Николай Отрада - Строки, добытые в боях
1961
«…Капитан Беложилов смущенно улыбается…» (Б. Полевой)
…Капитан Беложилов смущенно улыбается и растерянно разводит руками. Он не слышит…
В самом начале штурма Великих Лук, когда он повел в атаку свой учебный батальон, его взрывом тяжелого снаряда, вернее, воздушной волной отбросило метров на пять. Ран не было. Он был оглушен, контужен. Придя в себя, догнал батальон. Снова принял управление. Командовал жестами. Его понимали, ибо за грохотом стрельбы ведь все равно ничего не слыхать…
Дальнейший разговор между командиром дивизии и командиром учебного батальона происходит уже на листке бумаги, который они по очереди передают друг другу. Я не знаю, о чем они переписываются. Но вот полковник встал.
— Ну ладно, упрямый вы человек. Коли так, ступайте.
И он обеими руками крепко пожимает капитану руку. Тот молодцевато козыряет, делает налево кругом и скрывается в щели ходка.
Все деликатно делают вид, что ничего особенного не заметили. Я поднимаю с полу брошенную бумажку, на которой шла переписка. Вот этот беззвучный разговор полковника с командиром учебного батальона:
«Приказываю, сдайте батальон начштаба и отправляйтесь в санбат».
«Разрешите остаться до конца штурма. Чувствую себя хорошо».
«Идите в санбат».
«Разрешите остаться».
«Где вы сейчас сидите? Далеко от реки? Что мешает движению?»
«В крайнем доме квартала сорок. Река рядом. Мешает сильный огонь из желтого дома, что наискось. Прикажите артиллеристам накрыть его».
«Люди кормлены?»
«Ели горячее, настроение боевое».
«Немедленно ступайте в санбат. У вас хороший заместитель. Раненые не воюют».
«Я не раненый. Оглох только. Разрешите остаться».
Я прячу эту бумажку, одну из маленьких реликвий Великой Отечественной войны…
(Из военных дневников Б. Полевого)
Память
А эти утверждения лживы,Что вы исчезли в мире тьмы.Вас с нами нет. Но в нас вы живы,Пока на свете живы мы.
Девчонки — те, что вас любилиИ вас оплакали любя, —Они с годами вас забыли.Но мы вас помним, как себя.
Дрожа печальными огнями,В краю, где рощи и холмы,Совсем умрете только с нами…Но ведь тогда умрем и мы.
1965
Спит женщинаСпит женщина, и ты ей снишься ночью, —Когда кругом безмолвие и мгла, —Тем юношей, которого воочьюОна, конечно, видеть не могла.
Там, вдалеке, в холодном блеске полдняДесантный взвод взмывает к небесам.Спит женщина, твои невзгоды помняВольнее, чем ты помнишь это сам.
Она проходит длинною тропою,Как будто по твоей идет судьбе.И даже знает о тебе такое,Чего ты сам не знаешь о себе.
1965
Тема
Опять возвращаюсь я к этой же теме.Привал за кюветом. Чернеющий пень.Разрозненных сосен отдельные тениИ леса зубчатая общая тень.
Отмеченный четкостью ориентиров,Опять предо мной убегающий день, —Отдельные тени моих командировИ взвода зубчатая слитная тень.
1968
Всеволод Багрицкий
Всеволод Эдуардович Багрицкий, сын известного советского поэта, родился в 1922 году в Одессе. В 1926 году семья Багрицких переехала в Кунцево, под Москву. После школы Всеволод учился в Государственной театральной студии. Писать стихи начал в раннем детстве. В 1938–1939 годах работал литературным консультантом в «Комсомольской правде». Лишь после настойчивых просьб и хлопот Багрицкий в январе 1942 года попадает в действующую армию: по состоянию здоровья он был освобожден от воинской службы. Он получает назначение в армейскую газету «Отвага» на Волховском, фронте. Сослуживец Багрицкого по этой газете — Н. Родионов вспоминает: «В редакцию… явился подслеповатый человек, в очках, одетый почти по-летнему, хотя стояла суровая военная зима… „Всеволод Багрицкий“, — отрекомендовался он… Начались непрерывные бои. Надо было во что бы то ни стало прорвать кольцо блокады Ленинграда, который переживал трагические дни. Стояли сорокаградусные морозы, и наступающие бойцы шли по колено в снегу, иногда наскоро вырывая снежные окопчики, чтобы согреться или укрыться от вражеского огня. Багрицкий был почти все время с наступающими ударными частями, он редко появлялся в редакции, и то для того, чтобы сдать очередную корреспонденцию или очерк».
Всеволод Багрицкий погиб 26 февраля 1942 года при выполнении задания редакции в деревушке Дубовик, около Чудова.
В 1964 году вышла книга В. Багрицкого «Дневники. Письма. Стихи».
Ожидание
Мы двое суток лежали в снегу.Никто не сказал: «Замерз, не могу».Видели мы — и вскипала кровь, —Немцы сидели у жарких костров.
Но, побеждая, надо уметьЖдать негодуя, ждать и терпеть.По черным деревьям всходил рассвет,По черным деревьям спускалась мгла…Но тихо лежи, раз приказа нет.Минута боя еще не пришла.
Слушали (таял снег в кулаке)Чужие слова на чужом языке.
Я знаю, что каждый в эти часыВспомнил все песни, которые знал,Вспомнил о сыне, коль дома сын,Звезды февральские пересчитал.
Ракета всплывает и сумрак рвет.Теперь не жди, товарищ! Вперед!
Мы окружили их блиндажи,Мы половину взяли живьем…А ты, ефрейтор, куда бежишь?!Пуля догонит сердце твое.
Кончился бой. Теперь отдохнуть,Ответить на письма… И снова в путь!
1942
Заявление И. Константиновой в Кашинский райвоенкомат
Заявление
в Кашинский райвоенкомат
Февраль 1942 года.
Дорогой товарищ!
Я обращаюсь к Вам с большой просьбой, которую, надеюсь, Вы сможете выполнить.
Я очень прошу Вас взять меня в ряды действующей Красной Армии. Дайте мне любую работу, любое задание, я приложу все силы, чтобы оправдать доверие.
Мне скоро будет 18 лет, я кончила курсы сандружинниц, работала всю осень в госпитале, неплохо стреляю.
Неужели я не смогу быть полезной на фронте? Хотя бы в полевом госпитале. Или дайте мне направление в партизанский отряд, куда угодно, только бы получить возможность бить немцев.
Ина Константинова.
8 апреля 1942 года
* * *…Какое счастье! Как я рада, как рада, рада, рада! Никогда не было так хорошо.
Сегодня меня взяли на работу в тыл к немцам. Ой как я счастлива! Все, все после напишу. Ну рада же я!!!..
(Из дневника Ины Константиновой, разведчицы 2-й Калининской партизанской бригады)
Письмо с фронта В. Багрицкого
Здравствуй, дорогая мамочка!
Не знаю, получила ли ты мои предыдущие письма и открытки, и поэтому решил писать тебе в любое свободное время, не дожидаясь ответа.
По длинным лесистым дорогам хожу я со своей полевой сумкой и собираю материал для газеты. Очень трудна и опасна моя работа, но и очень интересна. Я пошел работать в армейскую печать добровольно и не жалею. Я увижу и увидел уже то, что никогда больше не придется пережить. Наша победа надолго освободит мир от самого страшного злодеяния — войны…
Пишу стихи и очерки, сплю в землянках, толстею и закаляюсь.
Будь тверда и неколебима. Как бы тебе ни было трудно, знай, что мы встретимся!
Целую тебя крепко.
Сева
«Нам не жить, как рабам…»
Нам не жить, как рабам,Мы родились в России,В этом наша судьба,Непокорность и сила.
1941
Николай Майоров
Николай Петрович Майоров родился в 1919 году в Иванове в семье рабочего. Окончив школу, поступил на исторический факультет Московского университета, а с 1939 года стал еще посещать поэтический семинар в Литературном институте имени Горького. Писать начал рано, первые стихи напечатал в университетской многотиражке. Летом 1941 года вместе с другими студентами роет противотанковые окопы под Ельней. «Человек очень скромный, даже застенчивый, лишенный малейшей рисовки и показного, скорее гражданский, чем военный, — пишет И. Пташникова, его товарищ студенческих лет, — Коля Майоров в то же время был наделен большой внутренней силой, мужественной убежденностью…» В октябре 1941 года он добивается зачисления в действующую армию. О последней встрече с Майоровым вспоминает Борис Слуцкий: «Был октябрь 1941 года, один из самых тяжелых для Москвы дней октября — 16 или 17 число. Немцы наступали где-то у Можайска. Их еще не удавалось остановить… Каждый час тысячи людей уходили на запад, на юго-запад, на северо-запад — на фронт. Другие тысячи уходили и уезжали на восток, в эвакуацию. Вот в такой день на улице Герцена я и встретил в последний раз в жизни Колю Майорова. Какой он был тогда — помню: хмурый, лобастый, неторопливый, с медленной доброй усмешкой на губах. „А я вот иду в военкомат, записываться в армию“».