Владимир Лавриненков - Шпага чести
Сталин занял место в центре. Справа от него — генерал де Голль, слева — посол США в СССР Гарриман, Бидо, временный поверенный в делах Великобритании в СССР Бэлфор. Далее с французской стороны были генерал Жуэн, посол Франции в СССР Гарро, члены делегации де Шарбонье, Дежан, Палевски, де Розье и офицер для особых поручений де Голля, давнишний товарищ Пуйяда полковник де Ранкур. С советской стороны — члены правительства, Маршалы Советского Союза, Генеральный авиаконструктор генерал-полковник авиации Яковлев.
Начался официальный ужин.
Очередной тост Сталин поднял за полковника Пуйяда и, взглянув на него, поднял бокал. Пьер встал и твердой походкой, держа в руке наполненный бокал, подошел к Сталину, который поднялся ему навстречу.
— Вот, — сказал он, обращаясь ко всем сразу, — настоящий герой Франции…
Что говорил Сталин дальше, Пуйяд совершенно не мог потом вспомнить, потому что от невероятного волнения потерял способность что-либо воспринимать. Пришел в себя лишь тогда, когда Сталин предложил выпить за новые победы полка «Нормандия — Неман». Глядя друг на друга, осушили бокалы, и Пьер, под рукоплескания всех присутствующих, вернулся на свое место.
— Господин полковник, — обратился к нему, улыбаясь, один из маршалов, — вы, пожалуй, первый иностранец, удостоившийся такой высокой чести.
Постепенно все разговорились, начали вставать из-за стола, разбиваться по группкам. Сталин и де Голль что-то обсуждали.
Пуйяд подошел к Яковлеву. Он давно ждал случая, чтобы встретиться с этим талантливым авиаконструктором, высказать ему глубокую благодарность за прекрасные самолеты, особенно — за Як-3. Яковлеву в свою очередь не терпелось услышать из уст иностранца оценку своим детищам. Александр Сергеевич с одобрением отозвался о французских летчиках. Оказывается, он был сам свидетелем тому, как под Смоленском Альбер Дюран спас летчика 18-го гвардейского полка Анатолия Пинчука, выбросившегося с парашютом. Немец хотел расстрелять его в воздухе. Но сам погиб от меткой очереди Дюрана.
— Долго вы работали над Як-3? — спросил Пуйяд.
— С сорок второго года. Была поставлена задача создать истребитель, который бы превосходил все немецкие. Это значило — быть ему самым легким, скоростным, маневренным и лучше вооруженным.
— Да, задача — не позавидуешь. У нас о таком идеальном самолете мечтал Литольф. Как же выполняли этот заказ?
— Такой же вопрос задал мне в следующем году и Сталин, когда я доложил о создании опытного образца Як-три.
— И что вы ответили?
— Деревянные лонжероны заменили дюралюминиевыми, переконструировали водяной и масляный радиаторы, фонарь, убрали хвостовое колесо — выиграли триста килограммов веса. Сталин тут же задал вопрос: «А скорость?» Отвечаю: «Семьсот километров». Он снова: «Вы что, заменили мотор?» — «Нет, мотор серийный».
— Что же дальше?
— Он спросил: «Значит, нет ничего невозможного?» Мне только оставалось согласиться с этим. Действительно, трудно, пожалуй, невозможно достичь предела в совершенствовании техники.
Тем временем Сталин и де Голль прохаживались по валу. Увидев беседующих Пуйяда и Яковлева, подошли.
— Что вы скажете, полковник, об истребителе Як-три? — спросил Сталин.
— Мои пилоты летали на американских и английских машинах. Но лучше Як-три они ничего не знают.
— Не надо так громко, — хитро прищурился Сталин. — Гарриман и Бэлфор услышат — обидятся.
Через несколько часов после окончания приема был подписан договор о союзе и взаимной помощи между Советским Союзом и Французской Республикой.
Пуйяд понимал, что волею судьбы явился свидетелем рождения важного дипломатического акта, знаменующего независимость Франции и ее возвращение в ранг великой державы.
10 декабря де Голль, попрощавшись с Пуйядом, Захаровым и пожелав им новых удач на фронте, поездом убыл с сопровождающими лицами на Кавказ, чтобы оттуда перелететь во Францию. С ними отправился и Мишель Шик, которого взял переводчиком на время переговоров генерал Жуэн, да так и оставил при себе. Шик уехал, украшенный орденами Почетного легиона, Военного креста, Красной Звезды, медалью Сопротивления. А в полк направлялись прибывшие с делегацией Морис Ромер — в качестве секретаря и Жорж де Фрид — в качестве переводчика.
Пуйяд вернулся к летчикам полка вместе с генералом Захаровым. Он намеревался рассказать о пережитой им удивительной ночи, но Георгий Нефедович опередил:
— Постройте полк, у меня есть экстренное сообщение.
Через несколько минут в зале разнесся его властный выразительный баритон:
— Возвращаемся в Восточную Пруссию шестнадцатого декабря. Все получают несколько дней отдыха. Тем, кто сражался в рядах «Свободной Франции» с тысяча девятьсот сорокового года, а также участникам первой и второй кампании на нашем фронте предоставляется месячный отпуск во Францию. Кое-кто покидает нас по состоянию здоровья и другим причинам. В полку временно будет организовано три эскадрильи по двенадцать человек во главе с офицерами Матрасом, Шаллем, де Сент-Марсо. Командование полком поручается майору Дельфино…
Вечером весь полк смотрел «Спящую красавицу». Весь, кроме Альбера, де ля Пуапа, Риссо и Лорана, которых, как самых старых друзей, пригласила на прощальный ужин Люсетт Моро. Из женщин были Жинетт, Люсиль Гийе — секретарь месье Гарро и… тулячка Рита. Все они были в нарядных вечерних платьях, которые Люси и Жижи сшили из первого попавшегося материала буквально за ночь.
— Настоящие француженки! — сказал по этому поводу Жозеф Риссо. — Дайте мешок из-под картошки, и они сделают из него подвенечное платье.
Марсель Альбер, смеясь, спросил:
— Всю ночь готовились к помолвке? А мы — в свидетели?
Александр и Рита, не отходившие друг от друга, слегка смутились, но тут же взяли себя в руки.
— Мы уже давно помолвлены, — ответил Лоран.
— Тогда сыграем свадьбу! — обрадовался де ля Пуап.
— Не будем упреждать события, — вмешалась Рита. — Сегодня мы должны отпраздновать ваши награды, Золотые Звезды, ваш отпуск.
Она по-прежнему не соглашалась на замужество раньше окончания войны. Об этом все знали и к этой теме больше не возвращались.
Но весело было и без свадьбы.
В отпуск отправились небольшими группами через Иран, Египет, Алжир. Ив Фару, Пьер Жаннель, Жак де Сент-Фалль, Ив Мурье, Морис Амарже, Леон Кюффо, Ив Карбон, Жан Соваж, Эммануэль Бриэй, Андре Муане, Шарль Монье, Жорж Лебединский и Жан де Панж, как и все остальные, убывали в полной уверенности, что они вернутся в свой родной полк и совершат еще не один подвиг, но встретиться им со своими боевыми друзьями придется лишь после войны в Париже.
Последним покинул Россию, как и положено командиру, Пьер Пуйяд. Он проводил своих товарищей в Пруссию, долго-долго с грустью смотрел вслед удалявшимся красным огонькам поезда, увозившего его полк навстречу новым испытаниям.
18 месяцев командовал он «Нормандией — Неманом». Много было побед и потерь. Но достигнуто главное — завоеваны дружба и уважение великого советского народа, который, безусловно, будет всегда помнить небольшую группу французов, пришедших, чтобы вместе сражаться, не щадя крови и самой жизни, на его земле за свободу и своего отечества.
Именно это сказал Морис Торез, с которым встретился Пуйяд во французской военной миссии. В этих словах был заключен весь смысл существования полка «Нормандия — Неман», достойно завершившего вторую кампанию на советско-германском фронте.
О, Париж, мой Париж!
35 «нормандцев» во главе с майором Луи Дельфино возвращались в Восточную Пруссию. Все уже воочию убедились, что их новый командир полка — мужественный воздушный боец. Главное его умение — мгновенно оценивать складывающуюся обстановку и так же быстро принимать правильные решения. Для летчиков-истребителей это исключительно важно, для их командира — важно тем более.
Кроме того, Луи отличался безукоризненным внешним видом, был исполнительным и дисциплинированным офицером. Ему никогда не нужно было дважды повторять что-либо: все понимал с полуслова, схватывал, как говорится, на лету. Исключительно требовательный к себе, Дельфино не давал поблажек и подчиненным.
Пьер Пуйяд, отбывая в отпуск, мог быть совершенно спокоен. В конце января он собирался снова приступить к служебным обязанностям, будучи уверенным, что к тому времени «нормандцы» умножат свои победы.
Так оно и было: количество сбитых вражеских самолетов возрастало с каждым днем. Но Пьеру Пуйяду водить в бой своих орлов больше не довелось: в Париже объявили, чтобы он готовился возглавить авиационную дивизию «Франция», формируемую в Туле. Это воинское соединение должно было состоять из двух истребительных и одного бомбардировочного полков. Наконец-то переговоры между Лондоном, Алжиром и Москвой, которые велись с конца 1943 года, привели к конкретным результатам.
