Алексей Ивакин - Десантура
Тарасов побледнел и слегка качнулся на стуле.
- Как Вы себя чувствуете, герр Тарасов? Прикажете ещё подать чаю?
- Лучше сигарету…
- Вы же не курите?
- Обычно не курю…
- Вы так и не объяснили, господин подполковник, почему пошли служить в Красную Армию? - спросил фон Вальдерзее.
- Мне было семнадцать лет, господин обер-лейтенант. В двадцать первом, после возвращения домой, поехал в губернию. Поступил в училище. А в двадцать четвертом, в звании младшего командира, закончил его с отличием.
- В звании кого?
- Ну… По-сегодняшнему это младший лейтенант.
- Понятно. Продолжайте…
Меня отправили во Владимир. Там был командиром взвода два года. В двадцать шестом меня отправили в Москву. На курсы усовершенствования.
- Что значит курсы усовершенствования?
- Ну… - Тарасов даже растерялся, а потом сообразил: - Переподготовка.
- Долго длилась?
- Четыре года. На второй год был назначен при курсах 'Выстрела' командиром роты.
- Какой 'Выстрел'? - фон Вальдерзее был по-немецки педантичен.
- Высшая тактическо-стрелковая школа командного состава РККА имени Коминтерна 'Выстрел'. Переподготовка командного и политического состава сухопутных войск в области тактики, стрелкового дела, методик тактической и огневой подготовки. Командиром был комкор Стуцка Кирилл Андреевич. Арестован в тридцать седьмом…
- А дальше?
- Дальше не знаю. Наверное, расстрелян.
- Меня интересует ваша жизнь, - строго сказал обер-лейтенант.
- Ах, вот как… Дальше я встретил в Москве Надю, женился, а потом был отправлен на Дальний Восток…
***Так бывает только в романах.
Молодой млалей шагал по весенней, майской Москве, сверкая кубиками на новенькой гимнастерке. Девчонки весело хихикали в ответ на его взгляды. А он хмурил брови и старался казаться серьезным!
- Надя?!
- Извините?
Рыжая короткая прическа вразлет, тот же маленький носик…
- Я Коля… Простите, Николай Тарасов.
И, совершенно по старорежимному, кивнул:
- Девятнадцатый. Пермь. Муж. Помните?
Она, испуганно оглянувшись, схватилась за рукав гимнастерки.
- Пойдемте гулять, рука об руку, Вы не против?
И потащила его по асфальтовой дорожке вдоль пруда.
- Вы тот мальчик, да? Коля? С которым в машине ехала?
И почему он тогда не обиделся на мальчика? Может быть, ей было бы легче жить…
- Ваш муж собственной персоной!
Она засмеялась и сжала его локоть.
Какой-то пожилой брюнет, сидящий на скамейке, неодобрительно поджал губы и сжал свою трость. Правый глаз его был черный, левый почему-то зелёный. Сидящий же рядом со стариком лысый мужчина посмотрел на них печально. Впрочем, выходной, на Чистых Прудах сегодня половина Москвы отдыхает. Кого только тут нет…
- Вы уж простите меня, Коля, что я так по-хамски себя повела тогда. Ударила вас наганом…
- Хм… Хорошо не пристрелили… - улыбнулся он.
Надя виновато посмотрела на лейтенанта. Господи, какие глаза… Батюшка бы велел перекреститься…
- Мороженое, кому мороженое? - внезапно подкравшись, заорала почти в ухо Тарасову тетка с ящиком холодной сладости.
Они взяли по шарику ванильного - оказалось, что ванильное они оба больше любят - и зашагали дальше.
Когда рядом не было людей, Надя рассказывала о себе.
Дочь золотопромышленника Келлера зачем-то вступила в партию эсеров. Хотела освобождать народ от царского ига. Было-то ей всего семнадцать… А вот понесло же за счастье народное… В восемнадцатом расстреляли семью. Маму, отца, двух братьев и сестричку… Из-за нее и расстреляли. В ЧК узнали, что дочь осталась в боевой организации и даже принимала участие в восстании Савинкова в Ярославле. Это были страшные дни…
Город полыхал ровно в аду. Обложенный со всех сторон красными войсками. Вырваться удавалось единицам. Наде повезло…
Месяц она отсиживалась в лесах, прячась от чекистов. Иногда притворялась тифозной больной, ради этого пришлось подстричься.
- Да, я помню. Волосы у тебя короткие были. Как у мальчика, - осторожно улыбнулся Николай.
- Да… С тех пор так и не отросли. Хотя сейчас так модно…
Перекладными она отправилась в Сибирь. Где на поезде, где на телегах, а потом на санях, а где и пешком.
Добралась только до Перми, где ее и свалила испанка… А встала на ноги, когда двадцатидевятилетний белый генерал Пепеляев уже отступал обратно, к Уральскому хребту.
- Я помню… Ты тогда грозилась ИМ - выделил Николай голосом слово - мандатом…
Надя засмеялась:
- Это был листок из 'Арифметики' Магницкого…
- Да ладно? - удивился млалей. - Там же печать была! Я же видел!
Девушка захохотала:
- И ты тоже поверил? Это был библиотечный штамп!!
- Поверил! - глупо улыбаясь, ответил он, А если бы они не поверили? Если бы грамотный среди них оказался бы?
- Если… Тогда бы мы с тобой тут не гуляли!
Он взял ее ладошку и осторожно погладил. Она посмотрела ему в глаза. Но руку не отняла. Мимо пробежала веселая девчушка с воздушным шариком.
- А потом я сбежала. А ты?
- Я тоже… И больше не вернулся к белым.
- Я вернулась в Москву. Как-то жила, сама не понимаю как. Но вот жила.
- А сейчас?
- И сейчас как-то живу. Работаю в паровозной газете 'Гудок'. А ты?
- А я, как видишь…- он одернул гимнастерку.
- И что, тебя бывшего белогвардейца взяли в Красную Армию?
- Да у нас половина воевала то у красных, то у белых, - настала очередь смеяться Коли.
- Смотри… Церковь открыта… Давай зайдем? Не боишься?
- Кого мне бояться? - удивился Тарасов.
- Ну, ты же красный командир!
- Ну и что? Красный командир не должен никого бояться!
- А меня боишься?
- Немного…
- Пойдем!
Через час они повенчались…
***Младший лейтенант Митя Олешко шёпотом материл упавшего на снег бойца. Упавшего и ни как не желавшего вставать. Мелкий снег хлестал пургой по щекам, красноармейца заносило снегом.
- Вставай, сука ты такая, вставай! - командир миномётного взвода первого батальона бригады уже собрался снять лыжное крепление и пнуть упавшего бойца, как тот зашевелился, стряхивая снег.
- Я вам не какая и не сука, товарищ командир и нечего лаяться! Я, между прочим, сюда по призыву комсомола пришла!
Олешко слегка ошалел. Боец оказался девкой.
- Ты кто такая? Откуда, твою м… - младший лейтенант едва сдержался от ругани.
- Не надо лаяться! Я же просила… - девка схватила млалея за протянутую руку и встала. - Ну, упала, ну подумаешь…
- Лейтенант, ты идешь? - донесся приглушенный крик из темноты. Взвод уходил по лыжному следу в темноту демянских болот.
- Сейчас, - так же полушёпотом крикнул млалей. Пурга пургой, а немцы где-то тут… - Слышь ты, баба, объясни кто такая?
- Я не баба, я техник-интендант третьего ранга, Довгаль! - козырнула девчонка и едва опять не упала в сугроб. Млалей ее удержал за руку. - Переводчица я, из первого батальона.
- Митя… Олешко… Младший лейтенант Олешко! Так я тоже из первого. Командир пульвзвода. Ты откуда тут взялась-то? - удивился лейтенант, глядя в карие глаза.
Наташа, на мгновение, прижалась к груди Мити. Пошатнулась снова? А потом они пошли по лыжне вглубь демянского котла
- А нас тут четверо! В каждом батальоне переводчица. Любка Манькина вон в четвертом, а я что хуже, что ли? Нам Тарасов говорил, мол, оставайтесь, а мы - нет! - пошли! А как не пойти? Война же!
- А чего лежала-то? - краешком рта улыбнулся Олешко.
- Споткнулась, а все мимо идут, мимо. А я встать не могу, тяжело, думаю ну все. Подведу сейчас батальон. Отстану. Ты первый, кто меня поднял, ага!
- А я тебя раньше не видел… - посмотрел на Наташу младший лейтенант.
- А нас подполковник прятал. Вон вас сколько. Красавцы. Все на подбор. Три тыщи почти, а нас всего четверо. Вот и спрятал, чтобы девки не блазнились! Да ты не думай, я не такая! Мы все не такие!
- А я и не думаю, - буркнул Олешко.
Но техник-интендант третьего ранга не услышала его за очередным порывом ветра.
- Ладно, сама я дальше…
Она оторвалась от крепкой руки младшего лейтенанта и побежала вперёд, догонять своих, наверное…
4.
- Дальше я встретил в Москве Надю, женился, а потом был отправлен на Дальний Восток…
- В каком году вас арестовали? - спросил фон Вальдерзее.
- Летом тридцать седьмого.
- А какова причина?
- На Дальнем востоке я был адъютантом командующею байкальской группой Дальневосточной армии у полковника Горбачева. Горбачев же до этого работал в военной миссии в Германии. Руководителем ее был соратник Тухачевского Путна.
Немец прошёлся по комнате, разминая затекшие мышцы. Подошёл к окну. Посмотрел на улицу. И задал неожиданный вопрос:
