Начало пути - Виталий Сергеевич Василевский
Из деревни Курослепов приехал в 1924 году. В ту пору он читал по складам. Ему удалось поступить грузчиком в Торговый порт. Когда он ехал в Питер, то мечтал, что будет зарабатывать много денег. И ошибся: заработки были невелики. Он предполагал, что в дни получек будет ходить по пивным, неторопливо пить пиво и солидно беседовать со случайными соседями. Пить он, действительно, начал, но однажды учинил скандал и попал в милицию. В другой раз соседи — милые, словоохотливые люди — вытащили у него бумажник.
Он решил бросить это. И точно — бросил.
Грузчиком он работал до 1930 года, и это время его жизни, пожалуй, было самым скучным. Потом все переменилось: началась первая пятилетка. Курослепова послали на курсы арматурщиков. Затем он попал на завод, но продолжал учиться: он занимался то в кружке техминимума, то на курсах советского актива.
Через два года в жизни Ивана Потапыча произошли крупнейшие события: он вступил в партию и женился.
Он сжился с заводом и с Выборгской стороной и не мог вообразить себе иной жизни.
Иная жизнь наступила в первый же день войны. Хотя, как высококвалифицированный арматурщик он был «забронирован», — в августе 1941 года, когда немцы были у Луги, Иван Потапыч пошел в народное ополчение, оставив жену и четверых детей.
Дивизия, в которой он служил, была разбита, и с разрозненными отрядами ополченцев Курослепов добрался до Ораниенбаума.
В сентябре 1941 года немцы захватили Петергоф и Стрельну. Войска Приморской оперативной группы прижались к берегу Финского залива, поближе к фортам Кронштадта, и закрепились. Так образовался приморский «пятачок» — узкий плацдарм от Ораниенбаума до Копорья. Ленинград был в блокаде. Приморская группа очутилась в двойном кольце: от Ленинграда ее отделяли немецкие укрепления в Петергофе и Маркизова лужа, насквозь просматриваемая противником.
С сентября Иван Потапыч не получал писем от, жены. Соседи по дому тоже не отвечали. Он решил, что семья погибла от немецкой бомбы. В душе он надеялся, что жена не может разыскать его. Начался голод, и эта надежда исчезла. Курослепов стал молчаливым, раздражительным. В самые студеные дни он выходил в снайперские засады. Скоро он стал одним из самых известных снайперов Приморья.
Вот в это-то суровое время он и встретился с Романцовым. Молодость Романцова умилила его. «Мне бы такого сына», — думал Иван Потапыч (у него были четыре дочери). Они подружились и вместе ходили в засады. Стрелял Романцов замечательно. К весне Курослепову пришлось «потесниться», как он оказал бойцам: Романцов перегнал его в количестве истребленных немцев. Иван Потапыч не обиделся.
— Молодые глаза, — объяснял он. — И умный!..
Когда бойцы подругивали Романцова за гордость, Иван Потапыч заступался за него:
— Двадцать лет! Это ж надо понять: двадцать! И я был таким в молодые-то годы, — говорил он растроганно, хотя в молодости совсем не походил на Романцова.
Это не мешало ему обращаться с Сергеем сурово и часто устраивать ему «баню с паром». Все же они ни разу не поссорились. Их матрацы лежали, на нарах рядом. Они хранили табак в одном кисете: каждый фронтовик поймет, что это значит.
В мае сорок второго года Иван Потапыч получил письмо от жены: она с последним эшелоном уехала из Ленинграда на Урал. Дети были здоровы. Жена работала токарем.
— Умная, — сказал красноармейцам Курослепов, вытирая ладонью мокрые глаза. — Я за детей спокоен. Нюра к осени будет токарем пятого разряда, помяни мое слово!
Курослепов заметно повеселел, начал по вечерам рассказывать бойцам занятные «байки» и еще сильнее привязался к Романцову.
Осенью нм уже казалось, что они всю жизнь провели вместе: и работали вместе, хотя никогда еще их работа не была такой трудной и опасной; и хлебали щи из одного котелка; и спали рядом на нарах…
* * *
Гор. Васильсурск,
Горьковской области,
Сергею Ивановичу Романцову.
Дорогие мамочка, папочка и Лена! Я жив и здоров, нахожусь на прежнем месте и чувствую себя великолепно. Надеюсь, что вы также здоровы и живете хорошо.
К сожалению, я все еще не был в городе, о котором так интересно и увлекательно рассказывал в свое время лапа, о котором я много читал и который сейчас мне довелось защищать! Правда, с берега я вижу его без бинокля. Он совсем близко. Дымят трубы заводов. Это мне нравится больше всего: вы только подумайте, в пяти-шести километрах от линии фронта работают заводы! Но купол того замечательного собора, о котором папа спрашивает, сейчас не блестит. Его покрасили какой-то серогрязной краской. Уж очень был выгодный ориентир для немецких летчиков.
Говорят, что скоро в городе будет слет знатных истребителей фронта. Я, наверно, на него поеду и тогда подробно напишу о своих впечатлениях.
Посылаю вам две вырезки из газет (одна с моим портретом). Это статьи о моем выстреле в мину. Не хвастаясь, могу сказать — мой выстрел прогремел по всему фронту! Даже в московской «Правде» об этом писали, но мне не удалось достать на память номер.
Мне очень помог в этом деле мой друг Иван Потапыч, о котором я вам уже много писал. Какой это замечательный человек! Простой рабочий, почти без образования, но умница и благородная душа. При встрече, после войны, я расскажу вам о нем более детально.
Настроение у меня бодрое, хотя на юге обстановка тяжелая. Вы это знаете из газет.
Питание у нас хорошее, но я как вспомню о нашем саде, то расстраиваюсь: очень хочется яблок. Но это, разумеется, мелочь.
Леночка, еще раз прошу тебя: все вырезки из газет, какие я вам посылаю, наклеивать в альбом. Я уже писал, что ты можешь брать в моем шкафу все книги, какие тебе нужны. Не давай их только Мане Соловьевой, она — грязнуля и неряха, каких свет не видел.
Мамочка, пожалуйста, лечи свой ревматизм.
Желаю вам, дорогие мои, здоровья. Целую вас и нежно люблю.
Ваш сын и брат Сергей.
Р. S. Я не понимаю одного: если Нина уехала в июне в Горький и работает на автозаводе, то почему бы оттуда нельзя было писать на фронт. Не понимаю и не желаю понимать.
С. Р.
* * *
— Ты меня не понял, Анисимов, уверяю тебя, не понял. Я никогда не отделялся от комсомольской организации. Да, в конце концов, что такое комсомол? Идущая в походной колонне стрелковая рота? Дескать, вышел из строя и обязательно отстал! Комсомол — это великое братство юношей и девушек, объединенных коммунистической идеей! Так я думаю.
Романцов схватил со столика спичечный коробок и начал подбрасывать его
