Анатолий Сульянов - Расколотое небо
Северин проводил инструктаж в классе предполетной подготовки — сюда меньше доносился шум работающих на проверке двигателей. Предстоял парковый день на технике — самое время поговорить с секретарями парторганизаций и замполитами эскадрилий. Особое внимание замполит обращал на работу с каждым авиатором. Современный самолет — оружие коллективное, и от того, как поработает тот или иной механик, техник или другой специалист, зависит успех выполнения полетного задания. Затем Северин заговорил о том, что занимало его больше всего: о дисциплине, о непрерывности политико-воспитательной работы.
— Ни один человек, повторяю, ни один не должен оставаться вне нашего внимания. Прошу провести анализ дисциплины и работы по ее укреплению и обсудить его на заседаниях партбюро эскадрилий и ТЭЧ. С докладами пусть выступят командиры подразделений, на комсомольских бюро — замполиты. Поймите правильно — это не должно вылиться в очередную кампанию. Не ослабляя усилий в летной работе, улучшить дисциплину — вот что главное для всех нас!
Васеев, сидевший за первым столом, внимательно слушал Северина, делал в рабочей тетради пометки. За каждым из намечаемых мероприятий он видел людей, которые их будут выполнять: комэска Федора Пургина, техника Эдуарда Муромяна, механика Михаила Борткевича, замполита Валерия Бута, инженера эскадрильи Василия Выдрина — всех, с кем ему довелось служить бок о бок, вместе делить радости и невзгоды такой нелегкой авиационной службы.
К «высотке» почти бесшумно подошел зеленый автобус, Северин, взглянув на часы, недовольно покачал головой:
— Разговорились сегодня. По распорядку дня ужин. — Он вложил в летный планшет записную книжку, взял со стола фуражку и вышел на улицу. За ним потянулись и остальные. У дверцы автобуса задержал Васеева.
— Пушки-то не все повторно пристреляны! И все тихо-мирно. Как говорится, на Шипке все спокойно. Завтра же Выдрина за бока! Поняли?
Васеев кивнул и жестом предложил Северину войти в автобус.
— Спасибо. Мне в штаб нужно зайти.
Автобус тяжело зарычал, обдал Северина густым едким дымом и покатился по дороге.
5
В штабе было многолюдно: менялись караул у полкового знамени, посыльный и дежурный. Северин подождал у входа, посмотрел смену часовых, вспомнил, как курсантом нес службу в карауле, делая зарубки на самолетном ящике после каждых проведенных на посту суток. Таких зарубок за курсантские годы накопилось больше двухсот…
Горегляд с порога встретил его вопросом:
— Как дела на стоянке?
Северин снял фуражку, подошел к столу, сел, окинул взглядом целую гору бумаг, лежавших перед командиром полка.
— Чего молчишь? А… это, — кивнул Горегляд на папки. — Все это перекочует на твой стол. Начни хотя бы с самой толстой. — Он придвинул к Северину синюю папку и похлопал по ней ладонью. — За три дня пятьдесят входящих! Не успеваю резолюции накладывать. Большинство дельные, а есть и для галочки, на всякий случай. Ну да аллах с ними, с бумагами. Как там на нашей линии фронта?
— На стоянке все в порядке. Тренажер Васеева действует с большой нагрузкой. Подготовка к парковому дню прошла, на мой взгляд, хорошо. Я проинструктировал партактив, поговорил с секретарями и замполитами подразделений.
Северин вздохнул, отвел взгляд в сторону.
— Чего замолчал? Что-то не так?
— Указания о пристрелке пушек, которое вы дали, не выполнены.
— Как не выполнены! Срок прошел!
— Вот именно. Чижков обвиняет Мажугу.
— А Чижков где был?
— Видно, просмотрел. К Мажуге пора принять самые строгие меры. Может, рассмотреть на офицерском суде?
Горегляд вскочил и нажал кнопку селекторной связи:
— Тягунов, зайдите ко мне!
— Есть!
— Выставкин, прошу ко мне!
— Понял!
— Это дело я так не оставлю! — гремел Горегляд. Он возбужденно ходил из угла в угол. Взглянул на Северина, остановился, потер затылок. — А может, подождем с судом? Объявим взыскание, а? Как ты думаешь? Полк заканчивает учебный год с хорошими показателями, а тут — суд. Что о нас скажут? Как вы думаете, товарищ Выставкин?
— Вы правы, товарищ командир. Суд сейчас не ко времени. По всем показателям мы вроде бы впереди других, а тут — суд.
— Хорошо, секретарь.
— Так оно и бывает, — сказал Северян. — То конец года, то перед праздником, то инспекция едет. Потом, попозже. А попозже — острота не та, карающая рука добреет. А нарушитель порядка все это видит. «Давайте катите телегу! Вам же хуже будет. В этом полку суд, а в другом нет, — значит, там и дела получше». Так и порождаем безответственность, создаем обстановку всепрощения. — Северин резко поднялся, одернул куртку и посмотрел в лицо Горегляду. — Поведение Мажуги надо рассмотреть на офицерском суде. Взысканий у него — хоть пруд пруди. Записывать некуда, вся карточка исписана. Представляете себе, Георгий Николаевич, — Северин обратился к Тягунову, — что ни поручи Мажуге — завалит любое дело. Получил указание о пристрелке пушек. Пристрелял на нескольких машинах, руки в карманы — и в город с дружками. Там набезобразничал. Кстати, Степан Тарасович, у некоторых наших начальников явно притупленно внимание к воспитательной работе. Мы-де летаем много, остальное приложится. В эскадрилье Пургина две самоволки. Надо завтра в конце дня обязательно обсудить этот вопрос с командирами подразделений.
— Согласен, — кивнул Горегляд. — А насчет Мажуги пишите приказ, начштаба!
Тягунов присел к столу и торопливо записывал вес, что говорил полковник. Он еще не успел изучить все тонкости штабной работы в приграничном авиационном полку и внимательно прислушивался и приглядывался ко всему, что делалось вокруг. Вначале его изумляла неотступная требовательность Горегляда и Северина, но вскоре он убедился, что по-другому здесь нельзя: малейшее отступление от установленных правил и порядка могло привести к тяжелым последствиям.
— За невыполнение в срок моих указаний о пристрелке пушек, халатность и безответственность должностных лиц, — диктовал Горегляд, — приказываю: старшего лейтенанта Мажугу арестовать на пять суток, майору Чижкову — выговор, майору Черному — замечание. Все. Завтра на полковом построении приказ объявите офицерам. А насчет суда — спешить не будем, Юрий Михайлович. Успеем еще.
— Зря. Время потеряем, — не сдавался Северин. — Пользы не будет.
— Арест тоже действует. Не шутка.
Тягунов поднялся:
— Я могу быть свободен, товарищ командир?
— Побудьте пока. — Горегляд знаком показал на стул, взял сигарету, закурил, потер затылок. — Что-то побаливает. — Подошел к столу, поворошил бумаги, вынул из папки серый бланк телеграммы.
— Теперь поинтереснее тема, — сказал он. — Юрий Михайлович, вот приказ, поздравляю тебя с присвоением очередного воинского звания — подполковник. — Горегляд подошел к Северину, обнял его.
— Спасибо, Степан Тарасович, за приятную новость!
— Примите и мои поздравления, Юрий Михайлович! — Тягунов крепко пожал руку Северину. — От всего, как говорится, сердца!
— С вас, как принято, причитается, товарищ подполковник. — Горегляд демонстративно потер руки.
— Прошу сегодня ко мне.
— Шучу. До этого ли нам сейчас? Как-нибудь попозже.
Северин и Выставкин вышли. Начштаба проводил их взглядом.
— У вас есть ко мне что-то? — спросил полковник.
— Я бы хотел летчикам лекцию по тактике завтра прочитать. Вы не возражаете?
— Лекцию лучше прочитать попозже. Сейчас главная ваша задача — боевое управление и командный пункт. С этого начинайте свой рабочий день и этим заканчивайте. Вы — один из немногих, кто знает автоматизированную систему управления, а потому учите других, прежде всего своих заместителей и офицеров. Правда, старший лейтенант Кочкин переучился на АСУ, но он ждет не дождется конца года — ему на медицинскую комиссию ехать надо. Парень о небе день и ночь думает. Наказание пошло впрок, придется отпустить. Пока же используйте его на всю мощь. Что еще?
— Лекция как раз об использовании АСУ в войсках.
— Ах, вон оно что! Хорошо, лекцию прочтете и — на КП!
— Зачем же мне быть на КП? Там мой заместитель. В строительстве не хуже меня разбирается. Другое дело, когда оборудование начнут монтировать, тогда мне почаще бывать придется. Какой смысл на одном объекте толкаться двум офицерам штаба? Да и заместитель подумает, что ему не доверяю, обидится.
Горегляд взглянул на часы:
— Делайте как знаете, но чтобы к установленному сроку командный пункт был готов!
Тягунов вышел, направился по коридору к себе, но передумал, зашел к замполиту:
— Я не помешал, Юрий Михайлович?
— Что за вопрос! Давайте уговоримся: и я к вам, и вы ко мне — в любое время! Присаживайтесь.
