Борис Бем - Два капитана или день рождения фюрера

У входа  на  городской базар Василия ждала мышеловка. Вдруг откуда ни возьмись, из -  за угла вынырнули трое офицеров и двое солдат с нарукавными патрульными повязками. Он чуть не столкнулся с группой в лоб. Поравнявшись и, отдав честь, Топорков хотел уже нырнуть в кишащий людской поток, как услышал густой бас старшего офицера:

— Фельдфебель, остановитесь ,-  команда прозвучала угрожающе. Бежать было поздно.  Двое солдат и офицер вермахта в майорской форме перекрыли базарный вход у ворот. Василий остановился как вкопанный. Применять оружие было и глупо и бесполезно.

–Предъявите документы,- настроение у майора было явно недружелюбным. Вариантов не было ,и внешне сохраняя самообладание, Топорков вынул из нагрудного кармана солдатскую книжку.

— Будь оно, что будет,- подумал он про себя и исподлобья бросил острый взгляд на старшего по званию.

— Курт Рот, говоришь, а фото где, когда отклеилась карточка? - офицер ждал ответа и в этот миг один из патрульных прошептал шефу на ухо:

— Я знаю Курта Рота. Он из охранной роты гарнизона. Этот фельдфебель, похоже, самозванец.

— Взять его и доставить в комендатуру ,-скомандовал майор.– Там разберемся, что за птица.

Двое солдат заломили Василию руки и поволокли за угол. Там дышал парами,  потрепанный «Опель-адмирал.»  Топоркова затолкали в салон , следом села  вооруженная охрана. В  самый последний момент , уже за захлопнутой дверью, он услышал  реплику одного из патрульных офицеров:

— Сдается мне, что этот медведь есть русский диверсант…

…Тошнота подходила к горлу и беспокоила горечь во рту. Заместитель начальника Могилевского гестапо  Курт Вегер лениво потянулся к графину и залпом с жадностью осушил стакан воды. Во рту было противно, что называется, "кошки нагадили ". Капитану вчера повезло, впрочем ,ему почти всегда везло в преферанс и он редко бывал в «минусе». Вот и вчера фортуна улыбнулась, выиграл две тысячи оккупационных марок, выигрыш мог бы и больше, да партнеры осторожничали со ставками. Конечно, сумму эту нельзя сравнить с довоенной валютой, тогда две «косых» считались капиталом, а это «бабло» только и могло сгодиться на посещение двух-трех раз  второстепенных гаштетов или одного занюханного кабака. Играли до глубокой ночи , слегка взбодрились шнапсом, а на ночь глядя  отправились компанией в ночное кабаре. Там нагрузились основательно всякой дрянью. Курт смутно помнил, что кроме пива и водки, под занавес принесли пару бутылок французского шампанского и он под аплодисменты коллег пил на брудершафт с тамошней певицей , кажется она назвалась Терезой.  Рано утром Вегер проснулся и стал рассматривать на незнакомой стене репродукции  Дюрера. Сладкое сопение рядом  красивой, с пухленькими губками, барышни, вернуло его в мир реальности.

— Не нужно было так нажираться ,- высказал про себя сожаление Курт , и потянулся  снова к графину.

Ничего, он сегодня восполнит вчерашний конфуз и восстановит свою репутацию.

Капитан сладко потянулся в кресле в предвкушении  новой  вечерней встречей с певуньей,  в этот миг растворилась дверь, и в проеме появился высокий небритый мужик в рваных гражданских лохмотьях в сопровождении вооруженного капрала из роты охраны:

— Задержанный неизвестный доставлен , господин капитан. Вчера днем  задержан  патрулем  на базаре в  форме фельдфебеля  с чужими документами.

Капрал пытался дополнить свой рапорт другими подробностями, но заместитель шефа гестапо его перебил:

— С задержанным я разберусь , займите пост в приемной.

Солдат вышел, скрипнув дверью, а капитан Вегер жестом указал арестованному мужику на стул. Под его колючим взглядом угадывалась сильная личность. Крупные и глубоко посаженные голубые глаза, налитые кровью,  излучали брезгливость и ненависть. Капитан поймал себя на мысли, что где-то уже встречал этого человека. Лицо его было немножко подпорчено распухшим посиневшим носом, под которым оттопыривалась воспаленная разбитая губа. Первым молчание нарушил подследственный:

—Что, не узнаешь, гауптман? Извини, что я не при параде. Шесть лет прошло. Услышав некогда знакомый голос, Курт вмиг оживился, его только что болезненное состояние сменилось широкой улыбкой, а глаза заблестели неподдельной радостью:

—Не верю своим глазам.  Неужели это ты, Василий? Догадка, что это ты, у меня мелькнула сразу, но я решил, что это наваждение.

Курт придвинул к себе пачку сигарет и щелкнул зажигалкой.

— Угощайся , геноссе Василий,– и следователь подтолкнул курево к краю стола.

—Тамбовский волк тебе геноссе ,–услышал он дерзкий ответ еще недавнего однокашника. В его речи  было столько презрения и злобы, что Курта , впрочем, не обескуражило.

–Эта война, милый друг не мною придумана ,- патетически воскликнул капитан, -

ты прекрасно знаешь, что идеи национал -социализма и коммунистические идеи имеют общие корни. И те, и другие призывают к насильственному господству над миром, как говорится, отнимай и властвуй.

Вегер поднялся из за стола и широко жестикулируя руками , нервно зашагал по комнате:

—Нет, это не война народов, простым смертным она действительно не нужна. Сегодня мало кому в голову придет, что светоч Гитлера в том и состоит, что своим походом на Восток он несет советскому народу освобождение от большевистской тирании.  Вспомни,  Топорков, ты мне сам рассказывал, как в начале тридцатых красные бандиты расстреляли твоего деда или кого-то из близких только лишь за то, что он умел цепко и рачительно вести хозяйство.

Сидевший на стуле арестант, чуть было не подпрыгнул. Ну и память у этого зверюги!. . Василий вспомнил о том, как на одной из офицерских пьянок выплеснул нечаянно своё недовольство системой. Оно было ненавязчивым и беззлобным, и скорее носило информационный характер. Просто Василий поведал тогда немецкому другу о судьбе родного брата своего деда. Тот тогда организовывал сельхозартель на Кубани. Будь проклят этот продовольственный налог! Комиссары из комитета бедноты совсем достали своим произволом. Накануне  весеннего сева приехали  в хозяйство с несколькими подводами и заставили поделиться картофелем. Родственник имел в заначке пару десятков мешков , однако отказал беспредельщикам.  Упрятанный картофель нашли и конфисковали, а саботажника по приказу сверху расстреляли. А то, что селяне в тот год остались с « дыркой от бублика» и были обречены на голод и холод, никому из них и в голову не пришло…

Капитан Вегер отчетливо понимал, что никаким своим  даже убедительным краснобайством, он ничего не достигнет. Слишком упертым и крепким был его собеседник. Нужно было опираться исключительно на логику и здравый смысл. Гауптштурмфюрер поймал себя на мысли, что сделает еще одну робкую попытку вызвать брожение в уме  вчерашнего приятеля. Он подошел к шкафу, плеснул в рюмки  немного коньяка, бросил на поднос две шоколадные конфетки и возвратился к столу.

– Война с Советами, мой друг, идет уже почти год. Да мы получили «по мозгам» под Москвой, подвел наш японский партнер, не ударил вовремя с тихоокеанских берегов. Это позволило хитрому жуку Сталину снять с Дальнего Востока несколько отборных  полнокровных  стрелковых дивизий и перебросить их на центральное направление.

"Давай, вздрогнем, кореш! - капитан  запрокинул рюмку и захрустел конфетой.

Велик был соблазн, но Топорков сдержался , не потянулся к живительной влаге Вегер так увлеченно заливался соловьем, что не  обратил внимания на оставшийся полным маленький сосудик, внешне напоминающий бочонок, и  страстно продолжил:

– Ленинград зажат в кольце блокады.  Еще месяц-другой и ваша колыбель революции накроется медным тазом. Наши войска развивают успешное наступление на Северном Кавказе. Дело считанных дней - и мы станем контролировать всю советскую нефть, а затем перед нами откроются двери через Урал и Сибирь  на восточные рубежи, так мы сможем соединиться со своими стратегическими партнерами. Вот почему, Василий, меня мало интересует твоя военная история. Беларусь, за исключением  глубинных лесистых болот, находится под нашим контролем, твоя часть сейчас находится, наверняка, за линией фронта, а может быть уже выведена в резерв.  Сам понимаешь, ты для нас не представляешь никакого стратегического интереса...

Красноречивый монолог  Курта был прерван  пронзительно громким телефонным звонком. Капитан схватил трубку, и его самодовольное лицо тут же осветилось  заискивающей улыбкой. Видимо, на проводе было начальство.

Василий весь превратился в слух. Скудного запаса его лексикона хватило лишь на то, чтобы из обрывков фраз понять: сегодня – день рождения фюрера и по телефону обсуждалось, как отпраздновать это событие…