Карл Кноблаух - Кровавый кошмар Восточного фронта. Откровения офицера парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг»
Около полудня капитан Тойзен и его люди отошли к нам. Я оценил численность батальона приблизительно в 100 человек. Сколько в нем осталось офицеров — было не ясно. Успел познакомиться только с командиром и лейтенантом фон Майером. Отношения подчиненности я еще не понял. Майер попытался мне объяснить, что на самом деле 16-й парашютно-десантный полк уже не существует, а вскоре станет 3-м парашютно-мотопехотным полком, частью танкового корпуса «Герман Геринг».
С наступлением темноты Майер отправил к насыпи небольшую группу, чтобы убрать убитых. Через полчаса солдаты со скорбной ношей возвратились назад. У Райца были осколочные ранения в голову и бедро. Осколок разбил рукоятку его пистолета. Ранения были такие тяжелые, что он, очевидно, умер мгновенно. Я взял себе его шлем и автомат. Лейтенант фон Майер приказал похоронить павших.
В укрытии при слабом свете фонарика я продолжил свои дневниковые записи: «Три могилы юго-западнее Гумбинена, у развилки железных дорог на Гросвальтерсдорф и на Ангерап. Среди них — могила обер-ефрейтора Райца».
В 22.00 меня и Майера посыльным вызвали на совещание офицеров в Аннахофе. За одним из домов мы встретили группу офицеров. Мы с Майером подошли последними. В темноте я узнал капитана Тойзена. Остальные мне были незнакомы. Совещание вел какой-то майор: «Господа, авангарды 11-й гвардейской армии прорвались через Гросвальтерсдорф и Тельроде до Неммерсдорфа на Ангерапе. На юге русские танковыми частями перерезали имперскую дорогу № 132 севернее Гольдапского озера. Наш план состоит в том, чтобы ударами во фланги отсечь и окружить эти группировки. Танковому корпусу «Герман Геринг» поставлена задача во взаимодействии с 5-й танковой дивизией перейти в наступление из района южнее Гумбинена в направлении Пликенер Берге, Гросвальтерсдорф. Фюрерская гренадерская бригада из «Великой Германии» перейдет в наступление от Гольдапа в северном направлении. Если наступающим удастся соединиться, фронт с востока в направлении на Роминте удастся обеспечить. Наступление начинается завтра в 6.45!»
Командиры подразделений получили соответствующие приказы. Батальону Тойзена при поддержке штурмовых орудий предстояло сначала атаковать в направлении Вольфсека, в зависимости, как будет развиваться наступление, будут поставлены другие задачи. Главный удар наносился в направлении Гросвальтерсдорф.
Мы с Майером возвратились в окопы юго-западнее Аннахофа. Майер собрал командиров отделений и сообщил им о запланированном наступлении. Солдаты выслушали его со стоическим спокойствием. Каждый знал, что завтра снова недосчитаются кого-то из товарищей. Прежде чем задремать в придорожной канаве, я снова проверил посты. Над Кайленом и Нойхуфеном висели ракеты. Слышались отдельные выстрелы.
23 октября.
Ночь выдалась относительно спокойной. Спать я не мог. Как только начинал дремать, просыпался от ночного холода.
Вот уже 6.00! Егерь рядом со мной проверяет ход затвора у своего пистолета-пулемета. Лейтенант фон Майер тоже уже на ногах. Он сказал мне принять правую группу остатков его роты:
— Поддерживайте связь со мной и следите за тем, чтобы выдерживать направление главного удара.
Солдаты вокруг меня производили впечатление спокойных. В то же время казалось, что никто из них не углублен в себя. Я сам пытался выглядеть спокойным, хотя мне это удавалось с большим трудом.
Рассветало. На востоке появилась красно-желтая полоса. Я посмотрел за бруствер. Там у русских было еще все спокойно.
От Гумбинена послышался звук низко летящих самолетов. Это были не немцы, у нас самолетов почти не осталось. Звук усилился: я дал предупредительную команду:
— Самолеты на бреющем слева!
Вот появились и они, ведя огонь из всего бортового вооружения, пролетая чуть выше деревьев в направлении Эггенхофа. Я повернулся и увидел, как разворачиваются штурмовики, чтобы снова обстрелять нас из пушек, лег на дно окопа. Вот все стихло. К счастью, никого не ранило. На западной окраине Аннахофа показались штурмовые орудия. Я насчитал три. Конечно, подавляющего превосходства они нам не дадут, но все же это лучше, чем ничего. Они подошли к нам, мы получили команду сесть на них десантом.
6.45. Внезапно южнее Гумбинена открыли артиллерийский огонь. Поле боя оживилось. Сначала по шоссе мы ехали на юг, а потом через 600 метров свернули в поле. Местность повышалась. Перед нами был Вольфсек. Теперь открыла огонь и русская артиллерия. Снаряды ложились в сотне метров перед нами. Штурмовые орудия приняли вправо и на полной скорости поехали на юг. Мы едва могли держаться на броне.
Перед нами была дорога, ведущая из Вольфсека на запад. Огонь пехоты противника стал гуще. Штурмовые орудия остановились перед дорогой и начали бой, а мы спрыгнули и ушли в укрытие.
Чтобы «не зависнуть», я попытался установить связь со штурмовыми орудиями.
Солдаты напряженно наблюдали за моими действиями. Я это чувствовал. Для них я был новичком, о котором не знают, как он себя поведет, когда станет «жарко».
Я был не только новичком, у меня был еще и тяжелый порок — я не настоящий десантник, не парашютист. Люди, лежавшие вокруг меня в грязи, знают себе цену. Теперь они хотят определить, на сколько потяну я.
Как только я подошел к штурмовому орудию слева от меня и хотел уже постучать по броне, из этого стального ящика показалась голова:
— У нас кончились боеприпасы, отходим для их загрузки!
Три штурмовых орудия действительно попятились, развернулись и исчезли в направлении Аннахофа. Я почувствовал, как ноги у меня стали словно ватные. Ефрейтор рядом со мной все это слышал, сказал на это просто и метко:
— Говно.
Местность перед нами шла слегка на подъем. До «Зенитной» высоты (высота 55,8 в 500 метрах юго-западнее Вольфсека), которую мы должны были взять, было еще 400 метров. Перед нами стало заметно тише. Слышались только отдельные выстрелы. Наш правый фланг был открыт. Неизвестно, есть ли немецкие части по эту сторону дороги Гумбинен — Неммерсдорф. Здесь нам отлеживаться было нельзя. Я встал и крикнул:
— Вперед — марш!
Люди встали — медленно, тяжело и устало. Надо надеяться, что русские не бодрее нас. Местность перед нами совершенно открыта. Я подгоняю своих. Слева от нас — восточнее Вольфсека — слышится ожесточенная стрельба.
Еще несколько метров до вершины высоты. Мы идем внимательно, с оружием на изготовку. Я отправил людей в укрытие, а сам пополз к гребню высоты. Здесь по верху проходили пастбищные изгороди. Слева я увидел старую немецкую зенитную позицию. Русских не было видно. Было опасно тихо. Я принял решение с правофланговой группой роты Майера занять позицию зенитной батареи и обеспечить охранение в южном направлении.
По сигналу моей руки мы бросились вперед, чтобы захватить окопы на южной оконечности позиции зенитной батареи. В этот момент по нам открыли пулеметный огонь. Я не мог определить, откуда противник ведет огонь. Пули ложились так густо, что я не осмеливался поднять головы. Мои люди слева от меня спрятались за щитом 88-мм зенитки. Я попытался отползти влево, чтобы уйти из сектора обстрела, но, как только пошевелился, раздался выстрел снайпера.
Егерь справа от меня был мертв. Неестественно скрючившись, он лежал на земле. Его пустой взгляд остановился. Он умер беззвучно.
Пару минут я лежал не шевелясь. Потом попробовал снова отползти. Хлестнул выстрел. Ударило по спине. Осторожно пошевелил руками и ногами — меня не ранило. Пуля разорвала плащ-накидку в скатке у меня на спине.
Прошло еще несколько минут. У меня на лбу выступил пот. Слева меня кто-то позвал:
— Давайте сюда, господин лейтенант, мы проделали дыру в заборе!
Я слегка повернул голову налево и увидел дыру в заборе. Если «Иван» держит меня на мушке, он меня снимет, как только я вскочу. Я мучительно принимал решение. Вдруг раздался выстрел. В тот же миг я вскочил, пролез в дыру в заборе и скатился в окоп — получилось.
В окопе попробовал успокоить дыхание. Пока я думал, что делать, меня тряхнуло от ужасного грохота, барабанные перепонки заболели. Осторожно посмотрел за бруствер и увидел, что 88-мм пушка качается, из ее ствола идет дым. Только сейчас понял: трое моих людей выстрелили из зенитки по русским. Хотя прицел разбит, они целились через ствол.
Я оглядел зенитную позицию — одно из орудий было так повреждено во время боя 21 октября, что его ствол висел на лафете, как весы. Погибшие в том бою все еще лежали у своих орудий. Они оборонялись буквально до последнего вздоха. В сиденье наводчика 20-мм автоматической пушки висел лейтенант. Его убило осколком снаряда. Нижняя часть его живота была распорота. Я отвел глаза.
Надо было принимать решение! Здесь сидеть было нельзя! Взгляда за гребень «Зенитной» высоты было достаточно, что дальше отсюда в южном направлении идти нельзя. Я решил собрать людей и отойти в Вольфсек, чтобы соединиться с левым флангом батальона.
