Плеяда - Алексей Сергеевич Суконкин
Капитан поднял свой взгляд, но не отреагировал на выходку боевого офицера.
- Скажите, а чем было вызвано решение организовать срочную эвакуацию раненого в дневное время? Насколько мне известно, у него не было медицинский показаний к срочной эвакуации, которые могли бы оправдать риск выезда за ним боевой машины пехоты в светлое время суток?
- Я приказа на эвакуацию не отдавал, - ответил майор.
- А кто в батальоне мог отдать такой приказ?
- Такой приказ мог быть отдан в роте, или даже во взводе. Видите ли, я привык к проявлениям разумной инициативы со стороны своих подчинённых, а война, это такое дело, которое никогда не будет полностью очевидным и понятным, всегда остаётся элемент неожиданности, просчитать который невозможно. Что, очевидно, и произошло сегодня в случае с эвакуацией.
- Какие у вас сложились отношения с командиром взвода лейтенантом Дубровиным?
- Служебные, товарищ следователь.
- Как вы можете охарактеризовать этого офицера?
- Исполнительный, инициативный, ответственный, способный, грамотный и перспективный командир, среди подчинённых и старших начальников пользовался авторитетом, несмотря на то, что только недавно прибыл в бригаду из военного училища… - не моргнув глазом выговорил комбат.
- Вам известно, при каких обстоятельствах погиб лейтенант Дубровин?
- Согласно первоначальному докладу командира второй роты, лейтенант Дубровин погиб при атаке дрона-камикадзе на опорный пункт взвода. В дальнейшем командир роты, лично прибыв на место, доложил, что лейтенант, возможно, покончил жизнь самоубийством. Утверждать не могу, так как лично на место происшествия ещё не выезжал.
- Спасибо, - кивнул следователь. – Пригласите, пожалуйста, командира второй роты.
- Если он прибыл, - Корсар встал и вышел.
В общем помещении он встретил перепуганного ротного, который уже стоял перед комбригом и что-то рассказывал.
- Товарищ полковник, - комбат подошёл к командиру бригады. – Следователь просит Урала к себе.
- Ты меня понял, да? – Ветер смотрел на ротного с очевидной угрозой.
- Так точно, - кивнул Урал. – Разрешите идти?
- Иди, - разрешил Ветер.
Урал зашёл в закуток, где сидел следователь.
- Я командир второй роты, - представился он. – У вас ко мне есть вопросы?
- Присаживайтесь, - кивнул Юмашев. – Первый вопрос – кто отдал приказ на выезд за раненым?
- Конкретно это решение было принято командиром второго взвода лейтенантом Дубровиным самостоятельно, - ответил Урал. – Командиром батальона было высказано пожелание по возможности скорее забрать раненого из посадки, мною это мнение было доведено до командира второго взвода, чей взвод обеспечивал присутствие боевого дозора на «Десне»…
- Постойте, - следователь поднял взгляд. – «Пожелание», «мнение», разве такие слова предусмотрены Боевым Уставом?
- Нет, не предусмотрены, - ответил Урал. – Мы только обсуждали саму возможность эвакуации раненого, конкретно никакие приказы или распоряжения никому не доводились. Дубровин был проинформирован о необходимости быть в готовности с наступлением темного времени суток выдвинуться на БМП на «Десну».
- Как вы считаете, офицер обязан выполнять не высказанный чётко приказ старшего начальника, доведённый ему в виде «мнения» или «пожелания»?
- Я не понимаю вашего вопроса, - Урал развёл руками. – Офицер обязан выполнять приказ – в любом случае. А в какой форме он будет доведён, это уже другое…
- То есть, я вас правильно понимаю – приказ на эвакуацию раненого был доведён Дубровину, хоть он и имел форму «пожелания»? Так?
- Ах, вот вы о чём… - Урал покачал головой. – Нет, с моей стороны, или со стороны командира батальона такой приказ ему не доводился.
- То есть, вы хотите сказать, что лейтенант Дубровин, чётко понимая, что по пути на «Десну» в светлое время суток он подвергнется многочисленным атакам дронов-камикадзе или ударам артиллерии, так как днём выдвижение будет хорошо видно противнику, всё же принял самостоятельное решение выехать за раненым?
- Ну, это же очевидно, - кивнул ротный. – Лейтенант Дубровин о начале движения группы эвакуации мне не докладывал. О том, что группа выехала я узнал во время его доклада о подрыве БМП на мине.
- А вам не кажется это нелогичным?
- В каком смысле?
- В здравом смысле. Какой нормальный офицер, а комбат характеризует Дубровина как грамотного и ответственного командира, станет подставляться под противника в условиях, когда раненому не требовалась срочная эвакуация? Может, товарищ старший лейтенант, всё же имел место быть чей-то приказ о срочной эвакуации? В противном случае виновным в происшествии оказываетесь вы, как непосредственный командир лейтенанта Дубровина, утративший контроль за действиями подчинённых. Подумайте, прежде, чем что-либо отвечать.
- Я уже всё сказал.
- Вспомните, может быть, и вы получили приказ провести срочную эвакуацию в не явно выраженной форме, и далее, повинуясь чувству субординации, этот приказ довели до исполнителя – командиру второго взвода лейтенанту Дубровину? А Дубровин, осознав последствия, понимая, что виновным за гибель людей назначат его, не смог вынести тяжесть содеянного и застрелился? Правильно я говорю? – Юмашев отставил ручку в сторону от листа и внимательно смотрел на командира роты.
- Я не понимаю, о чём вы говорите, - сказал Урал. – Если у вас всё, разрешите идти? У меня сейчас много работы возникло в связи с гибелью экипажа, группы эвакуации и командира взвода.
- Хорошо, - кивнул следователь. – Единственно, я вас попрошу сопроводить следственно-оперативную группу к месту гибели лейтенанта Дубровина. Вы же сейчас всё равно в Востриково едете?
- Как скажете, - кивнул Урал.
Комбриг сидел в углу и разговаривал с контрразведчиками, когда появился следователь и заявил о готовности убыть в село – к месту происшествия.
- Я попросил бы у вас командира роты, - сказал Юмашев. – Если не возражаете.
- Возражаю, - быстро ответил Ветер. – Если вы его не задерживаете, как преступника, то ему нечего с вами делать – работы у него сейчас по горло.
Когда следственно-оперативная группа убыла в Востриково в сопровождении нескольких бойцов военной полиции, комбриг уединился с участниками разыгравшейся драмы.
- Корсар, - Ветер говорил тоном, не предвещавшим ничего хорошего. – Объясни мне, как мой ни к чему тебя не обязывающий вопрос о раненом бойце, так быстро трансформировался в произошедшую катастрофу?
- Товарищ полковник, я его понял, как указание к действию, - ответил Корсар.
- Допустим, это так, - кивнул Ветер. – Но я что, не предупреждал тебя, что не надо
