Николай Шпанов - Заговорщики (книга 2)
— А я думала, вы верующая католичка.
— О, это очень давно прошло.
— Вы очень бледны, наверно устали, — сочувственно проговорила Мэй.
— Голова болит. Временами кажется, будто их у меня две. И сердце… вот.
У Дэ взяла руку Мэй и приложила к своей груди.
Мэй прислушалась к биению её сердца.
— У меня есть для вас лекарство, — сказала она.
— Ах, лекарства! — У Дэ отчаянно отмахнулась. — Все перепробовала.
— Я вам кое-что дам. Я сама слишком хорошо знаю, что значит больное сердце, хоть я и врач.
— В ваши-то годы — сердце?
— Разве жизнь измеряется календарём? — Мэй вздохнула. — На мою долю выпало достаточно, чтобы износить два сердца… — И вдруг, потянув носом, как ни в чём не бывало: — На ужин что-то вкусненькое?
У Дэ сочувственно покачала головой. Её проворные руки освободили угол кухонного стола; появился прибор.
— Теперь я могу вам признаться, — весело сказала Мэй, — что не ела уже два дня… Сейчас я принесу вам лекарство…
— Спасибо, но я думаю, что вылечить меня может только…
Мэй вышла. В столовой она застала Ма. Радостное выражение её лица поразило Мэй.
— У вас праздничный вид.
— Ваш приезд — большая радость.
— Чувствуете себя бодрей?
— Я чувствую себя такою сильной, что, кажется, способна…
Мэй тихонько рассмеялась:
— А янки так уверены в вас.
— Это очень хорошо.
— Вы храбрая женщина. Не боитесь, что могут дознаться?
Ма пожала плечами.
Лицо Мэй стало серьёзным.
— Слушайте внимательно… В ваших рядах опасный человек.
Ма отпрянула.
— Он может провалить всю организацию, — продолжала Мэй и увидала, как побледнела Ма.
— Назовите мне его, — с трудом проговорила китаянка. — Я найду средства…
— Анна, У Дэ…
— Нет! — Ма закрыла лицо руками. — Нет, нет, нет… этого не может быть!..
— По-вашему, я не знаю, что говорю?
— Вы могли ошибиться…
— В данном случае лучше совершить ошибку, которую вы приписываете мне, нежели ту, которую, быть может, совершаете вы, отстаивая провокатора. А если провал произойдёт? Если из-за вашей слепоты, продиктованной личными мотивами, — вы же не станете отрицать, что в ваших соображениях больше личного, чем…
По мере того как Мэй говорила, голова Ма опускалась все ниже. Она молчала.
— Примите приказ, — сухо закончила Мэй: — убрать её.
Прошло несколько мгновений, прежде чем взгляд Ма приобрёл осмысленное выражение. Она провела рукой по лицу, и рука бессильно упала. Ма с трудом выговорила:
— Хорошо…
Но тут Мэй неожиданно сказала:
— Нет… Я сделаю это сама, — и быстро вышла из комнаты.
Ма с трудом дотащилась до выключателя, погасила свет и долго сидела в темноте. Голова её кружилась от сбивчивых мыслей. Все было так сложно и странно… Штаб ошибается?.. Нет, в их деле лучше ошибиться в эту сторону, чем из жалости пощадить подозреваемого в измене и навлечь гибель на всех товарищей, на все дело.
Тихонько отворилась дверь, луч света упал поперёк комнаты. Ма не шевельнулась. В комнату вошла Мэй. Она на цыпочках приблизилась к телефону и после некоторого раздумья, как если бы силилась что-то вспомнить, прикрывая рот рукой, неуверенно сказала в трубку:
— Дайте коммутатор американской миссии… Дайте сто седьмой… О, это вы, капитан?!. — проговорила она с видимым облегчением. — А я боялась, что перепутала все номера… Нет, нет, разумеется, все было мне дано верно. Но согласитесь, что приключение с парашютисткой могло произвести некоторую путаницу и не в слабой женской голове… Да, все в порядке… Категорически прошу: теперь же оцепите миссию. Никто ни под каким предлогом не должен сюда проникнуть. Отмените все пропуска. Слышите: все пропуска! — Мэй оглянулась на дверь. — Подождите у аппарата. — Она положила трубку, одним прыжком оказалась у двери и быстро её отворила. Там никого не было. То же самое она проделала и с другой дверью с тем же результатом. Вернулась к телефону. — Слушаете?.. Нет, нет, это так — маленькая проверка. Нет. Мне никого не нужно. Довольно Биба и Кароля. Просто удивительно, где вы берете таких дураков… Да, больше ничего…
Мэй повесила трубку и закурила. Долго стояла у телефона, потом неторопливо прошла в кухню.
Тётушка У Дэ приветливо улыбнулась ей.
— Вот, — сказала Мэй, — примите, — и протянула кухарке коробочку с лекарством. — Примите и лягте, вам станет легче.
Кухарка налила в стакан воды и, бросив туда таблетку, выпила, отвязала фартук и вышла из кухни. За нею последовала и Мэй. Коробочка с лекарством осталась на столе.
В миссии шли приготовления к приёму Янь Ши-фана. Убрав комнаты, освобождённые постояльцами, Тан Кэ и Го Лин спустились в столовую. Они знали, с какой придирчивостью. Ма — Мария осмотрит стол, и, чтобы избежать её раздражённых замечаний, накрывали его со всей тщательностью, на какую были способны. Но, повидимому, в данный момент хлопоты горничных не радовали и даже как будто не касались Ма. Она не входила в дом, предпочитая оставаться в парке. Когда сквозь деревья мелькал огонь освещённого окна, она втягивала голову в плечи и, как потерянная, бродила по самым дальним дорожкам. Иногда, решившись приблизиться к дому, она заглядывала в окна и видела девушек, хлопочущих у стола, видела Мэй, Биба и Кароля, проверявших стальные ставни и оружие. Она не видела только старой У Дэ. Кухня была пуста. Ма слышала, как, обеспокоенные отсутствием кухарки, девушки хотели её позвать, но У Вэй посоветовал дать матери возможность полежать после приёма лекарства.
Слыша и видя все это, Ма не решалась переступить порог дома. Но вот она уловила нечто, что заставило её подойти вплотную к кухонной двери и, спрятавшись в тени дома, прислушаться. Она не могла сдержать нервной дрожи и стиснула зубы, услышав, как Го Лин сказала:
— Пора будить тётю У.
Посмотрев на часы, У Вэй на этот раз ответил:
— Пожалуй.
— Хорошо ещё, что Мария, видимо, сидит у себя в комнате, а то бы давно уже подняла крик, — сказала Тан Кэ.
У Вэй вошёл в кухню, и оттуда послышался плеск воды. Потом раздался его испуганный возглас:
— Смотрите-ка, что с нашим котом? Он околел. Вокруг него рассыпаны какие-то пилюли.
У Вэй поднял несколько пилюль и стал их рассматривать.
— Мать сказала, что это лекарство, — сказал он вошедшей Го Лин, — а кошка, поев его, околела.
— Где У Дэ взяла это лекарство?
— Не знаю. — Беспокойство овладело У Вэем. — Она пошла прилечь в свою каморку.
У Вэй бросился вон из кухни и наткнулся на прислонившуюся к стене Ма. Он остановился, тяжело дыша, но тут показалась Мэй, — она молча властным движением взяла Ма за руку и увела в дом.
— Одевайтесь, сейчас приедет Янь Ши-фан, — повелительно сказала она.
Ма, двигаясь, как автомат, и, глядя перед собою пустыми глазами, пошла к двери.
Кароль и Биб, видевшие в щёлку двери всё, что происходило в кухне, с восторгом глядели теперь на Мэй.
— Мы восхищены, — проговорил Биб. — Изумительный тройной удар!
Между тем Ма, сделав несколько шагов по коридору, остановилась в нерешительности. Мысли вихрем неслись в её мозгу, когда она услышала голос Биба:
— Да, да, блестящий удар! Карты подпольщиков спутаны. Я подозревал, что задача старой китаянки заключалась именно в том, чтобы дать знать партизанам, когда настанет наиболее благоприятный момент для нападения на Янь Ши-фана.
У ограды раздался гудок автомобиля.
Агенты переглянулись и с возгласом «Янь Ши-фан!» бросились в сад.
Мэй погасила свет и подошла к окну. Сквозь раздвинутую штору ей было видно всё, что происходит в саду.
Следом за броневым автомобилем в аллею въехал грузовик и остановился перед домом. Из броневика вместе с круглым, как шар, Янь Ши-фаном вышел человек в форме американского генерала. Мэй поняла, что это Баркли. Генерал окинул взглядом постройки миссии и направился к церкви, стоявшей с края поляны, напротив жилого дома. По приказанию генерала У Вэй отпер церковь. Мэй видела, как кто-то осветил её внутренность карманным фонарём, задержав луч на массивных решётках, которыми были забраны окна. По знаку Баркли грузовик подъехал к церкви. С него соскочило с десяток малорослых юрких людей. Мэй не могла ошибиться: это были японцы. Они принялись за разгрузку автомобиля. По внешнему виду ящиков можно было бы подумать, что в них упаковано вино. Но Мэй хорошо знала, что скрывается под этой невинной упаковкой: то была смертоносная продукция Кемп Детрик. Японцы бережно перенесли ящики в храм, потом замкнули церковную дверь и передали ключ Баркли. Двое японцев с автоматами на ремнях встали по углам церкви. Все фонари погасли. Фары грузовика исчезли за воротами миссии. Мэй был теперь виден освещённый луной белый куб церкви, стройная стрела колокольни и горящий голубоватым светом крест.
Мэй задвинула штору. В комнату вошли Баркли и Янь Ши-фан с повисшей на его руке Сяо Фын-ин. За ними, кланяясь на ходу, семенил японец.
