В боях за Дон - М. Н. Алексеенко
Потом передовые танковые подразделения с десантом автоматчиков на броне, обходя опорные пункты, противника и отбрасывая его заслоны, вышли на ближайшие подступы к Матвееву Кургану. Однако этот важный узел дорог продолжал удерживаться силами немецкой 79-й пехотной дивизии.
Ожесточенный бой развернулся и за Новоандреевку, Политотдельское, Петровский. Противник, понеся большие потери в живой силе и технике, был выбит из этих пунктов лишь к исходу дня.
В ночь на 16 февраля одна из бригад 2-го механизированного корпуса пошла на штурм Матвеева Кургана. Штурм закончился успешно. Противник был вынужден отступить. В бою отличились тогда многие солдаты и офицеры, но в моей памяти отчетливо сохранилась только одна фамилия — старшина Бондаревский. Он раньше всех ворвался в первую траншею противника.
С упорными боями, нанеся врагу большой урон, наши войска широким фронтом вышли на реку Миус. Оборонительный рубеж по этой реке оборудовался немцами больше года. Они считали его неприступным.
Берега реки Миус — почти на всем протяжении обрывистые— представляли собой грозное противотанковое препятствие. Подступы к ним были заминированы. Вдоль переднего края вражеской обороны в несколько рядов тянулись прополочные заграждения. Траншеи — глубокие, с «лисьими норами». Множество дотов и дзотов, соединенных ходами сообщения.
Миусский рубеж обороняла армейская группа генерала от инфантерии Холлидта. Она была создана из остатков 6-й немецкой армии и имела достаточное время на подготовку к боям. Для усиления этой группы гитлеровское командование в спешном порядке перебрасывало новые соединения, формируемые из разбитых, но еще не добитых частей на других участках советско-германского фронта. Всем этим скороспелым соединениям присваивались номера дивизий, уничтоженных под Сталинградом. Несколько позже (в марте 1943 года) и сама группа Холлидта была переименована в 6-ю армию. В состав ее вошли 17-й армейский корпус из трех пехотных дивизий и вновь сформированный 29-й армейский корпус, тоже из трех дивизий.
На реке Миус оказались также остатки войск и управление 1-й немецкой танковой армии, успевшие еще до освобождения Ростова вырваться с предгорий Кавказа. Здесь же находились 57-й танковый корпус и две охранные дивизии.
Все эти войска входили в группу армий «Дон», которой продолжал еще командовать недобитый Манштейн.
Как-то в детстве я слышал от одного охотника рассказ о матером волке, который, попав в капкан, перегрыз себе лапу и на култышке убежал в лес. Но и после этого хищник остался хищником. Не имея возможности преследовать добычу, он подкрадывался вплотную к стаду, затаивался в траве, неожиданно набрасывался на ягнят и пожирал их тут же. Таким был и Манштейн. Битый и перебитый, он оставался еще опасным зверем. Притаившись на Миусе, враг ждал, когда мы разобьем здесь себе лоб о мощные укрепления.
Лоб у нас уцелел, но неприятностей мы имели немало. Началось с того, что 2-й гвардейский мехкорпус, первым вырвавшийся на Миус, не сумел с ходу перебраться на западный берег.
Несколько счастливее оказался наш сосед — 4-й гвардейский мехкорпус, наступавший в полосе 5-й ударной армии. Он сумел быстро преодолеть сопротивление врага (который не успел еще в том месте плотно занять оборону), на подручных средствах форсировал Миус и продолжал развивать свой успех в глубину. С боями ему удалось выйти в район Анастасиевки, то есть углубиться в тыл противника на 15–20 километров.
На первых порах мы искренне радовались этому. Однако радость оказалась непродолжительной. Стрелковые части 5-й ударной армии, значительно отставшие от мехкорпуса, не смогли своевременно поддержать его. Противник успел сомкнуть фронт в месте прорыва и не допустил их на западный берег Миуса.
Командующий войсками Южного фронта распорядился о переподчинении 4-го гвардейского механизированного корпуса 2-й гвардейской армии. Принять в ходе боя новый корпус — дело, вообще, нелегкое. В данном же случае задача усложнялась тем, что корпус этот отрезан противником.
К тому времени части 2-й гвардейской армии в основном вышли на восточный берег Миуса, но артиллерия и тылы отстали, боеприпасов было мало, горючее кончилось. Штурмовать в таком состоянии сильно укрепленную полосу противника мы, конечно, не могли, но 4-й гвардейский мехкорпус надо было выручать.
Мы не знали точно, в каком районе он находится, каковы его боевые возможности, что он делает в настоящее время. Можно было лишь предполагать, что противник, поглощенный заботами об удержании главных сил Южного фронта на рубеже реки Миус, пока не очень-то обращает внимание на оказавшееся в его тылу немногочисленное соединение. 4-й гвардейский механизированный корпус мало соответствовал своему названию: за три с лишним месяца почти непрерывных боев он понес значительные потери в личном составе и материальной части, давно не пополнялся боеприпасами.
Однако нетрудно было понять, что, как только противнику удастся стабилизировать фронт, мехкорпус попадет в отчаянное положение. Вопрос о спасении боевого ядра этого прославленного соединения встал перед нами со всей остротой.
С 4-м гвардейским механизированным корпусом нас связывала старая боевая дружба. В декабре 1942 года, когда мы только начинали разгром танковых войск Манштейна, он был в составе 2-й гвардейской армии. Многих его боевых командиров я знал лично. Другие наши офицеры и генералы также имели там близко знакомых людей и даже приятелей. Это обстоятельство еще больше увеличивало нашу тревогу за судьбу 4-го гвардейского мехкорпуса.
Мы пытались установить с ним связь с помощью партизан, направляли через линию фронта разведчиков, радисты непрерывно посылали в эфир его позывные. Все было напрасно.
В период между часом ночи и пятью часами утра радиосвязь у нас вообще отказывала. Я и сейчас затрудняюсь объяснить, чем вызывалось такое явление. В ту пору поговаривали, что в этом районе в определенное время суток существует какая-то непроходимость радиоволн в атмосфере.
И вдруг с радиостанции докладывают:
— Товарищ генерал, связь с четвертым установлена. Правда, довольно неустойчивая…
Я не иду, а буквально бегу на радиостанцию. Слышу по радио голос начальника штаба корпуса В. И. Жданова. Примитивным кодом передаю ему приказание, чтобы корпус отходил назад, к своим войскам, и указываю направление отхода. Однако Жданов не поверил этому. Приняв меня за противника, он ответил:
— Мне и тут неплохо.
Через некоторое время нам опять удалось установить радиосвязь с отрезанным мехкорпусом. На этот раз приказ был передан шифром. В него поверили и приступили к исполнению.
Нащупывая слабые места в обороне противника, 4-й гвардейский механизированный корпус сначала шел на юг, потом вынужден был вернуться, а ночью с боями стал пробиваться на восток. Он уклонился от намеченного в приказе места выхода к своим и оказался не против 2-й гвардейской, а значительно левее — против 51-й армии. Это вызвало новые осложнения: в темноте его приняли за
