Александр Прозоров - Присяга Российской империи
— На Украину?
— И опять нет, — усмехнулся полковник. — Там нет долларов. Зато там есть много людей, преданных или президенту, или государю. Выродка разорвут там в куски, как только он проявится. Предатель пошел «вокруг». Через плохо контролируемый властями Таджикистан в Афган, Пакистан — и прямым рейсом к хозяевам, в штат Колумбия. Это устраивает всех. Америкосов — потому, что, пока «крот» не пойман, Кучма все равно остается «на крючке» и не может делать резких движений. Предатель попадает, туда, куда стремился с детства, без лишних телодвижений. Если предположение, что он получит деньги немедленно по переходу здешней, слабо охраняемой границы — это ему тоже нравится. Компромат попадет к хозяевам тоже сразу после перехода границы «кротом». Они ждут этого часа с нетерпением. В общем, хорошо практически всем. Шило колет только меня. Я поклялся императору Павлу, что верну самолеты в строй, а каждый день просрочки стоит нашей армии одного «ТУ-160». Их режут, капитан, как сгнившие на улице «запорожцы».
— Вы думаете, «крот» здесь?
— Да. Есть информация, что он засветился в Курган-Тюбе. Хотя, чего я буду тебе голову морочить? Зафиксирован международный звонок отсюда в Штаты. Просто и нагло. Сигнал шифрованный, но это значения не имеет. Предатель здесь, а напротив твоей заставы выявлена активность в эфире. По всем признакам получается, сюда он идет. Здесь нужно ждать.
— Вот, значит, почему вы нашу заставу так обхаживаете…
— Именно. А потому, капитан, хочу сказать тебе две вещи. Ты можешь отказаться. Ты все равно получишь повышение, я тебе обещаю. И станешь жить, как большинство обычных средних служак. Я все равно вычислю урода и уничтожу. Ведь его голова — это тоже носитель информации. Он может выступить свидетелем в конгрессе. У меня есть несколько ребят, которые не в курсе дела, но верят, что мои приказы всегда правильны. Однако, капитан, ты здешний пограничник, и у тебя это дело получится намного лучше. Если ты готов присягнуть на верность государю земли русской, докажи это делом. Уничтожить «крота» можем только ты или я. Стрелять по сотруднику Федеральной Службы Безопасности решится не каждый солдат. А всем вокруг рассказывать о предательстве среди своих мне не хочется. Нехорошо как-то такие вещи на свет выставлять.
— ФСБ? — удивился Ралусин.
— А ты думал, доступ к правительственным зданиям может получить любой прохожий?
— Черт! — опять потянулся к бутылке Илья.
— Ты, думай, капитан, — остановил его гость. — Время жить в покое и неведении для тебя закончилось. Я обращаюсь к тебе от имени государя Российского. Ты нужен престолу и Родине. Настал час принимать решение. Присяга Российской Империи — или жизнь как у всех. Времени у тебя только до утра. Ночью он не пойдет. В темноте в горах только самоубийца на прогулку отважится, это не Москва. Но нужно решиться, ты с нами или ты — как все.
* * *Начальник заставы разбудил Чупару в шесть часов утра. Немного выждал, пока гость придет в себя, а потом развернул перед ним планшет:
— Вот, смотрите. Вокруг нас горы, особо не разгуляешься. На самом удобном подступе стоит застава. Здесь никто не пойдет. Людей местных слишком мало, дежурный обязательно проверяет документы у каждого прохожего. Тем паче, что «случайных людей» в здешних местах не бывает. Остаются два направления. На восток от нас довольно широкая долина, подступающая к реке. Там много скал и несколько наших секретов. Но все они следят за афганской территорией. То есть, вы со своими людьми можете занять позиции позади постов и следить за долиной. К западу от заставы есть только одно ущелье. Поскольку я один, то именно туда я и пойду. Вопросы есть, товарищ полковник?
— Да вроде ни одного… — протер глаза представитель штаба. — Сколько у нас времени?
— Ни минуты, — покачал головой капитан. — Уже начинает светать. Если ваш «крот» догадался заночевать на местности вблизи границы, то он прямо сейчас может отправляться в путь. А нам еще нужно не менее получаса, чтобы выбрать и занять позиции. Поэтому завтрака не будет.
— Понятно, — выбрался из постели полковник и начал торопливо одеваться. — Вот потому-то мне до сих пор потолстеть и не удается. Завтраков в своей жизни я могу насчитать всего несколько штук.
Офицеры разошлись прямо возле дома. Полковник отправился поднимать свою охрану, а Ралусин, взяв с собой одного бойца из «тревожной» группы, вышел на запад.
Илья по сей час не был уверен в том, что все, рассказанное гостем — это не пустая пьяная болтовня, и что российский император Павел действительно существует, что действительно есть люди, которые принесли ему присягу и честно ее выполняют. Но… Но он был пограничником, и знал — рубежи его Родины не должно пересекать никому. А имеют попытки пересечения своей целью протащить реальный наркотик или мифический компромат на украинского президента — дело второстепенное. Границу нельзя нарушать никому. Точка.
За полчаса они с бойцом из второго взвода вышли к Дождевому ущелью. Капитан специально выбрал тропу, ведущую вдаль от Пянджа. Он не хотел ни дежурный наряд понапрасну тревожить, ни наблюдателям с «той» стороны на глаза попадаться. Зачем? А вдруг они и вправду ждут перебежчика? Могут как-нибудь предупредить…
— Зимин, — приказал он солдату. — Переходи на ту сторону, выбирай позицию. Цель наблюдения: засада против возможного нарушителя с таджикской стороны. Вопросы есть?
— Никак нет! — Двадцатилетний «дед», которому до конца контракта оставалось всего полгода, легко перебежал через неглубокое, всего метров пять, каменистое ущелье и растворился среди камней. Ралусин отступил к огромному валуну и залег в его тени. Отсюда прекрасно просматривались и размытая водой трещина в гранитной земле Таджикистана, и участок плоскогорья, уходящего в сторону Афганистана.
Впрочем, Илья был уверен, что по плоскогорью «крот» не пойдет — ни здесь, ни через равнину, которую перекрыл со своими людьми Чупара. На ровном месте человека слишком хорошо видно. Перебежчик предпочтет пойти по ущелью.
Начальник заставы расстелил на камни «пенку» из полистирола и лег сверху. Прямоугольник вспененного пластика толщиной в сантиметр и шириной полметра прекрасно предохранял тело и от жестких ребер валунов, и от идущего снизу холода. Именно ради подобных случаев он и купил на вырученные за «Шишигу» деньги полсотни «пенок» для уходящих в «секреты» пограничников. Автомат капитан положил рядом с собой, зацепив на всякий случай ремень за локоть, портативную рацию переложил в кармашек на плече, и приготовился к долгому ожиданию. Дело привычное. Примерно треть своей службы Илья провел именно в таком ожидании — в ожидании нарушителей, наркокурьеров, контрабандистов. И только в одном случае из ста на него действительно кто-то выходил.
Ралусин положил голову на руки и прикрыл глаза, навострив уши. Все равно из-за камня многого не увидишь, а пройти по камням бесшумно — невозможно. Где-то очень далеко жизнерадостно журчала вода, чуть ближе деловито цокал кеклик[3]. Тихо и убаюкивающе шуршал ветер.
Неожиданно капитан различил среди привычных звуков посторонние стуки и приподнялся. Стуки приближались. Ралусин подтянул автомат и посмотрел на часы: восемь двадцать. Рановато. Даже из ближнего Джеликула до границы так быстро после рассвета не дойти. Неужели и вправду нарушитель где-то в горах ночевал? Это плохо. Значит, человек опытный.
Загрохотал выкатившийся со своего места камень. Совсем уже близко. Начальник заставы приподнялся на локте и вжался в темный тенистый откос огромного, нависающего над головой валуна. Затаил дыхание.
Опять что-то стукнуло, кто-то негромко матернулся, еще минута — и в ущелье показался человек. Он уже прошел мимо валуна, и теперь Илья видел его спину: засаленный ватный халат с большим темным пятном между лопаток, сдвинутую на затылок тюбетейку и мелькающие белые подошвы кроссовок. Капитан усмехнулся, бесшумно поднялся с пенки, сделал несколько крадущихся шагов, спрыгнул на пологий склон и быстро сбежал вниз. Почти одновременно поднялся Зимин с той стороны:
— Стой, кто идет!
Нарушитель метнулся назад и едва не сбил с ног капитана.
— Ку-уда? — усмехнулся офицер, направив ствол автомата незнакомцу в живот, с интересом разглядывая его небритое, щекастое лицо, бесцветные глаза и темные кудри, лезущие из-под местной шапчонки. — Тебе же сказали: стой. И руки подними?
— Й-а нэ понимай, — попытался изобразить акцент нарушитель, но получалось у него плохо.
— Что же это ты? — удивился Ралусин. — Халат туркменский, прононс английский, харя рязанская. Под какой язык косить собираешься?
— Спокойно, мужики, — на удивление быстро сориентировался задержанный. — Я свой. Вы ведь пограничники?
