги. Говорю Ларичеву: «Теперь наш «фордик» как камбала — с глазами в сторону». Приехали в Шиофок, чистый маленький курортный городок на берегу удивительного озера с зеленой, как морской, водой. Я нашел представителя штаба бригады, он должен был координировать наши действия с группой войск фронта, наступающей здесь. Дивизиона еще не было, но скоро появился начальник штаба дивизиона, оставивший машины под городом.
Было тихо, никакой стрельбы. Мы развернули наблюдательный пункт, и в стереотрубу я внимательно осмотрел противоположный берег Балатона; никого не было видно, тихо. Жителей в городе не было. Все гостиницы и дачные домики были пусты и закрыты на замки. Никого не было и на железнодорожной станции. День был теплый, солнечный; бойцы отдыхали, чистили машины, приводили себя в порядок: брились, постригались. Появляться на берегу я никому не разрешил, мы создавали видимость безлюдья. Кроме нас, в городе других частей не было.
На второй день нашего нахождения в Шиофоке я получил приказ прибыть в расположение штаба бригады. Взятием Секешфехервара войска нашего фронта открыли дорогу на Вену, теперь началось преследование отступающих немцев. В районе местечка Папа дивизион получил задачу поддерживать наступление стрелкового корпуса. Теперь я был постоянно связан с командующим артиллерией этого корпуса, но стрелять пока не требовалось. Перед городом Шопрон с чердака самого высокого дома я наблюдал за действиями пехоты. Немцы стреляли бризантными снарядами; осколки разрывавшихся в воздухе снарядов пробивали черепицу домов. Наша помощь опять не потребовалась, и Шопрон был взят без нас: теперь впереди была территория Австрии.
Преследуя отступающих немцев, я все время находился в передовых частях пехоты на головной боевой машине. И вот в одной деревне я так далеко вырвался вперед, что меня остановил сержант и сообщил, что впереди пока никого нет. Я быстро убрал дивизион с дороги, и тут выяснилось, что в километре справа от дороги в лесу много немецких солдат. Разведчик доложил, что воевать они больше не желают и в наших разведчиков не стреляли: очевидно, желают сдаться в плен. Посоветовавшись с пехотным сержантом и нашим командиром взвода разведки, я решил послать к немцам парламентера с предложением сдаться в плен. Эту миссию я возложил на нашего арттехника, который с двумя бойцами пошел к немцам в лес. Ему я наказал сказать немцам, что если они не сдадутся в плен, то будут все уничтожены огнем «Катюш».
Дивизион развернулся в готовности немедленно открыть огонь по заданной цели, а я наблюдаю в бинокль за нашими парламентерами. Они подошли к лесу, и никаких выстрелов нет, вошли в лес — тишина. Скоро из леса потянулась колонна немцев в направлении правее расположения дивизиона, и тут, на наше счастье, подоспели пехотинцы: они и занялись приемом пленных. Наш арттехник свою задачу выполнил хорошо.
От командующего артиллерией корпуса я получил задачу поддержать огнем наступление стрелковой дивизии и немедленно выехал в штаб дивизии для уточнения задачи на стрельбу. Командир дивизии попросил поддержать огнем наступление стрелкового батальона на левом фланге дивизии: здесь противник удерживал большую деревню и не давал возможности батальону продвинуться вперед. В дивизион приехал заместитель командира бригады подполковник Коваленко. Ездил он на трофейной машине — вездеходе-амфибии, а водил эту машину паренек лет шестнадцати, причем водил хорошо. С Коваленко мы приехали в расположение стрелкового батальона, он осмотрел место для огневых позиций дивизиона, а о целях для стрельбы договорился с командиром батальона. Когда командир батальона узнал, что его будет поддерживать дивизион тяжелых гвардейских минометов, то очень обрадовался этому. Наверное, это было впервые, когда дивизион придали стрелковому батальону: как правило, такие дивизионы поддерживали как минимум корпус. На нашем фронте было всего две бригады таких минометов.
