Карл Вурцбергер - Туманы сами не рассеиваются
Мюнх не сопротивлялась. Одновременно она думала о том, почему Зимер так неожиданно изменил свой образ действий. Не так давно он передал ей новые инструкции. Никаких диверсий. Заводить знакомства с пограничниками. Выспрашивать их.
«Думаю, что и они при этом не прогадают», — недвусмысленно намекнул Зимер.
Почему нужно было действовать именно так, ее не интересовало: у Зимера были на то свои причины.
— Ты что, язык проглотила? — выругался Болау.
— Думаю о том, как вам трудно приходится, — проговорила Мюнх. — Каждый день одно и то же. Когда ты пойдешь?
— В семь, — грубо ответил он. — Наверное, опять к часовне. Меня уже тошнит от нее. Дай душу отвести! Налей еще рюмочку!
— Не пей, — попросила она. — Лучше расскажи что-нибудь. Может быть, послушаем музыку?
— Мне все равно! Можешь включить свой ящик, но сначала я выпью!
— Вилли!
— Брось, брось, напрасно стараешься! Проповеди мне уже надоели. Ну как? А то я иду к Феликсу!
Мюнх с притворным негодованием налила рюмку и включила радиоприемник. Когда она обернулась, Болау уже выпил рюмку и теперь пил из бутылки.
Во фруктовом саду крестьянина Шонфуса за сараем стоял лейтенант Кунерт. Вот уже около часа он наблюдал за дверью дома. Подтвердятся ли его подозрения? Он не верил, что Болау в самом деле изменился. Несколько дней назад ему удалось узнать, что у Мюнх часто бывает один из пограничников. Болау это или кто-нибудь еще? Внешне он действительно изменился. Ведь даже Берген стал подумывать о том, не назначить ли его снова старшим поста. Сначала, конечно, как эксперимент: ведь Болау еще ничем не доказал, что на него можно надеяться. Старший поста должен быть политически подготовленным человеком, хорошим пограничником.
Кунерт решил понаблюдать за Мюнх. Ее характер и прошлое были ему известны. Он знал, что враги используют в своих целях именно таких женщин. Кунерт посмотрел на светящийся циферблат часов: настала полночь. Несколько минут назад в ее комнате погас свет, и он уже начал даже сомневаться в том, что эта слежка что-нибудь даст. Казалось, все вокруг спало. Из стойла доносилось сопение коровы. Легкий ветерок тихо шумел в молодой листве.
Мюнх занимала угловую комнату, и Кунерту было видно одно из ее окон. Второе окно выходило на другую сторону. Он хотел уже было уйти, как тихий шум приковал его к месту. Как ни всматривался Кунерт во входную дверь дома, заметить ему ничего не удалось. Но вот хлопнула дворовая калитка, и послышались быстро удаляющиеся шаги. Ясно! Кто-то спустился из окна на другой стороне дома и быстро выскользнул в калитку.
Раздосадованный Кунерт подождал несколько минут, а потом на цыпочках пошел к калитке. Если это Болау, то его трудно будет уличить. Оставалось одно: проверить по книге увольнений, когда он вернулся.
Кунерт подошел к своему мотоциклу. Закурил. Но если все-таки это был Болау? В чем же тогда причина его падения? Ведь в прошлом он был рабочим. Кто он — враг или человек, который не в состоянии понять величия свершений последних лет? Кунерт не мог ответить на эти вопросы, но ему было ясно одно: надо что-то делать.
* * *Зал гостиницы в Хеллау был переполнен. Здесь после длительного перерыва был организован вечер танцев. На скамье, идущей вдоль всей стены, как куры на насесте, сидели пожилые женщины и судачили. Юноши столпились у стойки. Девушки, образовав в середине зала круг, пели «Келерлизель».
Фрицу Кану и Ганни удалось занять столик. Вместе с ними сели Вальдауэр, Клаус Зейферт, Унферихт и Восольский. Веселье было в самом разгаре, и когда духовой оркестр снова грянул вальс, учитель хлопнул Кана по плечу.
— Разрешите пригласить вашу девушку?
— Пожалуйста.
— Смотри, простофиля, уведет он твою птичку, — съязвил Вальдауэр. — Гляди, как она строит ему глазки!
Фриц отыскал взглядом Восольского и Ганди. Клаус Зейферт заткнул уши.
— Приятель, им, видно, весело! — крикнул он, обращаясь к Вальдауэру.
— Ничего не слышу: оркестр слишком громко играет, — ответил Вальдауэр и толкнул Клауса в бок.
Ганни и Восольский, вальсируя, приблизились к столику.
— Хозяин, еще по кружке! — крикнул учитель и наклонился к Фрицу: — Вам можно позавидовать. Она танцует как ангел!
Потом он обратился ко всем:
— Наконец и для вас настала хорошая пора! Тепло, вы целый день на свежем воздухе. Что может быть лучше! Правда, испытаний тоже хватает. Вам ведь приходилось подходить к самой границе, а это опасно!
— Ко всему привыкаешь, — ответил Вальдауэр. — Когда я первый раз шел вдоль пограничной полосы, мне тоже было не по себе. А теперь… — Он пренебрежительно махнул рукой.
— Вы присутствовали при аресте браконьеров? — обратился учитель к Клаусу Зейферту. — Как все это происходило? Расскажите, пожалуйста.
Клауса не пришлось долго уговаривать. Однако его перебили на самом интересном месте: подвыпивший парень из Хеллау наткнулся на их стол. От толчка подпрыгнули пивные кружки.
— Эй, поосторожнее, — буркнул Вальдауэр, придержав свою кружку.
— Что значит «поосторожнее»? — прохрипел пьяный.
— Смотри, чтобы тебя отсюда не вышвырнули! — Вальдауэра от злости так и передернуло. — Хочешь поговорить, поищи кого-нибудь другого. Веди себя прилично! — сказал он.
— Как захочу, так и буду себя вести! Тебя, сопляка, спрашивать не буду!
Вальдауэр вскочил и поднял руку, но удара не последовало: Восольский успел схватить его снизу за руку. Оттеснив пограничника, он обратился к парню:
— Если вы пьяны, идите домой. Вы не имеете права оскорблять людей, господин Бютнер!
Парень вошел в раж.
— А ты что лезешь не в свое дело? — заорал он и двинулся к Восольскому. Но не успел парень опомниться, как учитель схватил его за рукав и повернул к себе спиной так, что тот не мог пошевельнуться.
К ним быстрыми шагами подошел дежурный пограничник, стоявший у двери.
— Что случилось?
— Ничего, — ответил Восольский. — Напился и пристал ко мне!
— Врешь! — бросил Бютнер и попытался высвободиться.
— Сейчас же идите домой! А разговор наш продолжим завтра.
Пьяный, ругаясь, покинул зал.
— Благодарю вас, — обратился к Восольскому Вальдауэр. — Я чуть было не сорвался. Мне это угрожало гауптвахтой! А вы показали неплохой прием!
— Да, — ответил Восольский. — В прошлом мне пришлось заниматься дзю-до.
Когда хозяин гостиницы принес пиво, учитель сказал:
— Послушай, юноша, у меня есть предложение. Давай оставим официальное «вы» и перейдем на «ты».
— Вот это дело! — согласился Вальдауэр.
— Ну, тогда, — воскликнул Восольский, — меня зовут Вальтер!
Когда танцевальный вечер кончился, Фриц Кан быстро проводил Ганни и вместе с другими пошел на заставу.
— Этот Вальтер — голова, — заявил Вальдауэр, — вот если бы только не его прилагательные…
* * *Гейнц Заперт и Эрика сидели на опушке леса. Рядом проходила дорога на Высокое Болото. У их ног лежал Каро.
— Почему ты молчишь, Гейнц?
Вот уже больше десяти минут Заперт сидел, уставившись в пространство.
— А что говорить?
Эрика Франке энергично встала.
— Надо быть честным, Гейнц. Ты что-то скрываешь!
Заперт попробовал было избежать ее взгляда, но не смог. Он пожал плечами.
— Зачем ты меня мучаешь? — В ее глазах застыл ужас. — У тебя… у тебя есть другая девушка? Пожалуйста, скажи честно, Гейнц!
— До чего же это глупо, Эрика! Пойми, есть вещи, например служебные дела, которые люди должны переваривать сами!
Эрика не сдавалась:
— Но ты же ни в чем не виноват, Гейнц! Когда ты погасил пожар у старого Форга, разве тебя не хвалили? Ты добросовестно несешь службу. Чего же они еще хотят от тебя?
— В том-то и дело. Они верят мне. Снова считают порядочным парнем. На партсобрании мне пришлось рассказывать о пожаре, и они меня благодарили. А я? Как мне было тяжело! Я никому не мог посмотреть в глаза. Как же я был глуп! Если бы мог, надавал бы себе пощечин. Но теперь поздно!
Безнадежно махнув рукой, Заперт опустил голову.
— Не понимаю, Гейнц. Ты совершил что-нибудь плохое?
— Ну ладно, от тебя ведь не отвяжешься. Но все, что я тебе скажу, ты должна забыть. Ты, конечно, знаешь о разбитом окне в часовне и прочих историях…
— Это твоя работа? — перебила она его в ужасе.
— Нет. Но я знаю, кто это сделал. Я даже присутствовал при этом, но никому ни о чем не рассказал. Черт его знает, что со мной тогда творилось! Я был пьян. Я ведь совсем было пропал, но ребята помогли мне. Теперь я снова старший поста. Но мне стыдно: я ведь до сих пор ничего не рассказал.
Он закинул голову назад и стал смотреть на медленно плывущие по небу облака. Взвизгнув, вскочила собака и мордой ткнулась в ухо Гейнца. Он ласково погладил ее.
