Сергей Дышев - Почти живые
ГЛАВА 3
Она любила вечера. Рабочий день позади. Перед глазами все еще мелькают лица покупателей, дисплей кассового аппарата, гантели, штанги, мячи и перчатки… Но уже можно расслабиться, неторопливо надеть пальто, кинуть взгляд на свое отражение в огромном витринном стекле, попрощаться со старшим менеджером, директором и выйти на улицу. Там уже темно. Уютно светятся окна домов, за шторами, словно за театральными кулисами, идет незаметное действо, называемое жизнью. Раньше Ольга мчалась домой очертя голову, глядя под ноги, чтобы не видеть этого черного неба, этого блестящего аспидного асфальта и горящих глаз автомобилей. Теперь шла до метро не торопясь, рассматривая вывески магазинов, рекламу и людей. Наступило время, когда каждую минуту можно смаковать. Наступило время остановиться и жить, потому что Ольга любила и была любима.
Черный и мокрый, как касатка, автомобиль прижался к бордюру и остановился рядом с ней. Распахнулась дверца:
— Оля!
Она даже вздрогнула от неожиданности. Глеб собственной персоной! Давно Ольга его не видела.
Он вышел из машины, подошел к ней, бережно пожал руку. Как всегда, безупречно одет, безупречно пострижен, как всегда, источает запах дорогого одеколона. Как всегда, на его губах легкая усмешка.
— Я тебе кричу, кричу, — говорит он тихо и медленно, словно лениво, — а ты не слышишь.
— Прости, задумалась, — отвечает она.
Глеб как-то странно смотрит на нее, будто Ольга загадала ему загадку, а он хотя и знает ответ, но пока молчит, испытывая ее терпение.
— Садись, — предлагает он и кивает на машину. — Я хочу тебе кое-что сказать.
Она спокойна. Он ее интригует, но не больше того. Она садится на переднее сиденье. В салоне приятно пахнет цветами.
Глеб захлопывает дверцу, садится за руль и поворачивается к ней. Некоторое время он продолжает выжидающе смотреть на нее. Ольге становится смешно. Она привыкла, что с ней Глеб ни на минуту не закрывает рот, рассказывая о своих достижениях. Сейчас он необычен. Ее начинает разбирать любопытство.
— Вот что, — наконец говорит он, берет с заднего сиденья роскошный букет роз и протягивает ей. — Вот что, Оля… Нам пора определиться. Я делаю тебе предложение. Выходи за меня замуж.
Вот и отгадка. Она опустила букет на колени. Горячая волна прокатилась по груди и хлынула в лицо. Ей стало душно. Она взялась за ручку, чтобы открыть дверцу.
— Я понимаю, как трудно тебе… — начал было Глеб, но она его перебила:
— Нет, мне совсем не трудно!
— Тогда скажи что-нибудь, — произнес Глеб. На его губах снова появилась извечная самоуверенная усмешка. — Хотя… Хотя можешь ничего не говорить. Это не обязательно.
— Нет, обязательно, — отвечает Ольга, удивляясь тому, как быстро она взяла себя в руки.
— Погоди! — прерывает ее Глеб, открывает «бардачок» и достает оттуда маленькую бархатную коробочку. Он раскрывает ее и подносит к глазам Ольги изумительной красоты перстень с бриллиантом. — Красиво?
— Очень, — признается Ольга и вдруг замечает в «бардачке» пистолет. Изящный, черный, он матово отливает сталью. Не заметить его просто невозможно. Оружие притягивает к себе взгляд Ольги. Откуда у Глеба пистолет? Он нарочно сделал так, чтобы Ольга увидела оружие?
Глеб видит реакцию Ольги и, кажется, читает ее мысли. Он все понимает. Он умный парень.
— Ну, так как? — спрашивает он, возвращая перстень в коробочку.
— Я не выйду за тебя, Глеб, — твердо отвечает Ольга. — Я люблю другого.
Он кивает головой, мол, я был готов услышать нечто подобное.
— Ты не торопись, — советует он и захлопывает крышку «бардачка». Потом включает магнитолу. Музыка заполняет неприятную паузу. — Я тебя не тороплю. Подумай хорошенько. Один раз ты уже обожглась и осталась одна с ребенком. Второй раз не стоит делать глупости.
— Ты прав, — соглашается она. — Второй раз не стоит.
Он протягивает руку и касается мочки ее уха. Его пальцы мягкие, холеные, она почти не ощущает его прикосновения. Но ей неприятно.
— Ты просто находишься во власти чувств, — ставит диагноз Глеб. — А жизнь, милая, это не чувства.
— А что же это?
— Это работа. Большое и тяжелое строительство.
Ей нечем возразить. Но было бы чем — не стала бы с ним спорить. Он чужой для нее человек. Бесконечно чужой.
* * *Веки полуприкрыты, взгляд холодный и надменный. На темных, мелко завитых прядях блестят капельки растаявшего снега. Она смотрит на Ольгу и тяжело дышит. А Ольга смотрит на нее и с удовольствием выискивает недостатки. Губы у Кати узкие, тонкие, а потому лицо кажется злым. Непонятно, что она красит помадой? Фигура тоже тонкая и хилая, пальцы на руках словно макароны. И как в ней столько злости умещается?
— Хочешь белковую смесь для наращивания мышечной массы? — предлагает Ольга.
Катя упирается руками в прилавок, будто боится упасть.
— Забудь Сергея, — тихо шипит она. — Это мой парень.
Ольга подавляет в себе желание рассмеяться.
— Это не в моих силах, — честно отвечает она.
Катя задыхается от злости. Ее глаза превращаются в тонкие щелочки-амбразуры. Она поливает Ольгу ненавистью.
— Не суйся в наши дела, — произносит она. — Ты ничего не знаешь. Стояла за своим прилавком, вот и стой! Мы с Сергеем уже много лет знаем друг друга! Он любит меня!
Ольга перехватывает взгляд Зои, стоящей за прилавком напротив нее. Зоя подмигивает, мол, не сдавайся, подруга, я мысленно с тобой!
— Я не знаю, кто ты и что от меня хочешь, — отвечает Ольга и начинает молить бога, чтобы дал ей силы сдержаться и не залепить Кате пощечину.
— Узнаешь, но поздно будет, — мстительно предупреждает Катя. — Торгашка! Ты ему не ровня! На рынке ищи себе мужа!
Ольга изменилась в лице. Похоже, в ней стали просыпаться первобытные инстинкты. Она улыбнулась, представив себя в шкуре мамонта с дубинкой в руке. Катя на всякий случай отошла от нее на шаг.
— Что? — спросила Ольга, подбоченившись. — Позавидовала? Ты же слабая женщина, ты же не способна выдержать разлуку!
— Не твое дело! — крикнула Катя. — Но если от Сергея не отстанешь, пеняй на себя!
Она выходит из магазина и хлопает дверью. Ольга переводит дух. Какой-то тщедушный юноша робким голосом просит показать ему двадцатикилограммовые гантели. Ольгу начинает разбирать смех.
* * *Сергей словно чувствует, что с ней происходит. «Что бы тебе ни говорили, — пишет он, — какие бы тяжелые мысли ни приходили в голову, помни о главном: я очень люблю тебя. С мыслями о тебе время летит незаметно. Сопровождаю колонны, хожу на реализацию разведданных, в ночные рейды и засады, словом, занимаюсь обыкновенной солдатской работой. Оглянуться не успеешь — неделя пролетела. Значит, мы еще больше приблизились друг к другу. У меня здесь много друзей. Ты даже не можешь представить, какое это счастье — жить среди людей, которым, не задумываясь, можешь доверить свою жизнь. Это едва ли не единственное наше утешение: здесь, на войне, все настоящее: и дружба, и боль, и любовь, и слезы. Если тебе понадобится верный друг, звони Диме Новикову. Ты должна его помнить — мы с ним вручали Лешке орден…»
* * *С мамой происходит что-то неладное. Она выглядит очень усталой, на щеках горит нездоровый румянец. Сидит в кресле, уставившись в телевизор. В глазах — пустота. Ольга садится рядом, гладит ее по руке. У нее с детства остался комплекс: если маме плохо, она всегда винит в этом себя.
— Глеб сделал тебе предложение? — спрашивает мама, не глядя на Ольгу.
Ольга тяжело вздыхает. Если спрашивает, значит, уже все знает. Глебушка, этот тонкий и расчетливый стратег, принялся обрабатывать «тещу». Кольцо сжимается все сильнее.
— Да, сделал.
— И что ты решила?
— А как бы ты на моем месте поступила? — пытается уйти от ответа Ольга.
— Я бы ни за что не вышла замуж без любви, — призналась мама, но тотчас добавила: — Но сейчас другое время.
Ольга не хочет скатиться к вечному спору о временах и нравах. Старается говорить ласково и убедительно:
— Мама, неужели ты думаешь, что Глеб действительно любит меня и видит во мне свою жену?
Мама смотрит на дочь с недоумением.
— А зачем тогда он сделал тебе предложение?
— Чтобы доказать, что за деньги можно купить все, — объясняет Ольга. — Он пошел на принцип. Он просто хочет добиться своей цели. Его волнует только удовлетворение собственного тщеславия…
Ольга вдруг замечает, что мама ее уже не слушает. Глаза женщины лихорадочно блестят. Она тяжело дышит и крепко сжимает руку дочери.
— Что-то мне плохо, — бормочет она.
Ольга мысленно проклинает себя за то, что родилась такой непутевой, взбалмошной и упрямой, и помогает маме добраться до постели.
