Эрих Людендорф - Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914-1918
После ряда совещаний приняли следующее решение:
1. 7-я и 1-я армии наступают с линии юго-западнее Лаона – южнее Бер-о-Вак в направлении Суассона, Фима и Реймса.
2. Фронт наступления расширяется вправо до реки Уазы и влево до Реймса.
3. 18-я армия наступает западнее Уазы, нанося главный удар в направлении Компьена.
Одновременное наступление на столь широком фронте было невозможно, поскольку часть нашей артиллерии, участвовавшей в сражении 21 марта, осталась в группе армий кронпринца Рупрехта для укрепления обороны.
Как далеко продвинутся наши части – сказать заранее было трудно. Я надеялся, что враг в итоге израсходует много сил, и это позволит нам начать наступление во Фландрии.
Группе армий кронпринца Рупрехта надлежало держать оборону и постоянно ее крепить, но вместе с тем в качестве отвлекающего маневра вести приготовления к наступлению по всему своему фронту и во Фландрии. В целях дезинформации противника демонстративная подготовка к наступлению проводилась и на других участках Западного фронта, где никаких атак не предусматривалось.
Когда на Западе происходили крупные события, на Итальянском и Македонском фронтах царило спокойствие. Они, по сути, являлись продолжением Западного фронта и прикрывали фланги германских и австро-венгерских войск.
Между тем с возвращением из России нескольких сотен тысяч военнопленных положение армии двуединой монархии в Италии заметно улучшилось, и она почувствовала себя достаточно сильной для наступательных действий против итальянцев. Генерал фон Арц регулярно направлял своих офицеров для участия в наших наступательных операциях и внимательно изучал наш боевой опыт. Перейти в наступление он намечал в первой половине июня, т. е. после нанесения нами удара в районе Шмен-де-Дам. Одним словом, речь шла о проведении в конце мая и начале июня крупной совместной акции против Антанты.
На Македонском фронте по-прежнему сохранялся покой. У болгарской армии было время отдохнуть и повысить боевую подготовку. Тем не менее нельзя было не заметить, что с марта месяца из-за плохого обеспечения одеждой и продовольствием настроение в болгарских воинских частях неуклонно ухудшалось. Вражеская пропаганда и сторонники стран Антанты из числа самих болгар умело возбуждали дурные чувства в отношении Германии. Случаи солдатских бунтов свидетельствовали о том, как далеко зашел процесс разложения.
На Палестинском фронте англичане в конце марта предприняли наступление севернее Мертвого моря через Иорданию, намереваясь обойти с фланга турецкую группу армий и оттеснить ее от железной дороги на Дамаск. Сначала английские войска захватили солидную территорию, однако в итоге потерпели поражение. В конце апреля англичане повторили атаку с тем же результатом. Можно было ожидать, что с приходом жаркой погоды они возобновят свои усилия. В Месопотамии англичане продвинулись к Мосулу и закрепились в Северном Иране, заняв место разбежавшейся армии русских.
В последних числах февраля турки начали наступление в Армении. В конце марта они очистили свою территорию от русских и в конце апреля заняли Карс и Батум, отошедшие к ним по условиям Брестского мирного договора. Этим Турция не собиралась ограничиваться, имея в виду расширить свое влияние на Кавказе.
В общем и целом я одобрял действия Турции, которые в своей совокупности положительно влияли на ход войны. Однако они не должны были отвлекать Турцию от выполнения поставленных перед нею боевых задач или создавать трудности в обеспечении нас кавказским сырьем, в котором мы настоятельно нуждались. А главной задачей Энвер-паши была борьба с англичанами, и в первую очередь на Палестинском фронте. Об этом я постоянно напоминал ему в многочисленных телеграммах. В тот момент появилась также возможность ударить по англичанам и в Северном Иране, где турки обладали явным превосходством. Но Энвер-паша и его правительство больше думали не о войне с Англией, а о своих панисламистских целях на Кавказе.
На Украине германские войска после взятия 1 марта Киева свое продвижение замедлили. Одесса пала 12 марта почти без борьбы. Помогли немецкие части, прошедшие через Молдову после заключения 7 марта предварительного мира с Румынией. ОКХ намеревалось идти так далеко, сколько требовалось для достижения целей, которые и побудили нас вторгнуться на Украину.
Украинцы нас позвали. Мы, но еще сильнее Австрия и армия этой двуединой монархии, нуждались в украинском зерне; поэтому эта страна не должна была попасть в руки большевиков и способствовать их усилению. Мы обязаны были поддержаать Украину ради нашей же собственной пользы.
Во многих местах обширной оккупированной территории нашим войскам приходилось вести бои с большевистскими отрядами и бандами. В большинстве случаев с ними справлялись без особых усилий. Закончив продвижение, главнокомандующий войсками на Востоке договорился с советским правительством о демаркационной линии. Было вполне в характере советского правительства часто обвинять наши части в несоблюдении этой линии, в то время как от германского командования на Востоке неоднократно поступали сообщения о вторжении большевистских банд в защищаемую нами область. К сожалению, в министерстве иностранных дел, по-видимому, больше доверяли большевистской лжи, чем нашим правдивым докладам.
Германским военным и гражданским властям было предоставлено самое широкое поле деятельности. ОКХ с напряженным вниманием следило за происходившим, будучи больше всех заинтересовано в ее результатах. Командование группой армий со ставкой в Киеве принял генерал-фельдмаршал Эйхгорн. Германское правительство представлял посол фон Мумм. Заготовкой различных запасов занималось имперское министерство экономики. Более запутанной и разобщенной системы управления было просто невозможно придумать. Такой подход обуславливался негативным отношением в Берлине к «милитаризму», а также чиновничьим бюрократизмом с его шаблонным стилем работы.
Как и следовало ожидать, молодое украинское правительство оказалось неспособным навести в стране порядок и обеспечить нас зерном и вскоре исчезло с политической сцены. Руководить государством взялся гетман Скоропадский. С ним работать было можно.
Вскоре начали создаваться новые украинские воинские формирования. На это требовалось время, а пока от них германскому военному командованию было мало пользы. Находившиеся на Украине германские части нужны были для борьбы с большевиками и для обеспечения экономической эксплуатации занятых земель. Всякий раз, когда мы намеревались забрать у группы армий на Украине какие-то войска, командующий фон Эйхгорн громко жаловался на недостаток сил.
Имперское министерство экономики осуществляло на Украине опережающую реальные события политику мирного времени. Против такого подхода можно было бы не возражать, если бы только он соответствовал нуждам ведения войны.
Вскоре пришлось окончательно похоронить всякие надежды на то, что с зерном Украины мы получили в свои руки мощный экономический рычаг, который улучшит наши позиции в отношениях с нейтральными государствами и облегчит наше экономическое положение, чрезвычайно важное для повышения боеспособности германских войск.
Правда, собранное на Украине продовольствие в сочетании с нашей помощью спасли Австрию и армию двуединой монархии от голода, но это была самая неотложная мера. Вместе с тем Германия не получила хлеба и кормов для скота в том объеме, который был необходим, чтобы восстановить силы и здоровье нации. Разумеется, Украина осенью 1918 г. все-таки помогла Германии поставками мяса. Можно было не трогать поголовье домашнего скота у себя на родине и на оккупированных территориях. Войска обзавелись большим количеством лошадей. Без них вести войну было просто невозможно. Если бы всех этих лошадей пришлось брать в Германии, то сильно бы пострадало отечественное сельское хозяйство. Украина обеспечивала нас и самым разнообразным сырьем.
На участке Восточного фронта между рекой Припятью и Финским заливом положение с 3 марта не менялось. Но поднялась Финляндия и срочно нуждалась в помощи; одних поставок оружия было недостаточно. Советское правительство не выражало ни малейшего желания вывести свои войска из Финляндии, однако военную помощь готовилась ей оказать Англия.
Чтобы предотвратить образование нового фронта на Востоке и укрепить свои стратегические позиции, Германия откликнулась на зов Финляндии о военной поддержке. В пользу направления в эту страну германских войск высказался и генерал фон Маннергейм. Но он просил лишь немного повременить и ограничиться небольшим воинским контингентом, чтобы дать возможность самим финнам повоевать и обрести больше уверенности в собственных силах. Маннергейм мыслил верно, как мудрый и опытный военный.
