Фил Эшби - Неуязвимый (в сокращении)
— Милая, нужно, чтобы ты попыталась слезть с меня.
Мы застряли, причем далеко не надежно, на крутом склоне над обрывом, и нужно было предотвратить дальнейшее падение. Анна попыталась приподняться, но закричала от боли.
— Пальцами ног ты пошевелить можешь?
Это она могла — хороший знак.
— Ладно, сделай глубокий вдох и еще раз попробуй подняться.
Опять вскрикнула. Я представлял, какую боль она испытывает. Все, что мне оставалось, — это поглубже вбить в снег ноги, удерживать Анну и надеяться, что Алистера лавина не унесла.
Казалось, прошла вечность, прежде чем он появился на гребне над нами. Тактичный, как всегда, он полагал, что мы продолжаем миловаться, и не хотел нам мешать. Но в конце концов вернулся посмотреть, куда мы подевались.
— Что вы там делаете? — крикнул он нам сверху.
— Нам до того понравилась прогулка, что мы решили пройти этот участок еще раз!
— Ладно. Держитесь. Я на подходе.
Он спустился к нам, осторожно, чтобы снова не потревожить снег. Анна перестала стонать, это был зловещий знак: она постепенно теряла сознание. Мы с Алистером провели быстрое «рабочее совещание». Нужно перенести Анну на более ровное и безопасное место, где можно будет натянуть на нее побольше одежды и уложить ее в спальник и в гермомешок, имевшиеся в моем рюкзаке.
Я подозревал, что у Анны сломан позвоночник. Я знал, что переносить ее — значит причинить ей страшную боль, а возможно, и новые увечья, вплоть до паралича. Однако, если мы не сделаем ничего, она умрет от переохлаждения. Чтобы поднять тревогу, потребуются часы (мобильные технологии до этого уголка Шотландии тогда еще не добрались), а операция по спасению может занять несколько дней. И мы приняли решение.
— Милая, нам придется перенести тебя. Прости. Будет больно.
Не обращая внимания на стоны Анны, мы подняли ее и понесли к скальной полке. Мы старались сохранить позу, в которой она завершила падение, это свело к минимуму опасность еще сильнее повредить ей спину.
По возможности мягче мы стряхнули снег с ее одежды и запихали Анну в спальник и мой гермомешок. Пришлось снова игнорировать ее крики. У меня были с собой кое-какие обезболивающие средства, но давать ей их было рискованно: они способны замутить сознание и сделать Анну более податливой для внешних воздействий. Лучше терпеть боль, чем умереть от холода.
Еще одно рабочее совещание. Я останусь присматривать за Анной, Алистер же отправится за подмогой. До наступления темноты оставалось около четырех часов. Алистер решил двигаться налегке, оставив нам большую часть своей одежды.
Для нас с Анной начались часы долгого ожидания. Я устроил ее поудобнее, а затем начал делать все то, что хоть как-то могло увеличить наши шансы на спасение. Для постройки иглу снег был слишком рыхлым, однако мне удалось соорудить стену, защитившую нас от ветра. Затем я выложил на склоне большой крест из камней, чтобы нас легче было заметить с воздуха. Пока я работал, мы переговаривались, стараясь поднять друг другу настроение. Я хоть и был все это время спокоен, задним числом понимаю, что вел себя странновато. Видимо, после драматичных событий такое случается. В какой-то момент я спросил у Анны, не возражает ли она, если я сбегаю наверх и все-таки поднимусь на пик. Взрыв красочной брани дал мне понять, что это ее не радует.
Температура упала изрядно ниже нуля, а Анна неподвижно лежала в сыром спальнике. Прежде ее била сильная дрожь, теперь дрожь утихла — и не потому, что Анна согрелась. При переохлаждении организм начинает понемногу прекращать работу, и дрожь утихает. Следующие этапы — кома и смерть. Это и происходило сейчас с моей любимой, и я начинал тревожиться не на шутку. Я лег рядом с Анной на снег и обнял ее, чтобы ей стало теплее. Я упрашивал ее поговорить со мной, гладил по лицу — только бы она оставалась в сознании.
Вокруг темнело, и на душе у меня становилось все мрачней. Я чувствовал себя беспомощным, понимая, что Анна может умереть у меня на руках. И решил: если она лишится чувств, я оттащу ее вниз, какими бы повреждениями это ни грозило. Я начал настраивать себя на спуск и подошел к краю полки, чтобы поискать легчайший путь вниз. И увидел внизу, в сумраке, приближающуюся к нам одинокую фигуру. Алистер возвращался.
Спускаться с горы Алистеру пришлось бегом. Оставив нам свою одежду, он вынужден был двигаться быстрее, чтобы согреться. По счастью, до приюта только что добралась еще одна группа пеших туристов. Должно быть, они здорово удивились, увидев скачущего по снегу налегке человека, и, вероятно, приняли его издалека за сумасшедшего. Тем не менее один из них вызвался сбегать за помощью. Я и поныне понятия не имею, кем был этот добрый самаритянин. Подозреваю, что марафонцем, поскольку двадцать километров, отделявших его от дороги, он одолел за три часа — время, при глубоком снеге, замечательное. Нам говорили потом, что, выйдя на дорогу, он попытался остановить машину, однако несколько водителей проехали мимо. Он почти уже решился угнать стоявший неподалеку автомобиль (мой, надеюсь), но тут рядом с ним наконец остановилась машина. Ближайший телефон находился в нескольких километрах, в поселке Дандоннелл. Там он позвонил по 999.
Нам повезло, на горе Бен-Невис проходили учения ВВС, в которых участвовал вертолет спасателей «си кинг», — оттуда до нас было сорок минут лета. Ненадолго приземлившись в Дандоннелле, чтобы заправиться и забрать спасателей, вертолет отправился искать нас.
Алистер вернулся на гору очень вовремя. Дополнительное снаряжение, которое он принес, позволило нам согреть Анну. Накормив ее горячим куриным супом (вегетарианка с десятилетним стажем, она временно отступилась от своих принципов), мы с Алистером стали устраивать ее на ночь.
Пару часов спустя мы услышали отчетливое биение лопастей вертолетных винтов и увидели сверкание носового прожектора вертолета, поднимавшегося к нам из долины. Мы зажгли фонари, обозначая наше местонахождение.
Спасатели уложили Анну на специальные носилки, осторожно лебедкой втянули их в вертолет, и тот улетел в Инвернесс, в больницу. В отделении неотложной травматологии Анна продемонстрировала истинно шотландскую скаредность, не позволив врачам извлечь ее из моего дорогого спального мешка, разрезав его ножницами. Те пожали плечами: «Ладно». И просто сдернули с нее спальник, проделав что-то вроде трюка со скатертью.
Рентген показал, что один из позвонков треснул, осколки кости сместились «буквально на толщину волоса» в сторону от позвоночника. Анна была на шаг от пожизненного паралича.
Я заставил себя позвонить родителям Анны. Ее отец, сам хорошо знакомый с горами, принял новость со свойственными ему спокойствием и великодушием, я же чувствовал себя прескверно. Может, я в каком-то смысле и спас жизнь его дочери, но, с другой стороны, если бы не я, она вообще не оказалась бы на этой горе. То, что я едва не потерял Анну, стало важнейшей вехой моей жизни и сделало наши с ней отношения еще более крепкими.
Анна провела месяц в неподвижности — на специальной больничной койке — и еще много месяцев ходила в гипсовом корсете, а затем носила спинной бандаж. После нескольких месяцев, проведенных в доме родителей, она заскучала, ей не терпелось выбраться из дома. Она не могла долго ходить, и сидеть ей тоже было тяжело, потому она путешествовала в моей машине, лежа на старом матрасе. Пару раз она даже отваживалась приезжать поездом, чтобы повидать меня. В поезде она лежала поперек двух сидений или в купе проводника — по-видимому, джин с тоником, подаваемый на британских железных дорогах, был наилучшим из доступных болеутоляющих.
За год академотпуска Анне удалось поправить свое здоровье. А еще она с тех пор пристрастилась к скалолазанию, которое оказалось прекрасной терапией, позволяющей сохранять спину сильной и гибкой, — и как же я радовался! Иметь рядом задушевную подругу, которая к тому же становится на отвесных скалах твоим близким партнером, — это и вправду большая удача. Мы оба знаем по реальному опыту, что способны удержать друг друга от падения.
Обучение выживанию
«Помните, все вы — добровольцы», — говорил нам Снежный Сноуден, старшина курсов подготовки горных инструкторов. Впрочем, когда ты продрог до костей и вымотался, напоминание о том, что ты терпишь все по собственной воле и можешь в любую минуту от всего отказаться, — это вовсе не то, что хочется слышать. Чуть не валясь с ног от усталости, я все старался припомнить, с какой стати я решил стать горным инструктором.
Одна из задач морских пехотинцев — это ведение военных действий в условиях холода, и помогают им в этом специально обученные инструкторы, которых называют «горными лидерами». Для того чтобы стать таким инструктором, необходимо пройти самый длинный и, пожалуй, самый тяжелый специальный курс подготовки пехотинца, какой только существует в мире. Пройдя его, ты становишься кадровым офицером горных и арктических войск. «Горные лидеры» имеют в морской пехоте очень высокую репутацию, и мне очень хотелось войти в их число.
