Свен Хассель - Трибунал
Сани с грохотом едут вниз по склону, в снегу взрывается град снарядов.
— Они стреляют фугасными, — взволнованно кричит Грегор, прячась за стойку.
— А ты как думал? — насмешливо спрашивает Старик. — Бронебойные против нас не годятся.
Трое людей в оленьем сарае лихорадочно возятся со старой пушкой. Малыш работает, как лошадь. Пушка тяжелая, неподатливая, но в конце концов им удается установить ее в положение для стрельбы.
— Теперь мы покажем этим ублюдкам! — злобно бранится Малыш, опуская ствол. Хватает один из блестящих медных цилиндров, которые подкатывает ему старый крестьянин.
— Взрыватель, черт возьми! — напоминает Порта.
Малыш роется в старых ящиках и находит несколько взрывателей.
Старец опускается на колени и зажимает ладонями уши. Длинный орудийный ствол движется раздражающе медленно, но в конце концов оказывается наведенным на задние сани.
— Целься, — шепчет Малыш, — или давай я!
Порта приникает глазом к прицельному механизму, изготовленному значительно позже самого орудия.
— Огонь! — командует он.
Малыш дергает шнур с такой силой, что вырывает его из гнезда.
Громадная дульная вспышка, оглушительный грохот. Через секунду задние сани исчезают.
Из открытой башни вылетает одетый во все кожаное труп и вертится в воздухе, словно волан.
Малыш открывает замок, вылетает стреляная гильза. В камору входит новый снаряд.
Металл лязгает о металл, замок со стуком захлопывается.
— Огонь! — кричит Порта.
Малыш дергает шнур.
Передние сани взлетают в воздух и вертикально падают в снег. Раздается громкий взрыв, желто-красное пламя выбивается с обеих сторон саней.
Крышу сарая пробивает снаряд, вверху падают обломки балок. Длинный поток трассирующих пуль пронизывает воздух, они злобно колотят по щитку орудия.
Порта снова приникает глазом к прицелу. Ствол пушки медленно опускается.
Малыш и старец возятся с подпорками. Ствол не поворачивается вбок, поэтому приходится поворачивать всю пушку.
— Огонь! — кричит Порта, поймав в прицел очередные сани.
— Прощайте, гады! — рычит Малыш, дергая шнур.
Тяжелая пушка подскакивает. Третьи сани взлетают над снегом и ударяются в те, что впереди. Они переворачиваются и скользят гусеницами вверх по заснеженному склону холма.
При каждом выстреле Старик громко смеется и восторженно хлопает себя по бедрам.
Порте удаются еще два попадания, потом 50-миллиметровый снаряд влетает в дверной проем и взрывается в сарае. Пламя охватывает груды соломы, и через несколько секунд сарай заполняется густым, черным дымом.
— Снаряды! — кричит задыхающийся Порта.
Замок орудия закрывается с металлическим лязгом. Оно снова стреляет. На сей раз промах. Снаряд со свистом пролетает мимо ближайших саней. Их башня поворачивается, короткий ствол 20-миллиметровой пушки смотрит прямо на сарай. В сарае со звоном падает на землю гильза, и замок австрийского орудия закрывается за новым снарядом.
Порта вертит, как сумасшедший, колесо подъемного механизма, потом бросает это и целится по стволу, как из винтовки.
— Стреляй, ради бога! — кричит Малыш, укрывшийся под орудием.
Гремит выстрел, и едущие к сараю сани разлетаются в куски. Башня вертится в воздухе, из корпуса саней вылетают два горящих тела.
— Попал! Попал, черт возьми! — радостно кричит Малыш. — Ну, идите, гады! Мы покажем вам, где Моисей покупал пиво!
Старый крестьянин подпрыгивает и заливисто смеется, смех его напоминает хриплое карканье.
Из-за домов появляются бронированные сани. Ствол их пушки движется из стороны в сторону, словно в поисках определенного угла возвышения.
— Побыстрее! — кричит Порта, соскакивает с сиденья стрелка и помогает Малышу со старцем повернуть орудие.
Пушка бронесаней выстреливает, снаряд с воем несется к «Красному ангелу».
— Черт! — бранится Порта. — Я думал, они будут стрелять в нас!
— Мы им не видны, — говорит Малыш. — Дым закрывает нас полностью!
— Уходи, дед, — говорит Порта, мягко подталкивая старого крестьянина. — Сейчас здесь будет жарче, чем на всей той войне, где ты был!
— Ничего, — упрямо отвечает старый крестьянин. Глаза его покраснели и опухли от едкого дыма, но он счастлив, хоть и задыхается. Мечта его жизни сбылась. Он видел, как стреляет настоящая пушка.
Тяжелые бронированные сани медленно едут к «Красному ангелу» Их пушки непрерывно гремят, снаряды сносят крышу. Большая кровать с пологом, на которой лежит тело Василия Синцова, стоит на виду на остатках второго этажа.
— Куда, черт возьми, он попал? — говорит Порта, вглядываясь сквозь густой дым.
Тут возле сарая взрывается снаряд, взрывная волна сбрасывает его с сиденья.
Стоявшего за ним старого крестьянина свалило с ног, он разбил лицо о землю. Малыш бежит к пустым стойлам, где на него с сокрушительной силой падает обломок балки.
Деревенский патриарх с окровавленным лицом взбирается на сиденье стрелка.
— Давай, — каркает он, приникая к прицелу глазом. Вертит ближайшее колесо, оказавшееся колесом высотомера. Нащупывает шнур и дергает его так, как это делал Малыш.
Пушка грохочет, дульная вспышка освещает весь сарай.
Отдача сбрасывает старца с сиденья на утоптанный земляной пол. Он растерянно смотрит между колесами орудия и довольно смеется.
Всего в двухстах метрах горят тяжелые бронесани. К небу поднимается черный дым.
— Ну и ну, черт возьми! — кричит Малыш в изумлении. — В тебе пропал превосходный истребитель танков!
— Пора уходить. Они там разносят кафе в щепки, — говорит Порта, появляясь из-под груды кирпичей.
В «Красном ангеле» настоящее светопреставление. 50-миллиметровый снаряд взрывается в море пламени в кухне и выбрасывает плиту сквозь проломленную стену.
Юрий носится с воплями, пытается схватиться за грудь обрубком руки. Через комнату летит оторванная ступня и ударяется о стену в дальнем конце.
Соня сидит под длинным столом, глядя в ужасе на левую ногу. Осталась лишь малая часть колена. Вокруг нее расплывается, все увеличиваясь, лужа крови. Она открывает рот и начинает кричать.
— Sacru nom de dieu[112], — шипит Легионер и бросает ей пакет первой помощи.
Двое бронесаней находятся так близко к кафе, что мы легко разбираем номера и эмблемы на башнях.
— НКВД, — сухо замечает Хайде.
Я связываю вместе три ручные гранаты и готовлюсь к броску.
— Подожди, — говорит Старик, хватая меня за руку. — Так далеко не добросишь!
Но уже поздно. Я выдергиваю кольцо. Вырываю руку из пальцев Старика и размахиваюсь.
Все исчезает в горячем голубом облаке. Я чувствую сильный удар в плечо. Гранаты скользят по полу.
— Milles diables[113]! — выкрикивает Легионер и пинком отбрасывает их к двери.
Они взрываются в воздухе и разрывают рядовому Люнгу всю грудь.
— Господи! — кричит ефрейтор Гюнтер. — Мои глаза, мои глаза!
Он прижимает ладони к кровавому месиву, которое было его глазами. С криком выбегает из двери на снег. Неподвижно стоит на площади и кричит, дико разинув рот.
Строчит пулемет, очередь трассирующих пуль прошивает тело Понтера. Он падает навзничь, сучит ногами в снегу так, что он поднимается тучей. Всхлипывая, пытается уползти. Потом, будто сани, скользит по склону и исчезает в низине.
Тонкий, длинный осколок пробил мою шинель и разодрал плоть вдоль плеча. Рана сильно кровоточит, но кость не задета.
Вся деревня в огне.
Прямо посреди зала кафе взрывается снаряд. Пол похож на море крови. Повсюду валяются оторванные конечности и кровавые куски человеческой плоти. Кафе заполняет тошнотворный запах, оно похоже на бойню, где озверели мясники. Даже на потолке большие пятна крови, а пол покрыт липкой массой раздробленных костей, крови и разодранного мяса.
Фельдфебель Карлсдорф сидит, прислонясь к стене, тупо смотрит на то место, где только что были его ноги. Теперь там только несколько осколков костей и длинные нити мяса и сухожилий. Он начинает смеяться. Сперва спокойно, будто над шуткой. Потом смех переходит в безумный, рыдающий вой.
В зале взрывается с резким грохотом еще один снаряд. Когда синевато-зеленый дым расходится, на том месте, где сидел Карлсдорф, видно кровавое месиво.
От взрывов я совершенно оглох. Подползаю к Легионеру и помогаю ему вести огонь из ручного пулемета.
Малыш лежит в горящем сарае, положив руки на затылок, и задумчиво смотрит на море пламени. То, что весь сарай может обрушиться, его как будто не беспокоит.
Порта открывает и закрывает рот, будто жует что-то отвратительное.
— Черт, — хрипло стонет он. — Во рту будто кошка ночевала!
— Я видел, как стреляет пушка, — шепчет старый крестьянин. Опускает взгляд на свою изувеченную руку, с которой исчезли все ногти.
