Макс Кранихфельд - Душегуб
Старик пожевал губами силясь плюнуть в разведчика, но выстрел прозвучал раньше, пуля ударила точно в голову, мотнув ее из стороны в сторону и оставив во лбу лишь слегка закровевшую аккуратную дырочку.
Бал вернулся уже в темноте. Разочарованно махнул рукой на немой вопрос Моргена.
— Ушел, сука! Подстрелил я его вроде, но он гад, на трех ногах в камыши ускакал.
— Хреново, — покосился на него с осуждением Морген.
— Сам знаю, — окрысился Бал. — А что сделаешь, по темноте его в камышах не найдешь. С рассветом можно по следам пробежаться, а сейчас без толку.
— До рассвета у нас времени нет, — отрезал Морген. — Запалим машину и уходим. Уж как вышло, ушел, так ушел…
Только сейчас лейтенант обратил внимание, что трупы чеченцев беспорядочным ворохом, как попало, навалены в стоящий с открытыми дверцами «УАЗ», а Погодин возиться рядом с найденным видимо там же ржавым ведром, пытаясь слить из бака бензин. Наконец это удалось и остро воняющее самопальное топливо, выгнанное на каком-то местном мини-заводике, заплескалось, весело звеня об металл. Выцедив бак до конца, Погодин обильно полил машину снаружи, от души плеснул внутрь на трупы и, отойдя шагов на десять, пальнул в салон из ракетницы. Полыхнуло жарко и весело, яркое почему-то отливающее синевой пламя, жадным языком метнулось к потемневшему небу.
— Вот тож! — гордо повернулся Погодин к Моргену. — А ты говоришь, подорвем, командир, и так сгорит как миленькая, зато взрывчатку сберегли. Списывай ее потом, бумагу пачкать замучаешься…
Отражаясь в глазах Погодина, весело разбрасывая искры, плясало пламя. Спустя минуту группа уже уходила, растворяясь в окутавшей горы непроглядной тьме, летней южной ночи. Еще долго оборачиваясь назад, Морген видел у себя за спиной все отдаляющийся отсвет пожара. "Чтоб впереди все разбегалось, а позади пылало и рыдало, — кстати вспомнилась училищная еще присказка. — Так все и вышло, только рыдать сегодня некому. Плакать будут потом. Смертным воем изойдутся родственники убитых сегодня чеченцев, выплачут глаза заливаясь слезами вдовы и матери… Так и надо, — внезапно ожесточаясь подумал он. — Только так и надо. Это будет лишь малая плата за слезы и боль российских жен и матерей. Так и надо. Огнем и мечом, как встарь!"
Тревога за невернувшихся в срок жителей поднялась в селе лишь на третий день, тут, как нельзя кстати, сосед Карима припомнил виденный на обочине дороги совсем недалеко от поворота на Курчалой похожий на соседский «УАЗ». Собрались в один момент, в ржавую «копейку» плотняком набились родственники пропавших, и поисковая экспедиция тронулась из села. «УАЗ» обнаружился точно в том месте, где и рассказывал водитель, только теперь он представлял из себя обугленную остро воняющую сладковатым запахом паленого мяса развалюху, в которой никто не узнал бы ухоженную машину Карима. Но опознавать автомобиль уже не требовалось, красноречивее любых слов о судьбе пропавших сельчан говорили пулевые пробоины в автомобильном кузове и скорченные обгоревшие трупы в салоне.
Село забурлило, как-то разом, похороны Асалханова переросли в стихийный митинг, с пеной у рта белобородые аксакалы призывали отомстить неверным собакам, загубившим столь достойного человека. Рвали на себе черные траурные платья, обливаясь слезами, заходясь в истерике женщины. Вскоре в толпе уже замелькали охотничьи ружья, а кое-где и автоматы. Местная администрация пыталась увещевать возмутителей спокойствия, но когда ее главе недвусмысленно ткнули под нос ружейным стволом, оставила заведомо бесполезные попытки. Волнения грозили охватить весь район. Из Курчалоя спешно прибыла в Шуани-Беной целая делегация, включавшая в себя местного муллу, мэра Курчалоя, военного коменданта и каких-то еще чинов из милиции и прокуратуры. Глава районной администрации перед возмущенной толпой жителей в присутствии муллы на Коране поклялся, что приложит все силы, чтобы найти и покарать убийц. После этого народное возмущение потихоньку пошло на спад. Следователь прокуратуры с бригадой экспертов, под охраной целого взвода комендачей на трех БТРах выехал к месту происшествия, долго осматривал, чуть ли не обнюхивал обгоревший «УАЗ». После детального осмотра он попытался было робко заикнуться о подрыве на бандитском фугасе, но не преминувшие сопроводить дознавателя до места, умудренные прокатившимися через село двумя войнами, местные жители, при этих словах откровенно смеялись ему в лицо. Комендант, чуть лучше разобравшийся в обстановке, отвел молодого старлея из Шалинской прокуратуры в сторону и злым шепотом посоветовал ему не валять дурака, пока здесь же в клочья не порвали. "Липа должна быть липовой, а не дубовой!" — цинично сплюнув сквозь зубы, закончил он свою речь, напряженно оглядываясь на гомонившую поодаль толпу. Чтобы успокоить местных, пришлось в срочном порядке возбуждать уголовное дело, основные фигуранты которого определились после короткого опроса, руководителей проводившейся здесь спецоперации. Как и следовало ожидать, основную вину постарались свалить на действовавшую в районе группу Моргенштейна, непонятно из каких соображений зверски расстрелявшую законопослушных граждан. Командование, естественно, до последнего момента ни о чем подобном даже не подозревало.
Ничего не знавший о происходящих событиях Моргенштейн, тем временем, все еще выводил указанным маршрутом группу к месту эвакуации, проводя по пути разведку и поиск затаившихся бандформирований. В день подписания военным прокурором ордера на его арест, он как раз вышел к заданной точке и с чувством хорошо выполненного служебного долга погрузил бойцов в уже ожидавшую их вертушку. Ожидавшие его на аэродроме работники прокуратуры, подкрепленные на всякий случай комендантской ротой, оказались для него неприятным сюрпризом. Комендантская рота, кстати, не понадобилась, ни о каком сопротивлении не чувствующие за собой ни малейшей вины разведчики даже не помышляли.
Так бесславно закончилась операция «Капкан». Происшедшие в ее ходе трагические события отодвинули на второй план так и не достигнутую цель — поимку Хаттаба. В остальном же по всем показателям операция прошла успешно, никто из участников не погиб и даже не был ранен. Хаттаб, ерунда! Может, его и не было в то время в селе, кто поручится, что информатор разведчиков не ошибся, или вообще сознательно не солгал своему куратору. Шесть трупов чеченцев тоже вроде как не в счет, там прокуратура разберется и кого следует, накажет. А вот руководителя операции, конечно, следовало поощрить, не каждый смог бы так умело управлять чуть не двумя тысячами людей из совершенно разных родов войск и ведомств. В такой сложной мешанине сил и средств редко обходится без случайных не боевых потерь, а тут, смотрите, только несколько переломов у незадачливого водителя, слетевшего с дороги БТРа. Это же мелочь! И полковник Столяров, спешно отозванный обратно в Москву, к вожделенной генеральской должности, увозил с собой не только почетную отметку участника боевых действий в личном деле, но и тщательно оформленное в штабе Объединенной Группировки представление к ордену Суворова, за умелое руководство войсками в боевой операции.
Море, солнце, кровь на песке
Чуден Адлер в бархатный сезон. Когда успокоится неистовый жар щедрого летнего солнца, застынет, принимая новую форму, расплавленный им асфальт, потянутся потихоньку обратно к до смерти надоевшей повседневной рутине косяки вырвавшихся на недельку на волю отдыхающих, освобождая плотно забитые галечные пляжи от своих рыхлых обгорающих с непривычки тел. Когда по-прежнему теплое море начнет на закате дышать прохладным бризом, когда смолкнут и поредеют многочисленные живые оркестры перекрикивающие друг друга на вечерней набережной. Тогда в город приезжают истинные ценители морского отдыха, знатоки и завсегдатаи. Они редко селятся в санаториях и наспех отстроенных предприимчивыми жителями частных пансионатах, не бросаются прямо с вокзала, не успев даже переодеться к шуршащим мелкой галькой пляжам, лишь скептически улыбаются на зазывные крики продавцов фруктов с Казачьего рынка. Эти люди всегда спокойны и обстоятельны, они не спешат урвать от жизни как можно больше, твердо зная, что будет и следующий сезон, а поспешать всегда хорошо медленно.
Люд неспешно шел по проспекту все еще носящему имя Ленина, глазел на развесистые пальмовые листья, улыбался встречным курортницам и глубоко полной грудью вдыхал налетающий с моря пропитанный солью ветер. Он любил этот город и приезжал сюда всякий раз, когда отпуск выпадал на купальный сезон. В этом году подобное счастье ему вовсе не светило, но напуганный арестом Моргенштейна и пристальным вниманием прокурорских к личному составу отряда, Черномор, поспешил сплавить невоздержанного на язык и строптивого подчиненного от греха подальше отдыхать на два месяца раньше, чем было запланировано. Так Люд оказался в Адлере. Отдых уже подходил к концу, и это добавляло к постепенно окутавшему его будто в далеком детстве в материнских объятиях чувству покоя и довольства жизнью светлые нотки предотъездной грусти. Но даже эта грусть была тихой и приятной. Он шел по проспекту, наслаждаясь кипевшей вокруг иной непривычной и праздничной жизнью: ярко одетыми полуобнаженными девушками, колоритными зазывалами-армянами, гудящим потоком машин устремившихся по проспекту к золотым пляжам Абхазии… Сегодня ему предстояла важная покупка, необходимая и как бы венчавшая все его пребывание в этом городе. Ему нужна была сувенирная кружка с надписью «Адлер» и годом пребывания, таких полно было в палатках и на лотках шумного бестолкового рынка, но все они оказывались на поверку довольно небрежно сляпанными самоделками. Люду же необходим был настоящий шедевр. Дело было в давно устоявшейся привычке обязательно привозить из городов, где побывал сувенирные кружки с названием города и местной символикой. На специально выделенной для этой цели кухонной полке его холостяцкой квартиры уже выстроилась целая рота разнокалиберных произведений кружечной промышленности. Среди них порой попадались довольно экзотические экземпляры, например, смастряченная армейскими умельцами из снарядной гильзы кружка с гравировкой «Грозный», или костяной рог на подставке, привезенный в свое время на память из Цхинвали.
