Андрей Серба - Тихий городок
— Пропуск! — протянул разведчик ладонь к хорунжему.
Над дорогой повисла гнетущая тишина. И в ней отчетливо прозвучало легкое покашливание, раздавшееся одновременно справа и слева у придорожных кустов. Едва не упираясь стволами автоматов в спины аковцев, у обочин дороги виднелись еще две пары казаков в маскхалатах.
— Пропуск! — нетерпеливо повторил сержант, и его глаза недобро сузились.
Лицо хорунжего пошло пятнами, кадык судорожно дернулся. И тогда Юзеф шагнул вперед, с улыбкой положил ладонь на плечо разведчика. Тихо, спокойно сказал:
— Отставить, сержант. Это мои люди. Идем на задание.
По губам разведчика пробежала непонятная Юзефу гримаса, он убрал руку от аковца.
— Тогда другое дело. Виноват, гражданин поручник. Желаю удачи.
Он сделал шаг в сторону, освобождая дорогу. Его примеру последовали казаки с карабинами. Не оглядываясь на хорунжего, Юзеф снова заложил руки за спину и прежним размеренным шагом продолжил путь. За первым же поворотом дороги он протянул ладонь к догнавшему его хорунжему.
— Пистолет. Или все еще опасаетесь недоразумений?
Какое-то мгновение аковец раздумывал, затем молча протянул Юзефу его ТТ…
Встреча состоялась в лесу в получасе ходьбы от городка. У крохотного костерка на поваленном дереве сидело несколько человек, которые при появлении Юзефа поднялись и направились к нему. Трое из них были в офицерской форме, двое — в штатском. Остановившись, поручник спокойно ждал их приближения. Служба информации располагала не только биографическими данными, но и словесными портретами всего командного состава аковской бригады, и он без труда отыскал среди идущих ее командира. Когда тот оказался в паре шагов от Юзефа, он четко развернулся в его сторону и бросил два пальца к конфедератке.
— Поручник Войска Польского Возняк.
Высокий представительный мужчина с надменным лицом разгладил пушистые усы и небрежно козырнул Юзефу.
— Майор Армии Крайовой Хлобуч. Командир бригады «Еще Польска не сгинела».
Он перевел взгляд на виднеющихся за Юзефом хорунжего с его людьми, махнул им рукой, и те исчезли среди обступивших поляну с костерком деревьев. После этого майор снова обратился к Юзефу.
— Рад видеть вас, поручник. Мы ознакомились с предложением, которое вы передали нам от имени своего командования. В результате у нас имеется к вам несколько вопросов.
— Постараюсь ответить на них, пан майор… Естественно, по мере своих возможностей.
— Не кажется ли вам, что положение вашего правительства, так называемой Крайовой Рады Народовой, весьма… как бы это поделикатнее выразиться… забавно. Я имею в виду его положение на международной арене. Насколько мне известно, оно признано только Россией, имеет дружеские контакты с чешским эмигрантским правительством и находит понимание у военной миссии Югославии в Москве. И тем не менее, оно считает себя вправе представлять в своем лице всю польскую государственность и единолично направлять военную политику страны. Не абсурд ли это, поручник?
— Почему? Внутри страны Рада Народова имеет свои легально функционирующие органы власти, ей подчиняется современная боеспособная армия, ее политика находит понимание в народе. Кроме того, на внешнеполитической арене ее поддерживает могучий и надежный союзник — Советский Союз. Может, вы назовете силу, которая обладала бы в Польше большей реальной властью, чем Рада Народова?
— В Польше три миллиона русских солдат. На их штыках и держится ваше правительство, — скороговоркой выпалил стоявший рядом с командиром бригады майор.
Полное одутловатое лицо, на носу и щеках прожилки, ничего не, выражающие глазки. Жидкие обвислые усы, выпяченный живот. Плохо вычищенные сапоги, помятый мундир… Это — заместитель командира бригады майор Бучинский. Бывший интендант старой армии, он четыре года скрывался от немцев на хуторе дальних родственников жены, в 1943 году мобилизован аковцами. Трус и пьяница, сплетник и любитель пустить пыль в глаза. Реальной властью в бригаде не обладает. Так стоит ли серьезно воспринимать его недружелюбный и явно провокационный выпад?
Юзеф улыбнулся.
— Но правильный выбор союзника, пан майор, свидетельствует как раз о мудрости и дальновидности того или иного правительства. И наоборот… Это же относится и к поведению каждого из нас. Например, стоит вам сейчас верно оценить положение в стране и…
— Поручник, не надо пропаганды, — резко оборвал Юзефа Хлобуч, — вы не на митинге. Давайте сразу договоримся так: мы задаем вопросы — вы отвечаете… Коротко, только по существу дела, без своих выводов и комментариев. Вы готовы к такому разговору?
— Да.
— Панове, прошу задавать вопросы, — обратился Хлобуч к своим спутникам. — И, прохаю маткой бозкой, не надо политики… никакой политики. — Он страдальчески скривил лицо. — Поймите, она делается не нами и совсем не в этом лесу. Давайте говорить о том, что касается непосредственно нас. Начинайте, панове.
Третий офицер, не проронивший до сих пор ни слова, сделал шаг к Юзефу.
— Разрешите начать мне, гражданин поручник. Как я понимаю, Польша имеет сейчас два правительства: «лондонское» и «люблинское». Каждое из них располагает своими союзниками и друзьями, собственной армией, опирается на определенные общественные силы внутри страны. Сегодня сильнее вы, люблинцы.
Стараясь убедительнее подтвердить этот вывод, аковец поставил риторический вопрос:
— Почему? Вы — в Польше, ваша партия едина и дисциплинирована, за вашей спиной победоносная русская армия. Под ее защитой вы можете привлекать на свою сторону колеблющихся, проводить мобилизацию в Войско Польское, а также воздействовать на политических противников не только словом… Ваши соперники в Лондоне не имеют единой идейной платформы, армия Андерса в Италии, воздействие пропаганды из Англии на население страны гораздо слабее, чем ваше… Ho так, — он вскинул руку вверх, — будет не вечно. Войне придет конец, Англия и Америка перестанут нуждаться в военной мощи России и займут в вопросе о Польше жесткую позицию. Надеюсь, вы согласитесь со мной, что в планы Запада никак не входит большевизация Польши? Тогда свое слово о судьбе страны скажет польский народ. На чем основана уверенность, что он остановит свой выбор на вас, теперешних люблинцах?
Удлиненное лицо, волевой подбородок, рыжеватые ухоженные усы. Взгляд холоден, голос звучит без всякого выражения, на одной ноте. Мундир ладно подогнан, на левой стороне груди орденская планка. Судя по портрету, это начальник штаба бригады капитан Вильк… Кадровый военный, в сентябре 1939 года он со своей ротой до последней возможности защищал Варшаву. Был ранен, скрывался от немцев, смог перебраться в Англию. В 1941–1942 годах в составе польской Карпатской бригады сражался против итало-германских войск в Северной Африке. Награжден польским крестом и двумя медалями, а также английским и австралийским орденами. В боях под Тобруком тяжело ранен, лечился в Англии. По личной просьбе нелегально заброшен в Польшу, командовал вначале батальоном Армии Крайовой, затем назначен начальником штаба бригады… Службист, отличный тактик, лично храбр, в бригаде пользуется непререкаемым авторитетом. Необщителен, друзей не имеет, политическая платформа не ясна. Темная лошадка… Да и вопрос не так прост, как может показаться на первый взгляд.
Юзеф выжидающе посмотрел на командира бригады.
— Можно отвечать? Или пан майор усматривает в вопросе политику?
— Здесь нет политики, поручник. Пан капитан хочет узнать, каким видите послевоенное будущее Польши вы, коммунисты. Его нисколько не интересуют ваши партийные лозунги и декларации. Ответьте, во имя чего вы, коммунисты, готовы перевернуть в стране все вверх дном? Объясните это сжато и ясно, как положено офицеру.
— Какой хотят видеть послевоенную Польшу коммунисты? — переспросил Юзеф. — Сильной, независимой, счастливой… Однако такую же Польшу обещают полякам и паны-министры из «лондонского» правительства. Точно о такой Польше вещали и те, кто привел страну к позору тридцать девятого года. Поэтому я лучше скажу, какой мы не хотим видеть новую Польшу…
Юзеф перевел дыхание, набрал побольше в легкие воздуха и заговорил. Громко, отчетливо, делая короткие паузы после каждой фразы.
— Мы не хотим, чтобы новая Польша, пресмыкаясь перед Францией и Англией, враждовала, как прежде, со всеми своими соседями: Советским Союзом и Германией, Чехословакией и Литвой. Польша — неотъемлемая часть славянства, и нашими союзниками будут могучий Советский Союз и дружественная нам Чехословакия. Мы против санационной Польши, в которой каждый третий не был поляком, каждый четвертый был неграмотен и из которой ежегодно эмигрировало двести тысяч крестьян. Мы за Польшу, жизнь в которой будет основана на принципах демократической конституции 1921 года, и решительно отвергаем полуфашистскую санационную конституцию 1935 года. Мы…
