Гай Гибсон - Впереди вражеский берег
Весь личный состав прибыл в Скэмптон на следующее утро, а после обеда начались тренировки. Командир группы говорил, что много времени мы не получим. Поэтому мы приступили немедленно, но нам предстояла тяжелая работа.
А тем временем где-то в Лондоне другие люди работали еще больше. Они тоже страшно спешили. При этом они не носили мундиров и не имели наград. Они работали с чертежами, металлом и взрывчаткой в бетонных бункерах. Иногда они появлялись на продуваемых ветрами холмах Уэльса, чтобы проводить свои громкие эксперименты. А потом снова работа, работа, работа…
* * *На следующий вечер я прибыл в Скэмптон вместе с Ниггером, который весело прыгал рядом, пытаясь ухватить меня за пятки. В столовой я унюхал характерный запах вечеринки. Так оно и было. В зале собрались все парни. Я знал их всех — пилотов, штурманов, бомбардиров, но там было несколько незнакомых стрелков и радистов.
Через несколько секунд у меня в руке оказался стакан виски, а на пол плеснули пива для Ниггера, который явно мучился от жажды. А затем завязалась беседа, в которой мы вспоминали дела давно минувших дней: людей, рейды, базы, бомбы. Это был тот разговор, который могут вести только летчики, но не киношные. Это были живые веселые парни, которым много пришлось пережить. Это сразу было заметно по их лицам. Однако они были готовы к новым испытаниям, ведь они были лучшими асами Бомбардировочного Командования.
Все вместе взятые, они знали об искусстве бомбометания больше, чем любая другая эскадрилья в мире.
Они прибыли сюда со всех концов света: из Австралии, Америки, Канады, Новой Зеландии, Великобритании. Все были одержимы одной идеей — не выпустить противника из стального захвата. Я стоял рядом с ними, потягивал пиво и гордился ими. Это была лучшая в мире команда. Если кто-то скажет, что это не так, — я просто посмеюсь над ним.
Из 106-й эскадрильи прибыли три экипажа. Разумеется, Хоппи и австралиец Дэйв Шэннон, Третьим был канадец сержант Бэрпи. Он только что женился на молодой англичанке и был занят по горло, пытаясь подыскать домик не слишком далеко от аэродрома. Он сказал мне, что это чертовски сложная задача. Кое-кто еще должен был прибыть, но, как уже говорилось, это были лучшие из лучших.
Со Среднего Востока прибыл командир звена «Динги» Мелвин Янг. Он уже совершил 65 боевых вылетов. Динги имел две вынужденных посадки в лазурных волнах Средиземного моря. Он был прекрасным организатором. Позднее я обнаружил, что он способен выпить пинту пива быстрее, чем кто-либо.
Лес Манро из 97-й эскадрильи родился в Новой Зеландии. Это был совершенно очаровательный парень с прекрасным послужным списком. Он был одним из тех людей, на которых всегда можно положиться. Такие всегда делают нужные вещи в нужный момент. Пока он стоял рядом, помалкивал и пил пиво. Там также был прекрасный пилот Дэвид Малтби.
Бруклин подарил мне Джо МакКарти. Он был из тех американцев; которые завербовались добровольцами в Королевские ВВС еще до того, как Америка вступила в войну. Позднее он получил шанс вернуться в американские ВВС, но предпочел остаться вместе со старыми знакомыми. Он прибыл из той же эскадрильи, что и Лес, и они были закадычными приятелями. Джо и раньше пытался попасть в мою эскадрилью, но все его попытки не принесли успеха. Зато теперь он был счастлив. Мы просидели до полуночи, то и дело наполняя стаканы, чтобы выпить за свершения эскадрильи «X». Портреты кавалеров Креста Виктории Бейба Лиройда и сержанта Джона Ханны взирали на нас со стены. Эти два человека летали с аэродрома Скэмптон и получили множество наград, в том числе и высшие.
Генри Модели прибыл из Итона. Он был чемпионом школы по бегу и стал одним из лучших пилотов 50-й эскадрильи. Он стоял тихий и трезвый, по большей части отказываясь от выпивки. Позднее Генри стал одним из моих главных помощников в организации тренировок.
Тут же были и другие. Микки Мартин родился в Австралии, как и его приятель Джек Легго, прекрасный штурман. Боб Хэй, Тоби Фоксли, Лем Найт, Лен Чемберс — все они тоже были австралийцами. Все они имели Кресты за летные заслуги, и все были очень довольны собой.
Мой собственный экипаж играл с Ниггером. А потом Терри, Спэм, Тревор и Хатч отправились спать, что следовало бы сделать давно. Ниггер опрокинул четыре полные кружки. Оставив за собой в коридоре длинную извилистую струйку, он тоже отправился на покой. Вечеринка затянулась, и к нам присоединился Чарльз Уитворт вместе со своим заместителем Бригги. Они пытаюсь организовать нам достойную встречу, и это им удалось полностью.
Вскоре даже случайному наблюдателю стало бы ясно, что это необычная эскадрилья. Завсегдатаи столовой стали поглядывать на нас с любопытством. Они никогда раньше не видели подобной компании, собранной в одной эскадрилье. Многие имели по два Креста за летные заслуги, почти все — по одному, кое-кто имел Орден за выдающиеся заслуги. Наверняка все начали гадать: а что здесь затевается? Тут же поползли самые невероятные слухи.
«Слышали, что формируется новая отборная эскадрилья?»
«Их отправят в Россию!»
«Нет, в Северную Африку!»
«Что-то специальное?»
«Да, очень специальное».
Парни это замечали. Они ощущали удивление и интерес. Они гордились тем, что попали в особую эскадрилью, но все-таки сами хотели знать — зачем. Наконец канадец Кольз задал мне роковой вопрос. Было уже очень поздно, но я прекрасно помню свой ответ:
«Я знаю меньше вас, старики. Но мы встретимся завтра в 9.30, и тогда кое-что прояснится».
На следующий день я собрал всех вместе. Всего я имел 21 экипаж, или 147 человек: пилоты, штурманы, радисты, бортинженеры. Почти все они были ветеранами. Я помнил эту комнату для инструктажа еще с 1939 года, но теперь в нее набились молодые, беззаботные парни, которые очень хотели узнать, в чем же дело. Я среди них казался настоящим стариком.
Моя речь была короткой. Я сказал:
«Вы здесь находитесь для выполнения специального задания. Вы — отборная эскадрилья, и вам предстоит провести рейд, который, как мне сказали, будет иметь огромное значение. Кое-кто говорит, что это даже приблизит окончание войны. Вот все, что я могу сказать. Я не знаю, где это. Я не знаю, что это. Но что я знаю — нам придется упражняться в дневных и ночных полетах на малой высоте, чтобы вы могли управлять самолетом даже с завязанными глазами. Если я скажу вам найти какое-то дерево посреди Англии, это значит, что вам предстоит бомбить именно это дерево, и никакое другое. Если я скажу вам пролететь сквозь ангар, вы должны будете сделать это, даже если крылья не пролезут в ворота. Дисциплина будет самой жесткой.
Мне нет необходимости напоминать вам, что вы не имеете права рассказывать ни о чем. Уже то, что в одной эскадрилье собраны лучшие летчики — необычно само по себе. Будет более чем достаточно слухов, кое-что я уже успел услышать. Нам следует пресечь это. Вы не должны говорить ничего. Когда вечером вы отправляетесь в паб, держите рот на замке. Если другие летчики будут расспрашивать вас, чем вы заняты, посоветуйте им заниматься своими собственными делами. Только секретность обеспечит успех операции.
Мне потребуется еще пара дней, чтобы завершить подготовку, и мне нужна ваша помощь. Большинство из вас успело послужить, и прекрасно понимает, что требуется. Прежде всего, нужно проверить наши новые самолеты. Затем ты, Билл (Билл Эстелл, англичанин из Дербишира, заместитель Динги Янга), должен взять свой экипаж и осмотреть каждое озеро в Англии, Шотландии и Уэльсе, которое сумеешь найти. Ты должен их сфотографировать. Я должен получить эти снимки через 36 часов».
Сегодня утром командир группы по телефону приказал мне заняться этим. Зачем это нужно — я не понимал. Парни, судя по всему, тоже ничего не понимали. Затем я продолжил:
«Итак, не будем спешить с выводами. Командир группы желает иметь учебные карты для своих групп переподготовки, и мы пока единственная эскадрилья, которая может ему помочь».
Это была первая порция лжи, которую мне пришлось выпустить. Позднее я еще много чего наговорил, я уже и не помню всего. Что-то там о дисциплине вообще, о летной дисциплине, о рабочем времени и увольнениях. Ах да, увольнений не будет.
Затем я вместе с Генри и Мелвином начал делить экипажи на звенья. Они выбирали тех, кого знали. Люди получали комнаты и кабинеты. А я поднялся наверх.
В моем собственном кабинете имелось одно кресло, один стол, один телефон. Больше — ничего. Помещение было пустым и холодным, так как отопление ангара еще не включили, но я не мог обращать на это внимание. Предстояло еще сделать массу дел.
Раньше у меня был адъютант Хамфри, который избавлял меня от бумажной работы. В мирное время он работал клерком, и в войну круто пошел вверх. Хамфри очень хотел летать, но был слишком близорук. Однако он был молод и умен. Мне сейчас требовался именно такой человек, поэтому я позвонил в штаб группы и попросил их прислать мне Хамфри в течение 48 часов. Но в ближайшие дни мне предстояло обходиться без адъютанта, и работа по формированию новой эскадрильи легла на крепкие плечи трех человек, о которых я должен упомянуть отдельно.
