Хироюки Агава - Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921-1943 гг.
Примерно в то же время капитан 3-го ранга Мива Йоситаке, младший помощник Ямамото, сообщил ему, что для совершенствования своего английского намерен заняться чтением биографии какого-нибудь знаменитого американца, и осведомился, чью биографию ему порекомендовали бы.
— Конечно, Линкольна, — ответил Ямамото. — Я люблю Линкольна. Думаю, он велик не только как американец, но и просто как человек. Если хочешь прочесть биографию, почему бы не эту — есть хорошая книга, написанная Карлом Сандбергом.
И вот третий визит в Европу и второй в Лондон — делегатом на переговоры по разоружению. Конечно, он знал о расхождении между своими идеями и превалирующей атмосферой на флоте и долго колебался, принять ли поручение, чувствуя, что не подходит для того, чтобы отстаивать требования Японии перед морскими державами до самого конца.
Но получилось, однако, так, что не нашли другого подходящего кандидата. В пользу ему зачли дружеские отношения с послом Мацудайрой, а также прочную репутацию, которой он пользовался в соответствующих странах после Лондонской конференции 1930 года. Так Ямамото принял свое назначение главой делегации.
2
25 сентября, в 15.00, то есть через две недели после назначения, Ямамото на борту пакетбота «Химару» направлялся из Иокогамы в Северную Америку. Днем раньше в официальной резиденции морского министерства для него устроили прощальный вечер. В то время морским министром был адмирал Осуми Минео, вместе с ним присутствовали Номура Кичисабуро и другие ветераны. В речи, с которой Ямамото обратился к собравшимся, содержался следующий пассаж:
— На первую Лондонскую конференцию по морскому разоружению я сопровождал адмирала Такарабе и вице-адмирала Сакондзи. В тот раз присылалось столько инструкций, что почтовые расходы на связь между Токио и Лондоном составили чуть ли не миллион иен. На этот раз я беру мои инструкции с собой и, пока буду там, не собираюсь запрашивать дальнейших инструкций. Надеюсь, вы меня понимаете. По возвращении я подготовлю детальный отчет, на основе которого вам предстоит судить о моей работе.
Тогда Ямамото был контр-адмиралом — ранг огромного веса на флоте или в авиакорпусе, но для высших морских кругов в Токио недостаточно высокий. Так что это заявление требовало большого мужества. Правда, можно еще добавить: сумма в один миллион иен представляется сомнительной. В то время отправить телеграмму из Лондона в Токио стоило одну иену тридцать восемь сен за слово, а срочную телеграмму — в два раза дороже.
Сопровождали Ямамото три человека: Эномото Сигехару, друг Ямамото и секретарь морского министерства; капитан 3-го ранга Мицунобу Мотохиро, исполнявший обязанности адъютанта, и Мизота Сюичи, работавший при морском министерстве. Помимо них, раньше отплыл из Иокогамы младший офицер Йококава Акира; 16 сентября на «Хакозаки-мару» он отбыл в Лондон через Суэц, имея при себе их багаж, пишущие машинки, шифровальные машины и т. д. Из этой четверки трое живут и здравствуют; Мицунобу убит на войне.
Мизота, известный как Джордж Мизота, уехал в Америку вместе с родителями в девятилетнем возрасте и провел там около двадцати лет, окончив юридический факультет Стэнфордского университета. Способного переводчика высоко ценили. В декабре 1941 года, когда начались военные действия, его фактически уволили из флота в отставку. Вероятно, власти считали нецелесообразным держать во флоте человека, который заявлял, что в любой войне против США Япония будет неизбежно разбита. (Подход диаметрально противоположный американскому: американцы, как только вспыхнула война, стали мобилизовывать всех, кто хоть что-то знал о Японии, и открыли курсы по изучению японского языка.)
Тем не менее что кто-то в верхах морского министерства, кажется, предвидел, что этот человек когда- нибудь понадобится: в течение четырех военных лет ему ежемесячно без каких-либо объяснений присылали зарплату. Вполне возможно, ему отводилась важная роль в операциях флота, нацеленных на победоносное завершение войны.
Как-то Ямамото сказал Эномото:
— Конечно, ты мне нужен как партнер в шоги, но вдвоем с Мизотой мы бы отлично справились на будущей конференции.
Йококаву, выпускника Торпедной школы, не особенно сильного в английском или шифровании, выбрали для сопровождения Ямамото, потому что ему посчастливилось работать в офисе, связанном с первым отделом бюро по морским делам, которое занималось вопросами разоружения. На флоте такой обычай: когда где-то намечается международная конференция, выбирать хорошо себя зарекомендовавших младших офицеров по очереди от каждой военно-морской базы и посылать их за границу в качестве «церковных помощников министра иностранных дел». И даже при этом выбор Йококавы для поездки в Лондон поразил многих; газеты сообщали о таких назначениях на видном месте, помещали фотографии под заголовками «Младший офицер, выбранный для сопровождения делегации по разоружению» или «Младший офицер Йококава готовится к появлению перед широкой публикой: отдыхает дома, в непривычной гражданской одежде». Действительная причина ношения этой одежды — на борту парохода, в белой форме младшего офицера без каких-либо знаков отличия, все принимали бы его за стюарда.
После прощального вечера в честь Ямамото все четверо (исключая Йококаву) отплывали, и им пришлось избавляться от толпы нежеланных провожающих: то ли пытаясь оказать давление на Ямамото, то ли ошибочно считая, что ему это приятно, они нахлынули на Токийский вокзал и в порт Иокогама. Одному даже удалось пробиться к каюте — он поднял Ямамото на ноги, развернул лист и стал читать торжественным тоном. Говорят, Ямамото слушал с весьма кислым выражением лица. В письме, адресованном Хори Тейкичи и написанном на борту «Хи-мару» за день до прибытия в Сиэтл, он дал волю чувствам: «Завтра мы причалим к берегу Америки. Множество благодарностей за телеграмму, что мы получили от вас при отплытии… Мне очень было не по душе столкнуться с такой массой народу на Токийском вокзале и в Иокогаме — суетились со своими „резолюциями“ и „декларациями“ от всяких лиг и ассоциаций. Это производит гнетущее впечатление: приводит в смятение мысль, что подобные лица выдают себя за патриотов…»
В Сиэтле Ямамото послал Мицунобу купить игральные карты и столики для покера. Как только устроились в купе Великого северного трансконтинентального экспресса, вовсю началась игра. Мизота умел играть, а Мицунобу и Эномото не умели. Ямамото объяснил им, дал попрактиковаться в одной игре, а потом стали играть на деньги. С того момента и до самого прибытия в Чикаго они провели столько времени за покером, бриджем и шоги, что проводник уже поглядывал на них с презрением. В бридж Ямамото играл быстро и мгновенно ощущал реакцию оппонентов. Те, кому случалось играть с ним, говорили, что, стоило сопернику заколебаться хоть на мгновение — и он уже знал, что у него на руках.
Остановились на три дня в Чикаго. Приехали в субботу, и Ямамото отправился в Эванстон, в северной части города, на футбольный матч между командами университетов Айовы и Северо-Запада, — он любил еще и футбол.
В поезде «Нью-Йорк сентрэл» по пути из Чикаго в Нью-Йорк эта четверка опять убивала время за картами, упустив возможность взглянуть на Ниагарский водопад, когда проезжали Буффало. В Нью-Йорке устроились в отеле «Астория». Пребыванием их здесь — от бронирования мест в отеле до билетов на британский лайнер «Беренгариа» — занимался капитан Сакураи Тадатаке, морской наблюдатель в Нью-Йорке. Выпускник Инженерного колледжа, он вместе с Ямамото участвовал в Лондонской конференции по морскому разоружению как член делегации. Послан в Нью-Йорк по рекомендации Ямамото, с задачей изучить состояние авиации США. Еще приехал в Нью-Йорк для обсуждения вопросов с главой делегации Ямагучи Тамон (впоследствии погиб на борту «Хирую» в сражении за Мидуэй), морской атташе в Вашингтоне; он попрощался с уезжавшим в Европу Ямамото на пристани Гудзона 10 октября.
За день до того, как «Беренгариа» пришвартовалась в Саутгемптоне, Ямамото устроил на борту «прощальный банкет». Меню, датированное 15 октября 1934 года, озаглавлено «Обед на прощание» и сообщает, что «контр-адмирал Ямамото и гости» отведали «устрицы суимоно, креветки темпура, сукияки, ситасимоно и свежие фрукты». Ужин, который Ямамото устроил для нескольких коллег из числа пассажиров, включая бывшего чехословацкого священнослужителя в Японии, оказавшегося на борту парохода, происходил в отдельной каюте — столовой. Гостям на борту трансатлантического лайнера преподнесли еще несколько образчиков японской кухни. На десерт подали мороженое из зеленого чая, изготовленного из порошкового чая — подарок японцев американского происхождения, живущих в Чикаго. Когда пригласили французского шеф-повара и спросили, как ему удается готовить такие типично японские блюда, как суп суимоно (суп-пюре) и креветки темпура, он ответил, что неделю проходил учебу в Японском клубе в Нью-Йорке, и, чтобы продемонстрировать свои способности, к всеобщему восторгу, тут же принес другие блюда — от жареных угрей до маринованных баклажанов.
