Юрий Иваниченко - Разведотряд
Глава 4. Духи гор
А тут ещё этот камень…
Гельмут застал Фляйге в своих апартаментах — ответвлении штабного бункера.
Лейтенант-капитан всегда отличался педантичной исполнительностью, поэтому Розенфельд нисколько не удивился, застав своего сослуживца и приятеля с «люгером» в руке. Бдительный Карл, хоть и знал, что ни у кого, кроме начальника базы, ключей от этой бетонной каюты больше быть не может, но… дан был приказ — бди…
«Вот и бдим…» — спрятал Фляйге пистолет под клапан кобуры.
— Больше никто ничего не приносил, Карл? — с порога поинтересовался Розенфельд.
— Нет, господин корветтен-капитен, — отрицательно покачал головой его заместитель. — По-моему, и этого более, чем…
— Да уж…
Розенфельд задержал взгляд на невольной «музейной экспозиции», развернутой на его ломберном столике, подальше от глаз, за углом бетонной опоры.
Под грозно насупленным взглядом фюрера на столешнице лежало такое, что, увидь это Гитлер наяву, — брови бы на его физиономии наверняка поползли б под фуражку, как у всякого апологета высосанной из пальца религии: «Что, значит, нашли подтверждение, как?!»
Предыстория происшествия была невзрачна, как едва ли не всякое будничное происшествие, повлекшее за собой глобальные последствия. Как только водолазы специальной команды открыли сравнительно несложный доступ в пещеры — обширные подводные гроты «Медвежьей берлоги», сразу же объявился со своим докторским саквояжем руководитель крымской экспедиции «Аненербе», бригаденфюрер СС Людвиг фон Альвенслебен. И, вызвав немалое раздражение корветтен-капитана — «сроки, сроки!» — наводнил гроты своими шарлатанами-исследователями, которые выискивали тут следы какой-то протогерманской цивилизации, существовавшей, по глубокому убеждению Гельмута, только в голове рейхсминистра Гиммлера. Даже Сам Отец германской нации, говорят, относился к этим поискам сколь благосклонно, столь и скептически…
Хотя, по правде сказать, на самой горе какие-то следы неолитической культуры были обнаружены ещё русскими археологами. Гауптман Иванов говорил… Но кто сказал, что — германской культуры? Сам Иванов постоянно следил за своей речью, чтобы ненароком не срифмовать величественных Ариев с варварами-с.
Искали тщательно и тщетно. И только совмещение фон Альвенслебеном должности начальника СД генерального округа Таврия не позволяло погнать путавшихся под ногами военных строителей этих «историков-археологов» драным веником.
К счастью, до тех пор только терпели, пока текущая военная целесообразность не пересилила вечности «всемирного значения». Гитлер рявкнул — и ученые мужи в эсэсовских мундирах наконец убрались, взяв слово, что если вдруг чего-нибудь сыщется… Потому-де всенепременно сыщется, что некоторые разветвления подводных пещер на общем плане складывают нордические руны.
«Бред…» — со сдержанным благоговением покивал Розенфельд, провожая окрылённого сакральными знаниями бригаденфюрера.
И вот надо же… Сыскалось, на его, Розенфельда, голову. Под портретом Гитлера лежали обломки каменного то ли блюда, то ли колеса, то ли ещё бог знает чего — короче, каменюки совершенно непонятного назначения. Странным образом, однако, это было инкрустировано изображениями каких-то знаков… Едва ли пресловутых германских рун, которые даже несведущий Розенфельд опознал — примелькались в архитектуре рейха. Скорее иероглифов или петроглифов из пёстрых, как павлинье оперение, минералов: везувиана и ломонтита, золотистого пирита, чёрного турмалина, и даже густо-фиолетового аметиста. Правду сказать, где какой минерал — Гельмут мог различить только по цвету, названия ему надиктовал здешний инженер-геолог. Он же и первым обратил внимание — какое там обратил, был поражён именно инкрустацией, топографией вкраплений, назвав её невозможной.
«Такого рода спайки минералов, — плевался восторженными слюнями герр Штайнезель, — должны образовываться миллионы лет! А тут — как будто сварочным аппаратом, и в виде определённо рукотворных петроглифов?! Es ist unmöglich! Unglaublich! Невероятно!»
Само то ли блюдо, то ли колесо, то ли ещё бог знает что, было каменным габбро-диабазом.
«Из него этот большевистский зиккурат-мавзолей, набережная Москва-реки и Московский метрополитен выложены…» — упал в кресло герр Штайнезель, совершенно добитый этим обстоятельством.
На все эти геологические чудеса можно было бы наплевать, но сразу после обнаружении этой каменной чертовщины в дальнем туннеле пропали пятеро солдат-строителей. А потом исчез и посланный фон Альвенслебеном эксперт, вместе с этим вездесущим русским гауптманом Иванофф.
— Ну и слава богу, что ничего больше не нашлось, — с невольной опаской покосился на каменный круг Гельмут. — Зато ничего больше не пропало.
Фляйге, не отличавшийся особым многословием, энергично угукнул.
— Знаете, что, Карл… — Розенфельд потёр лоб тыльной стороной ладони. — Возьмите-ка пару своих самых надёжных парней и отнесите эту… это… — он неопределенно помахал рукой в сторону каменного круга, загадочно сиявшего в электрическом свете радужным оперением лучей. — Отнесите эту штуковину к «Арадо». Вывезу её от греха подальше к Альвенслебену в Симферополь, да заодно потребую от бригаденфюрера подкрепления. В конце концов, это его люди пропали, да и русские тут объявились так некстати…
— В Симферополь? На гидроплане? — поднял брови Фляйге.
Гельмут раздражённо сорвал перчатки.
— Да, садимся на озере возле завода… Как его… Анатра. Думаю, у Людвига, начальника Таврического СД, найдутся не слишком болтливые ребята, которых можно будет сюда запустить с особой миссией…
— Хоть бы не больше роты, — отозвался лейтенант-капитан, тоже не большой фанатик ни прото-, ни древнегерманских штучек.
— Вы уже завтракали? — спросил Гельмут, прислушиваясь не то к завываниям сирены, не то к своей интуиции. — Тогда, будьте другом, позавтракайте здесь, пока я отдам последние распоряжения перед отлётом…
Подвиг — это такая работа
Две тени скользнули к поверхности в красноватой толще воды, подсвеченной лампой за толстым сигнально-красным стеклом над крупным белым индексом «F 9». Словно какой-то странный, застывший фальшфейер, лампа окрашивала огненным заревом стены подводного грота, в ржавом налёте вездесущего ила и в лишаях неистребимых водорослей.
Сквозь чёрное стекло поверхности «тени» пробились двумя головами жутковатых зверей, с узкими лупоглазыми мордами и гофрированными хоботами, уходившими под воду. Войткевич закрутил на бедре вентиль портативного баллона и сорвал лакировано-чёрную «морду» через голову. То же и с похоже-болезненной гримасой — плотно прилегающая маска потянула за собой и его флотскую гордость, усы — проделал «Отругай». Длинной интернационально-матерной тирадой он тут же подтвердил своё прозвище, закончив:
— Ото холоднеча, трясця його…
— А ты хотел, чтоб фрицы тебе кипятильник в воду сунули? — фыркнул Войткевич, растирая занемевшее под резиной лицо.
— Типун тебе… — секунду подумав, решил Корней. — Боронь боже такого сугреву.
— Ну, что? — осмотрелся в красноватых сумерках Яков. Видно было, правда, мало чего — от поверхности канала до его потолка и двух вершков не будет. Тем не менее точечный пунктир красных пятен подводного света проглядывал, как позвонки какой-то громадной и странной люминесцентной змеи, выползавшей из-за дальнего пологого поворота. — Похоже, верной дорогой идем, а, товарищ?
— Похоже, — согласился боцман. — Всю дорогу ци кляти вогники. Мабуть, що фарватер. Одначе если мы этой «верной дорогой» ще хвылын десять походимо, то я тут и заклякну до бисовой матери…
— Тани, батьку… — вдруг насторожился-нахмурился Яков. — Хрен тебе немец даст замёрзнуть. Сейчас ты у них так согреешься… Ты как плаваешь, узлов 6–7 крейсерского ходу будет?
— Будет, — встревоженно шмыгнул носом боцман, уже понимая, к чему расспросы командира. — Но недолго…
— А долго может и не понадобиться. Или мы куда-нибудь выгребем, или немец нас гребным винтом выгребет.
Тела разведчиков уже начала раскачивать в водной толще упругая, но пологая пока ещё рябь. Красные огоньки вдалеке, один за другим, начали смигивать, заслонённые массивной тенью…
Тихая подсказка интуиции
— Остановите паром и проверьте на наличие посторонних! — раздражённо скомандовал в переговорник Гельмут.
Под песнопение сирены это его распоряжение было более чем логично. И совершенно непонятно — как это начальнику поста на входе в объект самому это не пришло в голову? Мало ли что, парочка «зибелей» шмыгает туда-сюда вот уже вторые сутки, забивая всем необходимым склады секретной базы флотилии, — тревога всё-таки! Даром, что рожа Хенка и прочих примелькались уже, как чучело русского медведя в штабе…
