Игорь Моисеенко - Сектор обстрела

— Ты видишь его?

— Пока еще не знаю.

Штабной офицер связи подсказал:

— Их только что на новую позицию загнали.

Озеров снова прильнул к микрофону:

— Проследи за его действиями. Не исключено, что сделаешь для себя открытие.

Кузнецов помрачнел еще больше: "Да что они там совсем очумели?" Не веря своим ушам, ротный переспросил:

— Какое еще открытие?

— Еще не знаю.

Кузнецов уже едва сдерживался:

— Да вы что там, белены объелись? Куда он денется? Или ты думаешь, я его там брошу?

Раздражительность старлея начинала уже драконить. Озеров для себя сделал вывод: "Скоро уже солдаты на голову сядут. Пора закручивать гайки…"

— Выполнять приказ! Сделай все, чтобы он вернулся к нам. Как принял?

Кузнецов окончательно взбесился:

— Ты сначала комбатом моим стань, приказчик! Протираешь там штаны… Побегал бы с нами: сопка наша, сопка ваша… Конец связи!..

Белинский поперхнулся от услышанного.

А Озеров только не почернел от ярости. Сидящий рядом связист, едва справляясь со смущением, осторожно положил наушники на стол и, пряча от особиста глаза, принялся «экстренно» наводить порядок в своих проводах.

Кузнецов прекрасно понимал, что обсуждать приказы особиста, а тем более собачиться с ним, бессмысленно и, мягко говоря, боевому офицеру не к лицу. Хотя Озеров и не являлся его непосредственным начальником, ясно, что его просьбы были равносильны приказам. Но последнее "вернулся к нам", вызвало в нем целую бурю эмоций. Он понял, что для себя особисты уже решили, что делать с сержантом. Он еще не мог связать вместе все события, но смутные подозрения уже начали его подтачивать.

Весь ход операции говорил о том, что душманы были готовы к приему шурави. «Географа» на дороге Белоград приволок. И шлепнул он. Неужели они решили из пацана козла отпущения сделать?" — подумал ротный. Все происходящее выглядело настолько нелепо, мелко и подленько, что он не смог сдержаться.

— Что, командир? — прокашлявшись, спросил Белинский.

Ротный поднял на замполита воспаленные глаза, вытер рукавом крупные капли пота со лба и устало произнес:

— Отходим по ущелью. Приказано: держать позицию, пока броня не пойдет назад.

Белинский понял, что командир не договаривает:

— А прикрытие наше?.. Зачем ему?

Кузнецов тяжело вздохнул.

— Они Белограда… Уже хотят…

— То есть?

— Приказал вернуть его в любом случае.

— А мы что, собрались его духам на съедение оставить? Или… Они что, решили, что Белоград на ту сторону собрался?

— Выходит, решили.

— Они чё, там вообще уже, что ли? Он же совсем пацан еще.

— А ты прикинь, замполит: что если Белоград уже понял, что до его «земы» мы никак уже не доберемся?.. Может уйти?

— Может и уйти…

— Не знаю, Ваня. Откуда им его знать? Я уже и сам не знаю, кто из нас пацан. Только и мы с тобой не намного старше. Не знаю, Ваня. Может, и решили.

На позиции противника со зловещим шелестом пролетела новая серия снарядов. Белинский проводил взглядом их невидимую траэкторию и вспомнил о прапорщике.

— Ты знаешь, командир, Ветлин на броню явился. Перед тем, как нас погнали, он на связь выходил.

— Ветлин?.. А он, каким ветром?..

— Попутным…

— Что еще? — Кузнецов приготовился к новым неприятностям.

— Он тоже просил Белограда поберечь.

— А ему-то он зачем?

— Не знаю. Подробностей он не рассказал. Но что-то, наверное, знает. И что-то важное. Иначе дождался бы нас в бригаде.

В том, что реабилитировать Белограда по возвращении будет сложно ротный не сомневался. "Но возможно — это уж точно", — подкрепил собственную уверенность Кузнецов. В тоже время действия Ветлина уже наталкивали на размышления. Ему-то Кузнецов доверял безоговорочно.

— Да что у них там происходит?…

— Не знаю. Но, мне кажется, в любом случае Белограда пора возвращать, пока ему дорожку не перекрыли.

— Да. Надо…

Кузнецов развернул планшет:

— По нашим следам они уже не пройдут.

— Если духи еще и с Медведя подтянутся…

— Это с того, что ты шакалом окрестил?

— Та пусть хоть Медведем будет, хоть Ишаком. Только, если они оттуда подтянутся и займут склон, с которого весь маршрут Белограда будет видно — ребятам труба.

— Надо отзывать, Ваня, пока мы еще прикрыть их можем. Этих как-нибудь придушим. Но если остальные подтянутся… А они, если не дураки, уже наверняка со своих позиций снялись и идут по наши души. Иначе, зачем они там окопались. А они далеко не дураки.

— Вот и я думаю. Они далеко не дураки. Больно уж на ловушку все похоже. Ждали нас, Саня. Как пить дать, ждали. Неспроста они здесь. Да еще в таком количестве.

— Давай только про «пить» не будем. Ты ж замполит у меня, или как? Не разлагай мне тут мою боеспособность своими бренными желаниями, — проворчал задумчиво Кузнецов.

Белинский облизал потрескавшиеся губы и продолжил:

— Ты знаешь, командир. Из того, что я в эфире слышу, можно сделать вывод, что всем нашим сейчас тяжко. Да и вертушки пашут, как никогда. Похоже, на всех позициях наших мочат.

— Может, поэтому и отход затрубили по ущелью?

— Может…

— Тогда, если мы сейчас Белограда с прикрытия снимем, духи с той высоты броню крепко пощипают.

— Это вряд ли. Больно уж высоко. Со стороны ущелья там пропасть. Так что спуститься пониже они не сумеют. А вот пройти по нашим следам до самого расположения брони смогут беспрепятственно.

Внезапно ротного осенило:

— Ё-ма-ё, Ваня, они ж в каменный мешок идут! Как его? Тахтэ-Архат, помнишь? Мы ж там позиции расстреляли. Оттуда и до самого устья они смогут потрепать броню изрядно.

— А где гарантия, что они уже сейчас там не ждут? — поддержал догадку Белинский.

— Может, и ждут. Только откуда у них столько штыков, чтобы все перекрыть?

— А леший их разберет? Пакистан рядом. Может, оттуда.

— Если оттуда, тем более выходит: они нас ждали.

— Вполне.

— Скорее всего, их первоначальная задача — выдавить нас в ущелье. А там, как получится. Может, займут высоты и по хребту будут сопровождать броню до самой долины.

— Если бы только сопровождали…

— Вот именно…

— И что делать будем?

— Белограда снимать надо. Пока духи с твоего Шакала не подтянулись.

— Только с его позиции роту видно как на ладони. Если духи займут — нам тоска. Нас и отсюда погонят. А тут — чуть ниже спуститься и броню в ущелье можно будет достать.

— Давай прикинем. Духам, чтобы спуститься с Шакала, подняться на хребет и перекрыть нам дыхалку, нужно часа полтора.

— Не, Саня, не думаю. Когда мы поднимались, я обратил внимание: им спуск предстоит, вообще, чуть ли не в преисподнюю. Медведь — это уже соседний с нашим хребет. Минимум, часа три лезть будут.

— Богдану до нас полчаса ходу. За час-полтора броня уже должна вернуться. Остается только дождаться, когда они с нами поравняются. А они уже нас и поддержат. Тогда даем Белограду команду сниматься с места. Когда он будет с нами, и сами начнем спуск.

— А если броня не успеет?

— Похоже, они уже близко. Вертушки совсем рядом крутятся.

— Не факт… Может, таких, как мы, прикрывают.

— Снимем его в любом случае. Мы здесь еще артиллерию и вертушки навести можем. А он там без рации с двумя стволами и все.

Белинский снова повторился:

— Да. Только, пока Богдан там, он духам на нашей вершине не даст ни вздохнуть, ни улыбнуться. А как только он снимется, они очухаются и попрут на нас. Вот и выходит: мы Белограду отход прикрываем, а он — нам.

— Если все пойдет нормально — броня прикроет, а мы ему навстречу пойдем. Лишь бы он по нашим следам не двинул, прямо в лапы к духам. Ну, думаю, там придумаем, как ему дорогу показать.

— А что с этим уродом делать будем? — Белинский кивнул в сторону вершины, где истекал кровью раненый душман.

— А что ты сделаешь, когда оттуда такой огонь?

Кузнецов достал свою трубу и прильнул к окуляру. Понаблюдав за раненым с полминуты, ротный заметил, что тот еще дышит. Кузнецов разглядел, что ранений у моджахеда прибавилось. К оторванной руке добавилась простреленная нога. Правая штанина была насквозь пропитана кровью.

— Ну и кровищи в нем… — пробормотал Кузнецов, не отрываясь от оптики. — Похоже, Белоград добавил ему.

Возле раненого лежал обезглавленный труп. Кузнецов понял, что Белоград уже отпугивал душманов от раненного. Потому-то с левой стороны вершины никто и не стрелял. Душманы не могли выйти на удобные позиции, пока на соседней высоте сидел снайпер. Сверху стреляли, и довольно плотно, но только с недосягаемого для Белограда склона.

— Ты координаты пушкарям передал?

— Только что.

— И правый фланг?

— Ну, а как же?

— Что ж они чешутся?..

Не успел Кузнецов закончить фразу, как на склоне с коротким интервалом разорвались два снаряда.