Черный снег вермахта - Александр Александрович Тамоников
Первая машина показалась только через полчаса, и шла она на юг, в сторону Славянска. И к тому же это был грузовик, а на кой он им сдался? Следующая была легковушка, и хотя она тоже шла на юг, разведчики замахали ей руками, призывая остановиться. Однако водитель даже не притормозил.
– Какие они нечуткие, эти поклонники великого фюрера! – пожаловался Мельник. – Видят же, что офицер стоит, мерзнет. Нет чтобы остановиться, поговорить…
– …лоб под пулю подставить… – в тон ему продолжил Шубин. Он тоже умел поддержать шутку.
После легковушки некоторое время ехали только грузовики – и на юг, и на север. Видя такое дело, Шубин уже решил плюнуть на идею с захватом легковой машины. «Если в кабине грузовика будет только водитель, без офицера, надо такую машину останавливать, – решил он. – Попросим подбросить до Изюма, а уже там будем искать транспорт. Водитель не станет расспрашивать офицера, почему он торчит тут на морозе, откуда он тут взялся».
И едва он принял такое решение и сообщил об этом своему напарнику, как с юга, со стороны Славянска, показалась легковая машина. Шубин шагнул чуть ли не на середину шоссе и властным командирским жестом поднял руку. Такое решительное требование нельзя было не выполнить. И водитель «Опеля» его выполнил. Машина свернула к обочине и остановилась. Опустилось стекло заднего сиденья, и сидевший там полковник выглянул и спросил:
– Что вы здесь делаете, капитан? Почему стоите на шоссе? Где ваша часть?
Это были совершенно естественные вопросы в такой ситуации. Любой немец должен был их задать. Ясное дело, что никакого разумного ответа на такие вопросы у Глеба не было. Да он и не собирался отвечать ни на какие вопросы. Широко улыбнувшись, он шагнул к машине, склонился к открытому окну и произнес:
– Приветствую вас, господин полковник! Что я здесь делаю? Да вас ждал. Ждал, ждал – и вот дождался!
С этими словами разведчик выставил перед собой пистолет и выстрелил в грудь немца. В ту же секунду Мельник распахнул дверь переднего пассажирского сиденья и выстрелил в водителя. Оба немца были убиты наповал. Разведчики, не сговариваясь, подняли головы, посмотрели направо, налево. Больше машин на шоссе пока видно не было. Тогда, так же молча, не произнося ни слова, напарники полезли каждый в карманы к убитым немцам и стали искать документы. Шубин нашел их сразу, в боковом кармане кителя, Мельнику понадобилось чуть больше времени. Они положили документы, пока не заглядывая в них, в свои карманы. Затем, все так же молча, вытащили убитых из машины и поволокли в сторону от шоссе.
Разведчикам не нужно было советоваться, обсуждать, что надо делать. Они оба были людьми очень опытными, и каждый знал, как надо поступить в такой ситуации. В первую очередь требовалось избавиться от трупов, потом сесть в машину и возобновить движение. Тогда, если по шоссе проедет еще какая-то машина, сидящие в ней немцы не обратят внимания на стоящий у обочины «Опель» и у них не возникнут ненужные вопросы.
Они стащили трупы в ближайший овражек, наспех закидали их снегом и бегом возвратились к машине. Мельник сел на место водителя, Шубин – на место пассажира, и машина тронулась с места.
– Так, теперь посмотрим, что тут у нас за бумаги… – произнес Шубин, доставая документы убитого полковника. – Так, полковник танковых войск Курт Вессель… Какой частью командует, здесь не сказано. Имеет награду – «Железный крест»… А у тебя что?
– На, возьми посмотри, – сказал Мельник, передавая напарнику бумаги. – Я еще не смотрел.
Глеб развернул солдатскую книжку водителя и прочитал:
– Рядовой второго полка сорок восьмой танковой дивизии вермахта Себастьян Курц. Наград нет, никаких пометок больше нет.
– И хорошо, что нет, – отозвался Мельник. – У меня, правда, уже есть документы, я их из нашей папки в разведотделе взял. По тем бумагам я – рядовой Вальтер Файнхальс. Но эти бумажки, на имя Курца, я тоже сохраню. Мало ли что – может, пригодятся. Слушай, а может, тебе нужно было твоего полковника из мундира вытряхнуть, а мундир себе взять? Стал бы ты полковником Весселем. К тебе гораздо больше было бы уважения… Смотри, если передумаешь, мы еще можем вернуться – отъехали недалеко…
– Ага, конечно! – отозвался Шубин. – Скажешь еще – «больше уважения»! Откуда мы знаем, где стоит часть этого полковника и какая это часть? Скорее всего, она в Изюме и стоит, и он в нее возвращался. Приехали бы мы в Изюм, глянули бы на меня сослуживцы господина Весселя и очень бы удивились: чего это их командир так помолодел? А даже если бы я не встретился с его сослуживцами, все равно эта легенда не годится. Ну какой из меня полковник? Слишком молод. Нет, лучше я останусь капитаном Паулем Гангутом, как и намечал. Я уж и биографию этого Гангута наизусть выучил.
После этого в машине надолго установилось молчание. Шубин задремал – надо было хоть немного поспать перед трудным днем; а Мельник выполнял свои водительские обязанности. Но вот впереди показались первые здания Изюма, и Мельник спросил:
– Куда в городе поедем?
Шубин ответил в ту же минуту, словно и не спал:
– Ясное дело, в штаб. Ведь я посланник фельдмаршала Манштейна, мне нужно получить точную и свежую информацию. А где можно получить такую информацию? Только в штабе.
– Штабе чего? Какой воинской части?
– Не важно. Все равно какой. Как только въедешь в город, спросишь у первого же встреченного солдата, где здесь штаб. Заодно узнаем у него, какие части здесь стоят. Может быть, тут несколько штабов расположено.
– Понял вас, герр капитан! – ответил Мельник, входя в роль исполнительного немецкого рядового. – Будет выполнено!
Глава 3
Они миновали мост через Северский Донец, и дорога пошла в гору. Изюм, расположенный у слияния двух рек – Донца и Оскола, – был местом не только живописным, но и крайне важным со стратегической точки зрения. И понятно, почему генерал Попов и в целом командование Юго-Западного фронта так стремились овладеть этим пунктом. Отсюда можно было развивать наступление как на юг, вдоль Северского Донца, на Славянск и далее на Сталино, так и на запад, в сторону Днепра.
На улицах было полно немецких солдат. Вообще складывалось такое впечатление, что местных жителей в городе не осталось – видно было только немцев. Правда, большая часть этих солдат куда-то спешила, почти бежала, так что у Мельника не возникало желания их о чем-то спрашивать.
Наконец, завидев немолодого солдата, который никуда не спешил, Мельник остановился возле
