Юрий Валин - Выйти из боя
— Что расселись? С машины, и на борт, живо! Капитан ждет.
Первым сообразил талантливый Чоботко, перекинул костыли, полез с машины. За ним нерешительно зашевелились другие.
На пирсе напирала толпа, протарахтели очереди, но было поздно. Бегущие смяли редкую цепочку автоматчиков. Устремились к судну. Катя спрыгнула на настил.
— Назад! Погрузка раненых!
Отпихнула грузного капитана-техника, ударила прикладом кого-то в полувоенном френче. Напирали, обезумевшие, запаниковавшие, теряющие разум. Катя отловила за воротник летнего пальто кудлатую блондинку, швырнула обратно на толпу.
— Назад! Только раненые!
Рядом растопыривал руки и матерился старший лейтенант.
Катя задрала ствол «ППШ», жала спуск до тех пор, пока автомат не захлебнулся опустевшим диском. Гильзы сыпались на головы и фуражки. Толпа чуть отхлынула, из-под ног людей выбрался сержант-автоматчик, с хриплым матом принялся пинать сапогами всех подряд.
— Уходит, — сказал капитан-техник и принялся одергивать китель. — Пойдемте, товарищи. Запаниковали, стыдно.
«Чкаловец» отрабатывал двигателем назад, отходил от причала. Катя видела своих, сгрудившихся на баке. Вот цепляется за пулеметную станину ворчливый старлей, вот Мотя-Матильда хлопочет над кем-то, лежащим на палубе. Тесновато у них. Большая часть палубы завалена ящиками. Часть груза осталась на пирсе. Ну, ладно.
У Кати выдернули из рук автомат.
— Дура ты бешеная! — прохрипел старший лейтенант, разогнуться он толком так и не мог. — Под трибунал пойдешь.
— Пойду, — согласилась Катя. — Сейчас машину отгоню, и арестовывайте.
— Да кому ты, прошмандовка, нужна, — скривился старший лейтенант. — Машину убирай живее. Дура ты дура.
— Прости, старлей, — сказала Катя. — Честное слово, прости.
Народ, прорвавшийся на пирс, медленно уходил назад. Белокурая тетка переругивалась с помятыми автоматчиками. Открылась дверь кабины «ЗИСа», старшего лейтенанта похлопали по плечу, — сапер протягивал трофейную сигарету.
Старший лейтенант посмотрел в серо-бурую маску.
— Эх, ты-то чего сидел? Лез бы на борт, раз уж случай улыбнулся.
Сапер махнул рукой. Все посмотрели на бухту. На северном берегу пылало не меньше десятка машин. «Чкаловец» уходил полным ходом.
— Зря, — сказала Катя саперу. — Тебе бы подлечиться, вернулся бы сюда, бил бы гадов в полную силу. Таких толковых мужиков у нас вечно не хватает.
— Панику не разводи, — строго заметил старлей, дымя сигаретой. — Всех раненых вывезут. Машину срочно убирайте.
Катя поднялась на подножку.
— Блин!
В кузове, с портфелем на коленях, сидел Константин Сергеевич. Лежащий рядом Окунь хлопал белыми глазами.
— Дедуля, что же вы? — убито проговорила Катя. — Вы же такой шустрый энциклопедист.
— Не настолько шустрый, чтобы плыть с такой тяжестью на душе, — мрачно ответил старик. — В восемьдесят лет, знаете ли, стыдно спасаться, работая локтями. И потом, вы изволили приказ дать — раненых к погрузке. А я, если это еще заметно, живой и совершенно не задетый. Вот юношу действительно жаль.
— Не ожидала я такого шкурничества от личного состава, — пробормотала Катя.
— Ну, Екатерина Григорьевна, это вы напрасно. Вы бойцов так растрясли, им бы себя донести. Мы с докторшей помогали товарищам спуститься, потом она их на борт вела. Порывалась вернуться, но ситуация… Собственно, я вряд ли мог помочь с носилками.
— Машину убрать! — заорал старший лейтенант. — Он с автоматчиками складывал брошенные у края пирса драгоценные ящики.
«ЗИС» заглох, едва отъехали от пирса. Втроем спустили на песок носилки. Окуневу было худо — когда приходил в сознание, смотрел смутно и жалобно. Сапер тыкал пальцем в сторону берега, призывал тащить к врачам.
— Да чем они помогут? — Катя яростно пыталась пристроить на место отодранный почти до колена лоскут комбинезона. — Напоить мы его и сами сможем, а операционная на берегу так себе. Ты сам-то что думаешь делать?
Сапер похлопал себя по плечу, по поясу, махнул в сторону передовой.
Катя кивнула.
— Я с тобой. Оружие изыщем. Мне охота румына какого-нибудь щелкнуть. Я вроде как обещала. Только сначала старца нашего и Окуня устроим. Есть у меня предложение…
30.07.1942 г. 2 ч. 28 мин.
В 2.00 в потерне командно-дальномерного поста 35-й батареи вступил в строй радиоцентр последнего КП Приморского оборонительного района. За прошедшие сутки подводными лодками Л-23, Щ-209, Л-4 и М-31 доставлено 160 тонн боеприпасов. В Казачьей бухте, на базе истребительного батальона ВВС ЧФ, сформирован батальон морской пехоты. В Камышовой бухте из химических и спецчастей флота сформирован батальон морской пехоты. Из курсов младших лейтенантов, из зенитного батальона и 191-го запасного полка сформированы три батальона резерва. Резерв занял оборону в районе Юхариной балки и на подходе к Камышовой бухте.
— Чушь! Уж простите, душа моя. Полная чушь. Вы, случаем, не контужены?
— Ну, почему сразу — дура? Вы же Уэллса «Машину времени» читали? Что-то вроде этого.
— Уэллса я, несомненно, читал. Вымысел это, душа моя. Увлекательный вымысел. И «Война миров», и «Освобожденный мир». К счастью, таких сокрушительных бомб еще не выдумали.
— Еще выдумают. Можете поверить. И проверить. В конце концов, я предлагаю вам эксперимент, — сердито шептала Катя. — Что это вы на восьмидесятом году жизни таким сомневающимся стали? В микроскопические устройства верите, а в элементарный прыжок между реальностями нет?
— Действительно, — Константин Сергеевич почесал плешь. — Некая непоследовательность прослеживается.
Они сидели у неглубокого окопчика, куда опустили носилки. Окунев, которому Катя вколола какое-то сомнительное обезболивающее, выпрошенное у изнемогающего госпитального врача, впал в забытье. Сапер тоже спал. Они с Катей съели на двоих котелок наваристого супа. Гуща досталась сержанту отдела «К». Жижу выцедил сапер. Заливать в себя бульон ему было так сложно и больно, что вымотался до полусмерти. Так и заснул, пытаясь покурить.
— Значит, рискнете? — Катя продула затвор «СВТ», — разобранные части винтовки лежали на вещмешке, и девушка возилась с ними практически на ощупь. — Да вы, Константин Сергеевич, не беспокойтесь. Это совершенно безболезненно. Только ноги держите расслабленными, а то тряхнуть может. Да, и очечки придется оставить. Обожжетесь. Не переживайте, вас там встретят. Вы же не к чужим отправляетесь. Я здесь прослежу, чтобы вы стартовали уверенно…
— Катя, а вы, душа моя, часом не обманываете старого дурака? Сами-то вы как? А то я возьму грех на душу, покину вас в затруднительных обстоятельствах.
— Хм, у вас сугубо идеалистические представления о будущем. Умирать мы там все равно очень не любим. А уйти я сама могу в любой момент. Подшлифую задание и уйду. У меня, как вы изволили заметить, спортивные способности. Умею с места Прыгать. За это и деньги платят.
— Кому вы это говорите, Катя? Или, думаете, дожив до восьмидесяти, я не знаю, на что способен за деньги человек, а на что нет? Перестаньте, ради бога.
— Ну, не только за деньги. Ладно, потом это как-нибудь обсудим. Вы, главное, в момент Перехода ни о чем конкретном не думайте. Считайте медленно и сосредоточенно. Только не баранов, а просто цифры. Интегралы какие-нибудь посчитайте. А то помехи иной раз приключаются.
— Понимаю. Только интегралы не считают, а исчисляют.
— Да, пожалуйста, хоть вычленяйте. Только о дурном не думайте. И о своем домике не думайте.
— Вот, зря я все-таки дверь в подвал запирал. Соседка придет, а меня нет…
— Тьфу! Оставьте вы эти муки совести. Нечего мелочиться. Я у вашей соседки вместе с фрицами ни в чем не повинную курицу ухлопала. Потом в Гринпис зайду, повинюсь.
— Зря вы так, Екатерина Григорьевна. Вот, к примеру, когда у нас на Екатерининской строилось Морское собрание, возникла любопытная дилемма. Я тогда имел честь состоять инженером при городском совете. И что вы думаете, решили мы соединить здание с Морской библиотекой…
Тьму за бухтой озаряли вспышки — немцы вели беспокоящий огонь по Рудольфовой слободе.
3.40. Задачи, поставленные командующим 11-й немецкой армией на утро 30 июня: 30-й армейский корпус — наступать в направлении хутор Максимовича — Французское кладбище, далее продвигаться на запад, с целью не допустить отхода советских войск на Херсонесский полуостров. 170-я пехотная дивизия — наступать в направлении Херсонесский маяк — береговая батарея № 35. 72-я пехотная дивизия — высоты Карагач — ветряк ЦАГИ. 18-я румынская пехотная дивизия — направление Английское кладбище — Зеленая горка. 132-я и 50-я пехотные дивизии — Лабораторное шоссе — редут Виктория. 24-я и 22-я пехотные дивизии — Северная бухта. 1-я румынская горнострелковая дивизия — сосредоточиться во втором эшелоне. 4-я горнострелковая румынская дивизия — в резерве.
