Сергей Бетев - А фронт был далеко
Так и ходил, как скряга, затаив в себе свою радость. Всякая чертовщина в голову полезла: не сглазить бы, да не изурочить, да еще про курочку в гнезде… А напоследок плевался тайком зло. И корил себя:
— Как баба пустоголовая!
А рука заметно тверже держала рукоять регулятора. Коротко и гулко откликался на сигналы гудок его паровоза. Молодцевато пересчитав входные стрелки, он вкатывал на станцию без дымка, словно за тендером и не было двух тысяч тонн груза. И купавинцы, возрождаясь доброй памятью, опять весело перекликались:
— Кузнецовы прибывают!
Фронт веселил работу. Зима не помехой стала солдатам: гнали и гнали немца. И прибавлялось сил и надежд у купавинцев. К весне вроде бы и не приморились вовсе. На Первый май даже митинг провели, как до войны: все на него пришли, даже старухи из домов выползли. И расходились с него без всякого сомнения, что этот год обязательно станет победным.
Весна легко выдохнула зелень, бодрила ласковым солнцем. Весело звенела на улицах ребятня, устало улыбались женщины.
А мужики после работы опять зачали сражаться на вениках в бане.
Оживала, приободрялась Купавина, хоть и шла еще война, хоть и жертвы еще не кончились. Для многих поездов с грузами Купавина оказывалась пунктом назначения, потому что неподалеку уже давно строился город Красногорск с большим заводом, а между ним и главной станцией присоседивались другие, пока еще небольшие, предприятия.
Народу незнакомого появилось множество, и теперь уж не все друг с дружкой здоровались. Приезжие отучили: с ними начали было по-доброму а они, как дикие, ни слова в ответ. Ну и пусть!
Купавинские машинисты, получившие к маю Красное знамя, ходили гордые и работали как черти.
10
Где-то в середине мая в Шадринске все купавинские паровозные бригады, которые находились там в ожидании поездов, были вызваны к начальнику депо. В его кабинете увидели много железнодорожного начальства, среди которого сразу выделили немолодых офицеров во главе с седеющим полковником. Как только бригады явились, разговоры враз прекратились.
— Присаживайтесь, товарищи машинисты, — вежливо обратился начальник депо. — Совет держать будем. — А потом улыбнулся не очень весело и сказал: — Поглядеть приятно, какой букет собрался: вся купавинская гвардия, да еще во главе с Иваном Артемьевичем!..
Машинисты молчали.
Начальник вполголоса посоветовался с незнакомым, который сидел рядом с ним, потом выпрямился и казенным голосом объявил:
— Слово предоставляется главному инженеру паровозной службы управления дороги.
Главный инженер был мужчиной рослым и крепким, с большими руками и с виду добродушным. Про себя машинисты решили, что паровозное дело он прошел самолично, так как во всей его осанке угадывались обстоятельность и неторопливость. Он и говорить-то стал не сразу, да и слова-то первые вышли тоже не шибко ловкими:
— Тут, товарищи, такая штука приключилась… — Он подумал немного и заключил: — Мы, так сказать, стоим перед фактом. В общем так: шадринцы приняли военный тяжеловес. Маршрут, товарищи, очень важный. До сих пор он следовал нормально, так сказать, и это можно вполне объяснить благоприятным профилем пути. А теперь вот — ваше купавинское плечо… Профиль свой вы знаете лучше меня.
— Скажите вес, — не утерпел Павел Глухов.
— Две тысячи семьсот пятьдесят тонн, — сразу ответил инженер.
Кабинет притих.
На Купавиной к тому времени уже было несколько паровозных бригад, за которыми укрепилась слава тяжеловесников. Водили поезда выше нормы одним паровозом, но чаще — в паре. Но до сегодняшнего дня рекорд на двойную тягу стоял на двух тысячах трехстах тоннах с небольшим. Инженер назвал вес небывалый, которого никто не мог себе представить. Но тот повторил:
— Две тысячи семьсот пятьдесят тонн.
Машинисты молчали. Главный инженер не смотрел на них, словно боялся подхлестнуть их взглядом, но тишина угнетала его самого.
— Молчать некогда, товарищи… — тихо сказал он. — Мы позвали вас, тяговиков опытных, чтобы посоветоваться об этом особом задании. Медлить нельзя.
— Двумя эшелонами надо вести, — предложил кто-то.
И тут встал полковник.
— Товарищи машинисты, этот вариант уже обсуждался и был отвергнут… — Полковник снял фуражку, вытер лоб платком, заметно подтянулся. — Я постараюсь объяснить вам истинное положение дела, в какой-то мере даже раскрою военный секрет… Наша часть кадровая и находится в резерве главного командования. Мы — отдельная ударная танковая группа. Вчера утром мы по тревоге погрузились в эшелон, у нас приказ через пять суток прибыть в распоряжение штаба одного из действующих фронтов. За сутки мы осилили всего шестьсот километров. И это в условиях, когда нам почти везде давали зеленую улицу. Вам легко представить, какой путь у нас впереди: это не меньше трех тысяч километров, и всего четверо суток времени. Примите во внимание состояние прифронтовых дорог… Основной груз нашего эшелона — танки. Мы даже пошли на такое серьезное нарушение правил передвижения, как отказ от вагонов для личного состава. Танковые экипажи едут со своими машинами. И все равно груз тяжелый, очень тяжелый… Но и рвать его на части?.. Нет, нельзя, товарищи! Надо искать выход.
Полковник сел. Машинисты по-прежнему молчали.
— Ждем вашего слова, товарищи, — опять поднялся начальник депо.
— Закурить можно?
— Можно, — разрешил представитель управления дороги.
Машинисты дружно задымили, загалдели между собой. Иногда слышались вопросы:
— Давно стоят танкисты?
— Скоро час.
— Ладно, — встал Павел Глухов. — На нашем плече порешили эшелон не половинить. А как его поведут через хребет? Все равно придется рвать. Так лучше сразу…
— Мы уже говорили с управлением Свердловской дороги, — ответил главный инженер паровозной службы, — там знают о сложившемся положении. Нас заверили, что задачу выполнят.
— Им легче, — сказал кто-то из купавинцев. — У них «ФД» тянут. Ясно, что двумя выдернут.
— Вы тоже поведете в паре. Это предусматривалось сразу, — вставил начальник депо.
— Пара паре рознь…
Попыхивая трубкой, поднялся Иван Артемьевич.
— Сразу хватить на четыреста тонн больше, чем у нас случалось, это, конечно, риск. Эшелон, говорите, час стоит… Как его подготовили за это время?
Призывая к вниманию, опять поднял руку главный инженер паровозной службы.
— По составу, товарищи: начальник вагонной службы уже доложил, что все вагоны тщательно осмотрены. Они в полной исправности. Самым внимательным образом проверено буксовое хозяйство — дана гарантия, что перегрева не будет.
— А как с тормозной схемой? — не унимался Иван Артемьевич.
— Я ждал этого вопроса, — сказал инженер и замедлил с ответом. — Могу сказать: головная часть состава примерно до половины имеет тормозной каждую четвертую платформу, с половины до хвоста — пятую.
— Негусто.
— Да, негусто. Но могу уточнить: большинство нетормозных платформ легкие, четырехосные. А другие — восьмиосные. Это все новые платформы с усиленной тормозной системой. Они тяжелее и, естественно, сосредоточены в головной части состава…
— Как будет с экипировкой? У меня две трети тендера копейского угля, — сказал Иван Артемьевич. — Это солома.
— Загрузим карагандинским, — ответил начальник депо.
— А теперь хочу спросить своих товарищей… — Иван Артемьевич повернулся к купавинцам. — Кто со мной?
В кабинете снова наступила тишина.
Иван Артемьевич сел, раскурил потухшую трубку.
Поднялся Павел Глухов.
— Меня возьмешь, дядя Ваня? — спросил, казалось, не очень уверенно.
Не вставая, Иван Артемьевич обернулся к нему:
— Тебя и ждал, Паша.
— Тогда по местам, товарищи! — заторопился начальник депо, словно боялся, что машинисты передумают.
…Через двадцать минут Иван Артемьевич и Павел Глухов вывели паровозы на контрольную. В нарощенных деревянными щитами тендерах горой лоснился уголь.
Иван Артемьевич, увидев начальство, спустился из будки. Подошел и Павел.
— Готовы? — спросили их.
— Готовы, — отозвался Иван Артемьевич.
— Я забыл спросить на совещании… — подал голос Глухов.
— Что у вас?
— А насчет дежурного толкача в Катайске не думали? Там ведь перед большим подъемом держат.
— Думали, но…
— Не надо, — отмахнулся Иван Артемьевич. И, повернувшись к Павлу, сказал: — Ты что, забыл, как им пользовались?
— Как?
— Только когда с места брали, — вмешался высунувшийся из будки Костя. — А нам зеленый дают. Нам с разбегу самим лучше без всякого толкача.
— Зеленый вам обеспечен, — заверили их тут же.
— Не о толкаче думать надо, а о воде, — сказал Иван Артемьевич.
