Андрей Ефремов - БЛОКПОСТ-47Д. КНИГА - II
Через секунду завёртывает обратно и с раздражением выключает телевизор. Показывает на магнитофон:
— Да выруби ты эту шарманку! Достал уже! Итак всю ночь спать не дают…
— Доброе утро! — В столовую заходит Вася Цветной, — Что у нас есть поесть? — Не дожидаясь ответа, открывает банку сардин, берёт кусок хлеба. Покрывает его добрым куском масла и, набив рот, спрашивает Серёжу, — А фафай фефефифоф фюфим? — И сам же и включает телек.
Серёжа осторожно намекает:
— Да там ничего интересного.
Вася, быстро перебрав пультом все доступные каналы, предлагает:
— Ну, музыку включи что ли, в натуре. — Наливает в эмалированную кружку чай, ставит на блюдечко и, оттопырив мизинец, начинает чинно, под блатной музон, попивать.
Заскакивает вечно жизнерадостный Антоша Слепков:
— Здоров, беркуты! Что у нас есть? — Быстро, как пианист-виртуоз по клавишам фортепиано, пробегается по кастрюлям и, убедившись, что ничего ещё нет, и вообще для завтрака, судя по времени, рановато, выскакивает. По ходу дела бросив, — Серёга, лаврушку не забудь! За пять минут до готовности, это — важно!
Следом выходит Вася:
— Где-то мяту видел, в натуре, обязательно в чай добавь!
Потом появляется Педя Ибаноп…
Наливает…
Советует…
Проливает…
Выходит…
Забегают…
Рекомендуют…
Выбегают…
После всех утренних посетителей возникает долговязая фигура шеф-повара. Окидывает нутро серьёзного заведения строгим взглядом. Сережа, у которого вся утренняя свежесть вместе с настроением уже совершенно испарились, молча вручает Грише ложку. Гриша с достоинством снимает пробу. Одобрительно качнул головой, скупо хвалит:
— Нормально. Если что, сами подсолят, чай, не маленькие.
Подправляет на столе миски с салатами, тазики с хлебом, с варёными яйцами. Смахивает со скатерти несуществующую пылинку. Пытается выпнуть из помещения приблудного и уже прижившегося рыжего кота, но тот сам вылетает. Открывает пакетики с красным и чёрным перцем, насыпает по блюдечкам. Соль уже готова и распределена по баночкам. Ещё раз придирчиво осматривает сервировку стола и общую композицию. Замечает под лавкой горелую спичку:
— Ты что это, не подметал ещё сегодня? Исправить!
Серёга послушно недостаток устраняет. Гриша, кажется, полностью удовлетворён:
— Ну, Серёга, давай!
Серёжа начинает колбасить большой разводягой по артиллерийской гильзе, подвешенной на верёвке рядом с дверным проёмом:
— За-автра-ак!
Тут же выстраивается очередь. Всё происходит культурно и чинно, как в столовой Дома Правительства. Никакой толкотни, суеты. Командиры не рвутся вперед, а соблюдают общую очерёдность.
Гриша стоит рядом с Серёжей, который распределяет порции из большой кастрюли и внимательно следит за общим порядком во вверенном ему хозяйстве.
Начинается утренняя трапеза. Раздаётся энергичный стук ложек об миски и солдатские котелки. Затеиваются льстивые традиционные восхваления:
— О-о! Удивительный, неповторимый вкус!
— …Преле-естно!
— А салат-то, салат! Ы-ым! Каков букет!..
— Григорий Батькович, не поделитесь рэцэптом? Если не секрет конечно.
Гриша от удовольствия начинает рдеть, по всему видно — польщён:
— Да я то что, это вон — Серёжа!
— Ах, не скромничайте, подлец вы эдакий!
Захрустела скорлупа варёных яиц:
— Наконец-то на нашем столе появились нормальные человеческие яйца.
— Да-а, сальца бы не помешало…
Гриша выразительно смотрит на Серёженьку и повторяет пожелание постоянного клиента:
— Сальца бы не помешало. Ты что это, забыл? Негодяй!
Серёжа мчится в оружейный погреб, на столе возникает копчёное сало, которое мгновенно исчезает.
Кому-то во время приёма душистого чая вздумалось открыть банку кильки в томатном соусе. Возник специфический запах гниющего продукта. Всё утреннее удовольствие несколько омрачается.
Гриша, демонстрируя высшую форму проявления заботы о личном составе, извиняясь за досадное недоразумение, машет полотенцем у дверного проёма, как бы отгоняя турус и переводит стрелки на рокера:
— Ты что это, забыл? — Повторно эта фраза звучит вполне достоверно, и убедительно для всех присутствующих, — Негодяй, я ж тебе ещё вечером говорил, чтобы в погреб отнёс!
Рокер уже готов взорваться:
— Вчера, между прочим, в соответствии с утверждёнными в установленном порядке типовыми штатными…
Главповар, на правах старшего по возрасту и должности, не даёт Серёже возможности сформулировать мысль о том, что вчера был совершенно другой рокер:
— Не умничай! Выброси немедленно! Фи, гадость! — Серёжа с ароматной банкой улетучивается. На вдохе цокнув языком, Гриша шлёпает себя руками по бёдрам и на выдохе «ой!» осуждающе качает головой, мол, «ну что с него возьмешь?» — Одни проблемы и доставляет!
С этим утверждением все дружно соглашаются:
— Распи… Разгильдяй!
Коллектив с ходу начинает судачить о «разгильдяе»:
— Вообще таким ничего нельзя доверять!
— Вопиющее бесчинство!
— Нет, вы только посмотрите на него! Что, Гриша один должен пахать что-ли?
— Э, худой человек, однако!
Появляется обиженный Серёжа и корректно делает вид, что ничего не слышал. Всё высокое присутствие, хрумкая печеньем и попивая чаёк, прикидывается, что беседует о погоде:
— Да-а, погоды нынче стоят — отменные…
— Что есть, — то есть…
Завтрак закончен. Бойцы расходятся по хозработам. Гриша скрупулезно продолжает выполнять свои прямые обязанности:
— Та-ак, посуду помыть, да смотри у меня, проверю! Стол тщательно протереть. Тщательно, понял? Ну а я на рынок пока схожу, капусту надо купить.
Рокер приступает выполнять ценные указания.
Не проходит и двадцати минут как появляется Гриша с пакетом капусты и с выражением лица, ну ни дать ни взять, как у готовящейся принять высоких гостей домохозяйки. Вешает автомат на гвоздь:
— Та-ак… — Задумчиво теребит подбородок, — На первое супец, на второе что-нибудь с макаронами… — Чтобы верхняя часть головы хорошо работала, сморщил лоб и прикусил правый край нижней губы, по некоторым западным источникам, это помогает, — Ну, а салатик на своё усмотрение. — Потёр указательным пальцем висок, глубокомысленно нахмурил брови, — Больше импровизации, фантазии, что ли. — Глянул на Серёжу и вскользь, проявляя отеческую заботу, — Что-то ты сегодня сонный какой-то, без настроения… Часом не приболел? — Не дождавшись ответа, — Ну да ладно… Ну, я пойду пока, вздремну малость.
Вконец разобиженный Сережа, молча продолжает выполнять кухонную работу.
Когда первое готово, а второе скворчит и уже почти на подходе, решает сделать салат. Причём не простой а «мстительный».
Проливая от обиды на неблагодарных едоков крупные слёзы, нарезает полную пятилитровую кастрюлю репчатого лука. Ссыпает туда полпачки соли. Маскирует огромным количеством укропа и петрушки. Находит два пакета красного перца и тоже сыплет туда же. Бултыхает полбутылки растительного масла. Немножко постоял в задумчивости, почесав темечко, и достаёт из продуктовой палатки ещё три пакета уже чёрного перца и бутылку уксуса. Забубенил треть бутыли в кастрюлю. Опять малость покумекал и, со злорадной ухмылкой лондонского вампира, приготовившегося к укусу, добавляет ещё треть. Повторно заправляет перцем.
Подходит уже полностью выспавшийся Гриша:
— Ну что, как у нас дела?
— Готово.
— Та-ак… — Шеф-повар опять всё придирчиво осматривает, подправляет, — Где салфетки? — Замечает посреди стола огромную кастрюлю, — А что салат не разложил?
— Посуды больше нет.
— Ну да, ну да… — На всякий случай, изучив все углы заведения на предмет отсутствия наглого кота, и решив, что всё гладко покуда, командует, — Ну, Серёга, давай!
По призыву «набата» все, как по тревоге, уже на местах.
Сызнова начинаются восхваления повара. Серёжа, предвкушая полную атисфакцию, красными, воспалёнными глазами, наблюдает, как кто-то из витязей цепляет салат «луковое горе» и вполне нормально и с великим аппетитом его откушивает.
— Ы-ым… Джентльмены, рекомендую!
— Ну-ка, ну-ка… Ого!.. Как в лучших домах Лондона! Ну не ожида-ал!..
— Пора-адовал! Это же просто пик кулинарного искусства!
Пытливый народец проявляет живой интерес:
— Григорий Батькович, а как называется сие удивительное блюдо?
Гриша, как ни в чём не бывало, хоть и сам ещё не пробовал, со знанием дела любопытство удовлетворяет:
— «Салат пикантный особенный». Мы тоже, чай, кулинарные книги изучаем.
— Вот порадовал, так порадовал! Ну, Гриша, ты просто кудесник!
Кудесник, сетуя что «даже покушать времени нету», берёт с полки свою миску:
