Валерий Горбань - Чеченская обойма
Он родился в Грузии, в Кутаиси. И свободный воздух Кавказа сплавил в его душе терпимость и великодушие предков-славян с гордостью и отвагой соседей-горцев. Об этом тоже говорят все, кто его знал. Удивительный получился характер. Всегда дружелюбный, улыбчивый и спокойный, Виктор не любил мелких дрязг и суеты по пустякам.
Свою маму любил, как преданный сын, и почитал, как настоящий мужчина. И с отцом его роднила не только кровь, но и настоящая мужская дружба.
В отличие от многих своих сверстников, Гакун не увлекался спиртным. Попробовав курить, вскоре бросил. Словесную грязь, матерные присловья тоже не жаловал. Зато в спортзале мог пропадать целыми днями. И к своему росту под метр восемьдесят добавил бойцовскую мощь тренированного тела. Любимец и гордость всего отряда. Его трудно было вывести из равновесия. Но если уж кто-нибудь слишком настойчивый добивался своего, то…
Однажды омоновцы задерживали на своем «уазике» угнанный матросами-срочниками автомобиль. Погоня была жаркой, пришлось стрелять по колесам и даже пойти на столкновение. Когда преступников стали вытаскивать из машины, один из них надумал сопротивляться. Да еще и кто-то из омоновцев под горячую руку сказал:
— Вот уроды! Чуть Виталика Коновалова (одного из бойцов) не сбили!
Виктор не дослышал слово «чуть»… В страшной ярости, схватив брыкающегося угонщика одной рукой за шиворот, а другой за штаны, выхватил его из кабины, вскинул над головой, а потом грохнул с размаху о крыло угнанной машины. Очевидцы говорят, что сцена очень напоминала эпизод из былины, когда Илья Муромец бил орду, схватив за ноги одного из половцев. Но любоваться картинкой было некогда. За товарища Виктор мог просто разнести негодяя вдребезги. Омоновцы закричали: «Да чуть не сбил, чуть! Живой Виталик!» Гакун мгновенно отмяк и аккуратно засунул трясущегося «героя» в милицейский «уазик».
Работа в родном городе перемежалась с командировками.
Октябрь девяносто третьего. Путч. Две недели в обезумевшей Москве. К счастью, кровавая бойня не переросла в полномасштабную гражданскую войну. Настоящую войну Виктору и его товарищам еще только предстояло увидеть.
Июль девяносто четвертого. Разгар осетино-ингушского конфликта. Резня, осатаневшие от взаимной ненависти люди. Калининградский ОМОН прикрывал ингушское село Карца. Жители села просто молились на парней из далекого русского города, обеспечивших им мирную жизнь и безопасность. Это потом ингуши вспомнят, что их настоящие братья — чеченцы. И начнут активно помогать тем, кто будет стрелять в их бывших защитников.
А затем — Чечня. В феврале девяносто пятого отряд расположился на знаменитом Куликовом поле. В районе «обслуживания» — станица Ассиновская, Самашки. Недалеко — Серноводск и Бамут.
Первая чеченская кампания. Издевательство российских СМИ над защитниками Отечества. Предательство политиков. Полный бедлам в управлении группировкой федеральных сил.
Высокие начальники и местные власти заявляют, что Самашки оставлены боевиками. На «зачистку» идет колонна омоновцев и военнослужащих внутренних войск. «Мирное» село встречает ураганным огнем, боевики бьют по федералам из крупнокалиберных пулеметов, выкатывают на прямую наводку автоматические зенитные установки… Неподготовленная операция свертывается, не начавшись. К счастью, без крупных потерь.
В схроне находят целую партию гуманитарного груза… для боевиков. На красивых иностранных коробках бородатый моджахед берет в плен русского солдата.
В близлежащей станице Ассиновской неспокойно. На помощь тамошней комендатуре направляется калининградский ОМОН.
Часть отряда расположилась в здании, в одной половине которого раньше был детский дом, а в другой разместился местный отдел милиции. По ночам выставляли засады. И в ночь на 4 февраля две группы по семь-восемь человек укрылись на окраине села. Остальные шестнадцать человек также планировалось рассредоточить по селу небольшими группами. Но командир взвода Аркадий Бирюков принял другое решение. Было ясно, что бойцы отряда, разобщенные, не знающие село так, как его знают боевики, в случае серьезного нападения будут просто блокированы и уничтожены. Поэтому, наоборот, оставшихся товарищей он собрал в ударный кулак — резерв, готовый в случае надобности прийти на помощь своим.
И это решение спасло жизни многих его товарищей. К сожалению, — не всех.
Под утро бойцы одной из засадных групп задержали на подходе к селу подозрительного мужика, выбравшего странное место и время для своих прогулок. Оставили с собой, решив передать в комендатуру для установления личности и разбирательства. Если бы они знали сразу, что задержанный — один из руководителей местной милиции, а по совместительству — командир отряда боевиков!
Утром стали собираться на базу. Ночь прошла спокойно, и — слава богу. Впереди новые ночные бдения. Уже и боеприпасы в машину сложили. Вдруг одна из групп, прикрывающих подходы к селу, докладывает:
— Нас обстреливает снайпер, головы поднять не дает!
Боевики пошли выручать своего главаря.
Бирюков с тремя пулеметчиками поднялись на второй этаж детдома, чтобы сверху глянуть, что происходит. В этот момент по зданию защелкали пули. Напротив, из ложбинки на пустыре, выскочила большая группа боевиков. Стреляя на ходу, они толпой ринулись в атаку, очевидно, рассчитывая на внезапность нападения. Андрей Тузков, первый номер ПК, не зря считался лучшим пулеметчиком в отряде. И бывший взводный, и другие омоновцы, наблюдавшие эту атаку, до сих пор вспоминают: «Мы думали, так бывает только в американских боевиках!»
Одна длинная очередь — и шесть нападающих развалились на бугорке в разных позах. Остальных сосредоточенным огнем пулеметов загнали назад в ложбинку и не давали им ни высунуться, ни уйти.
Но эта группа боевиков была не единственной. Обстрел пошел с разных сторон. Начался настоящий, яростный бой.
Вот тут-то и проявился каждый из бойцов: что он за человек и чего он стоит.
Штабные чиновники очень любят, чтобы в представлениях на награды фигурировали «конкретные» и живописные деяния. Сколько врагов герой лично застрелил или заколол, какую технику вывел из строя, как закрыл собой амбразуру.
Но все это — лишь следствие подвига. А сам подвиг начинается с того, что человека придавливает к земле или вжимает в уголок спасительного убежища естественный, инстинктивный, животный страх, наливающий ноги свинцом, одурманивающий мозг, сотрясающий тело.
Но мы люди. Мы наделены волей и разумом. И наступает момент, когда человек залавливает свою животную суть и обращает энергию страха во всепоглощающую боевую ярость. Он берет в руки оружие и идет туда, где каждую секунду может умереть. Идет во имя товарищества, во имя чести, во имя победы над теми, кто идет убивать его и его друзей.
Вот это и есть момент настоящего подвига. Независимо от того, что успеет воин сделать потом и сколько врагов падут от его руки.
В тот героический и горький день не все бойцы отряда вели себя одинаково. Кто-то растерялся. Но большинство, несмотря на то, что это был их первый настоящий бой, действовали так, как и положено омоновцам. Омоновцы вспоминают, например, как невысокий, сухощавый, никогда не считавшийся «крутым» Олег Зяблов выскочил под огонь и разрывы и принес загруженные было в машины цинки с боеприпасами.
Виктор Гакун и его товарищ Виталий Кривушин находились во дворе, возле машины, приехавшей забрать смену. Когда началась стрельба, они не сразу сообразили, что происходит. Виталий потом вспоминал:
— Опыта нет, молодые еще, бестолковые. Когда наши пулеметчики начали сверху поливать, мы еще думаем: кто куда стреляет? Тут две гранаты от подствольников рванули рядом, метрах в пятнадцати. Ну, мы тогда с Витей схватили по «Мухе» и побежали наверх.
Вот так, очень просто, они и совершили свой личный подвиг.
Друзья подоспели вовремя. Взводный показал, где в ложбинке запрятались боевики. Нужно было попытаться выковырнуть их оттуда огнем из гранатометов. И принесенные «Мухи» оказались очень кстати.
Облюбовав одну из просторных комнат с выбитой дверью (чтобы не поджарить самих себя реактивной струей от «РПГ»), парни вступили в бой. Первым выстрелил Виталий. Недолет. Подсказал Виктору, что надо брать повыше. Граната, выпущенная Гакуном, зацепилась стабилизатором за провисающие провода и кувыркнулась тоже с недолетом. От ударной волны вывалилась и обрушилась на Виктора оконная рама.
Есть простое правило боя: один выстрел, одна очередь — смени позицию! Но это нужно не просто знать. Это должно впитаться в кровь бойца, стать рефлексом. Но не каждому судьба дает возможность накопить опыт. И тогда, в своем первом бою, ребята допустили ошибку. Они остались в той же самой комнате. В азарте, сбросив рухнувшую на него раму, Виктор помчался за новыми «Мухами». А Виталий примерился использованной «шайтан-трубой», куда надо целить, чтобы наверняка накрыть отстреливающихся бандитов. В этот момент кто-то из боевиков, прокравшихся в станицу, ударил по окну прицельной очередью с близкой дистанции. Откуда-то из жилых домов, по которым омоновцы не стреляли…
