Юрий Виноградов - Операция «Б»
В группу артиллерии поддержки входили четыре отдельных дивизиона тяжелой артиллерии, три батареи береговой артиллерии, 11-й полк зенитной артиллерии и легкая зенитная батарея на пароме «Зибель».
Инженерное обеспечение осуществляли саперный батальон, усиленный строительный батальон, понтонный парк, три отряда штурмовых ботов и саперно-десантная рота, насчитывающие около трехсот ботов, больших и малых десантных катеров.
К операции привлекались крупные силы немецкого надводного флота и почти весь финский военно-морской флот. Под флагом командующего охраной Балтийского моря должны были действовать крейсеры «Эмден», «Лейпциг» и «Кельн». Другим крупным соединением являлась 2-я флотилия миноносцев. Под флагом командующего тральными силами группы военно-морских сил «Север» — были 1-я флотилия тральщиков и 1-я флотилия тральщиков-искателей. На испытательное соединение Балтийского моря, насчитывающее около ста самоходных паромов, барж, катеров, буксирных караванов, вспомогательных судов и семь плавучих батарей, возлагалось десантирование пехотных частей и артиллерии на острова.
Кроме этих сил в операции намечалось использовать 2-ю и 3-ю флотилии торпедных катеров и финские броненосцы береговой обороны «Ильмаринен» и «Вейнемайнен», минный заградитель «Бруммер», пять сторожевых кораблей и до полутора десятков катеров, буксиров и ледоколов.
В группу авиационного обеспечения под руководством командующего авиацией Балтийского моря вошли 806-я и первая группа 77-й бомбардировочных эскадр «Юнкерс-88», вторая группа 26-й эскадры истребителей-бомбардировщиков «Мессершмитт-110», две эскадрильи истребителей «Мессершмитт-109», 10-й зенитный полк и 10-й полк связи ВВС.
Двум вражеским пехотным дивизиям противостояли два стрелковых полка на островах Сааремаа и Муху и два стрелковых батальона на островах Хиума и Вормси, немецкому и финскому военно-морским флотам — дивизион торпедных катеров и дивизион малых катерных тральщиков, а эскадрам бомбардировщиков и истребителей — оставшиеся в строю девять «чаек» 12-й отдельной Краснознаменной истребительной авиационной эскадрильи, главной задачей которых продолжало оставаться обеспечение налетов авиагруппы особого назначения на Берлин.
По артиллерии силы противоборствующих сторон были примерно равными. Однако почти все береговые стационарные батареи располагались на западном побережье островов и не могли принять участия в борьбе с плавсредствами противника во время форсирования десантом проливов.
Преображенского прежде всего беспокоило огромное количество бомбардировочной и истребительной авиации противника. Такая армада против двух дюжин ДБ-3 и «чаек»! Бомбардировка Кагула и Асте продолжалась с утра до вечера, взлетно-посадочная полоса вся в глубоких воронках, их не успевали заравнивать, из-за чего бомбардировщики не могли подниматься в воздух.
Приходилось терпеливо ждать конца затянувшейся воздушной осады, должны же гитлеровские летчики когда-нибудь успокоиться. К счастью, бомбы пока не причинили вреда надежно замаскированным ДБ-3.
И все же в основном дальнейшее осуществление налетов на Берлин зависело от стойкости островного гарнизона. Чем дольше моонзундцы не пустят немцев на острова, тем больше ударов смогут ДБ-3 нанести по фашистской столице.
— Сколько времени вы думаете продержаться на островах, товарищ генерал? спросил Преображенский.
Елисеев усмехнулся, по привычке потрогал пальцами клинышек седой бородки.
— На сколько хватит сил, товарищ полковник, — неопределенно ответил он. — Вы теперь в курсе всей обстановки.
— Да, обстановка отвратительная…
— Одно скажу: еще не одну неделю будем драться. Просто так мы советские острова не отдадим. Фашисты еще поломают о них зубы.
Преображенский простился с Елисеевым. Генерал проводил его до двери.
— Продолжайте бомбить Берлин, Евгений Николаевич. Все, что зависит от нас для обеспечения ваших полетов, мы сделаем, — заверил он.
Восьмой налет на Берлин
Старший политрук Поляков через Оганезова получил переводы еще двух писем жительниц Берлина, посланных жениху и мужу на фронт, которые, как и солдат Эрнст Реннинг, сложили свои головы под Ленинградом. Поляков тут же размножил текст на пишущей машинке и раздал экипажам и в подразделения обслуживания. Один экземпляр он отнес Преображенскому.
— Очень кстати, — похвалил полковник. — Перед полетом всегда приятно прочесть письмецо, хоть и чужое.
— Почему чужое? — усмехнулся Поляков. — Пишут же про нас, про нашу работу.
Первый лист был с письмом невесты к жениху.
«Мой милый Генрих, пишет твоя невеста. Мы сидим в подвалах. Я не хотела тебе писать об этом… Здесь взрывались бомбы. Разрушены многие заводы. Мы так измучились и устали, что просыпаемся только в момент разрыва бомб. Вчера с половины двенадцатого и до половины пятого утра хозяйничали летчики. Чьи? Неизвестно. Всякое говорят. Нам было очень плохо. Я начинаю бояться каждой ночи. С Брунгильдой мы пошли в бомбоубежище. Там сказали, что это были русские летчики. Подумай только, откуда они летают! Скажу тебе, что у нас каждую ночь воздушная тревога. Иногда два или три раза в ночь. Мы прямо-таки отчетливо слышим, как русские ползают над нашими головами. Они бросают адские бомбы. Что же будет с нами, Генрих?
Твоя Луиза».На втором листке был перевод письма к мужу.
«Дорогой и любимый Курт! Сегодня, после маленького перерыва, мы снова в бомбоубежище: в первый раз от двенадцати до двух часов, потом еще раз с трех часов. К сожалению, сигнал воздушной тревоги дают слишком поздно, когда самолеты уже прилетают и сбрасывают бомбы. С субботы на воскресенье бомбили наш Берлин, и с воскресенья на понедельник бомбили, и с понедельника на вторник бомбили. Прилетают русские и англичане в неделю столько раз, сколько эта кошмарная неделя содержит в себе рабочих дней, не исключая воскресенья. Весело нам теперь живется!..
Целую тебя, твоя Хильда».Преображенский вернул листки старшему политруку.
— Это хорошо, что берлинские женщины пишут такие правдивые письма на фронт, — сказал он. — Немецкие солдаты будут знать, что их варварские действия против советских людей безнаказанными не останутся. Вот и сегодня мы еще раз напомним в Берлине о возмездии!..
Интенсивность бомбардировок немецкой авиацией аэродромов Кагул и Асте к концу месяца снизилась. Видимо, гитлеровцы посчитали, что их бомбы разбили все советские бомбардировщики. Однако ДБ-3 нисколько не пострадали. Вражеские летчики так и не нащупали их стоянки.
В ночь на 1 сентября Преображенский назначил очередной налет на Берлин. Правда, почти все самолеты авиагруппы из-за различных неполадок в двигателях не могли без риска достичь фашистской столицы. Поэтому решено было часть ДБ-3 направить на запасные цели: первую группу — на Мемель, вторую — на Кенигсберг, третью — на Данциг. И лишь самолеты, двигатели которых надежны в работе, послать на главную цель — Берлин. Таким образом в одну ночь будут охвачены бомбардировкой сразу четыре вражеских города.
Лететь предстояло самолетам только морской авиагруппы. Армейская авиагруппа особого назначения вчера закончила свои боевые действия на острове. Последние три ДБ-3ф майора Щелкунова, капитана Юспина и старшего лейтенанта Семенова улетели на Большую землю. Туда же перебазировались и летающие лодки Че-2 капитана Усачева. И странное дело — аэродром Асте гитлеровские летчики тут же прекратили бомбить. Это еще раз говорило о том, что фашистская агентура действовала вовсю.
Взлетали группами, в зависимости от дальности цели. Первой за час до захода солнца поднялась группа самолетов, следующих на Берлин. Через полчаса стартовало звено, идущее на Данциг. Еще через полчаса — на Кенигсберг. Последними — два ДБ-3 на Мемель.
— До цели осталось пять минут, — услышал в шлемофоне лейтенант Мильгунов голос штурмана.
Самый важный и ответственный момент за все время длительного полета — это сброс бомб на цель. Надо быть предельно внимательным и точным. Ведь не зря же ты летел в такую даль, преодолевая огненные заслоны и рискуя жизнью. Главное поразить цель. Вот и теперь всего через несколько минут цель будет поражена. Вокруг, хотя и реже, продолжают рваться зенитные снаряды, но скоро их не будет вовсе: над Берлином, как правило, немецкая зенитная артиллерия огонь не вела. Она уступала место истребителям.
Вдруг слева донесся удар, словно самолет наскочил левым крылом на какое-то препятствие. Бомбардировщик резко качнуло, левый двигатель заглох.
— Под мотором взорвался зенитный снаряд, — доложил стрелок-радист младший сержант Кулешов.
Мильгунов впился глазами в левый двигатель. Если осколки пробили топливный бак, то может случиться пожар. Тогда гибель неминуема. Длинны, ох как длинны и тягостны эти две-три секунды, решающие судьбу экипажа. За эти мгновения в сознании стремительно возникают планы дальнейших действий: выброситься на парашютах или рвануться вместе с самолетом на цель? В обоих случаях — смерть, но жизнь надо отдать как можно дороже. Значит, нельзя расставаться с машиной.
