На грани жизни - Николай Иванович Липницкий
Санька затянулся самокруткой и замолчал.
–Слушай, Санька, а что это за Магомед такой, про которого все вокруг только и говорят?
–А это – всем зверям зверь, – продолжал Санька, мирно прихлёбывая чай, – он откуда-то с севера пришёл со своим отрядом и, в отличие от других, воюет только с нами. Ему до этих междоусобиц дела нет. Мы для него – враг номер один.
Ветер уныло завывал в ущелье и стучался в двери старых заброшенных домов, в которых разместился отряд. Магомед устроился на грязной лавке возле стены и невидящими глазами уставился на забитое деревянным щитом окно. Возле печки суетился адъютант, стараясь разжечь сырые дрова и обогреть это выстуженное помещение. Посты на дальних и ближних подступах выставлены. Осталось только ждать, ещё и ещё раз перебирая в уме те доводы, которые он собирался изложить на встрече с полевыми командирами, работающими в этом районе. Именно для встречи с ними он выбрал этот давно покинутый жителями аул. Встреча должна проходить на нейтральной земле, чтобы ни у кого не возникло желание почувствовать себя хозяином положения. Конечно, он чужак здесь, пришлый с севера, а у других не одно поколение похоронено на этой земле. Однако это психологическое преимущество компенсировалось тем, что именно люди
Магомеда будут обеспечивать безопасность переговоров. Эту встречу Магомед готовил несколько месяцев и очень рассчитывал на неё. Основная задача убедить полевых командиров выступить против неверных организованно, единым фронтом. Сосредоточить координацию и командование объединённых сил. Естественно, в роли главнокомандующего он видел только себя. Во-первых, он обладал определённым опытом и определёнными знаниями в военном деле. Во-вторых, он приехал с определёнными полномочиями, данными ему в штабе повстанческой армии Азербайджана. В-третьих, только его люди, обладающие необходимой выучкой и строгой дисциплиной, могли составить костяк будущей армии и взять на себя обучение остальных. Меньше всего в действиях Магомеда было личных амбиций. О себе он думал меньше всего. Кто он, чтобы думать о себе? Аллах велик и всё в руках Аллаха. Не зря его назвали именем пророка. Магомед свято верил в то, что он является карающей рукой Аллаха. И карать он должен именно русских. Вся его жизнь – подтверждение этому. Его жизнь.... Сколько ему пришлось вынести от этих гяуров. Ещё в молодости он понял, что не может быть на этой земле места русским. Русские топтали гордость его страны, диктовали ему, как жить, что выращивать, о чем говорить, во что верить. И Магомед решил посвятить себя борьбе за независимость своего народа. Но для этого нужно много знать. Нужно учиться. Русские добровольно власть не отдадут, поэтому нужно учиться воевать. Он выбрал Рязанское воздушно-десантное училище, как элитное. Ему помогло то, что он, как там говорили, национальный кадр, да ещё отец его ветеран Великой Отечественной войны, кавалер многих орденов. До поры до времени высовываться было нельзя. И Магомед упорно постигал военную науку, впитывая в себя всё, что ему давали. По окончании училища упекли его конечно, в дальний горизонт, но земляков среди солдат было много. Все молодые, только что призванные, они сразу столкнулись с грубым обращением и пренебрежительным «чурка». Магомед быстро собрал земляков вокруг себя и осторожно повёл подготовительную работу. И через полгода в части работала подпольная организация. Особый отдел сработал чётко. Его взяли прямо в комнате офицерского общежития и долго мурыжили на допросах, не давая ни спать, ни просто прикрыть глаза. От тех допросов до сих пор осталась память: дергающееся веко на левом глазу и неправильно сросшиеся два пальца на правой руке. Никого он не выдал, но за антисоветскую деятельность загремел в лагеря. В лагерях все началось снова:
–Эй, чурка, а ну-ка иди сюда.
–Отвали.
–Я тебя сейчас научу вежливо разговаривать.
Всё настолько просто, настолько по схеме, что и думать не надо. Пол шага назад, пропустить противника на пол корпуса мимо, резким ударом ноги сломать голень, и приложить лицо падающего об свою коленку. Шесть человек двинулись в его сторону. Один из них помахивая перед собой заточкой.
–Ну, иди сюда. Я тебе сейчас кишки на кукан намотаю.
Левой ногой отбивается заточка и правой с вертушки в челюсть. Так, один потерялся и, кажется, не на один месяц. Ну, всё, хватит играться. Магомед плавно, словно нож в масло, вошёл в толпу и, после серии ударов ногами и руками, учить его уже было не кому.
В принципе, в зоне ему жилось неплохо, но зона есть зона. Опять русские виноваты. Кто же ещё? Ничего. Будет ещё время. За всё им отплатит. После зоны Магомеда ждал страшный удар. Мать, не выдержав позора и допросов в КГБ, умерла. Вышел на порог страшно постаревший отец, и проклял его на веки вечные. Проклятые русские. Всё из-за них. Отольётся всё это им кровавыми слезами. Вскоре в Нагорном Карабахе вспыхнул межнациональный конфликт и, почувствовав, что наступает его время, собрал Магомед своих бывших солдат, напали они на воинскую часть, вооружились и ушли в горы. Всем своим бойцам Магомед внушил: враг номер один – русские.
За два дня до рейса напряжение возросло до предела. Толик лихорадочно инспектировал машины, насмерть ругаясь с завскладом автозапчастями за каждую форсунку. Николай доводил своих людей до изнеможения на практических занятиях по тактике. Капитан Спивак, командир второй автомобильной роты, с усмешкой наблюдал за тренировками.
–И чего ты, старлей, над людьми издеваешься? Дай им хоть нормально отдохнуть перед рейсом.
–Да вот именно, что перед рейсом, – горячился Коля, – мы идём в первый рейс. Люди необстрелянные. Да и мы с тобой под огнём ни разу не были. Случись что, нужно будет воевать. А как воевать, если не умеем. Так не долго и людей положить, и самому загнуться.
–Да ладно! С нами боевое охранение пойдёт. Это их задача нас из засады вытаскивать. А если что – я солдатам своим объяснил, как действовать.
–Да это всё туфта! – горячился уже вечером в модуле Санька, – что такое взвод боевого охранения? Двадцать восемь стволов с открытой местности против неизвестного количества духов на хорошо укреплённой и подготовленной позиции. А вас как минимум девяносто шесть. И если твои бойцы в панике не будут метаться между машин, а откроют более-менее организованный огонь, вы боевому охранению во как поможете. А теперь представь
