Крымское зарево - Александр Александрович Тамоников
Павел подполз поближе к краю, свесил крюк вниз:
— Цепляйте мешок, товарищ командир. Так будет легче, тут забраться трудно, он вас вниз утянет.
— Угу, — отозвался снизу Шубин.
Глебу пришлось вытянуться на тропинке, чтобы аккуратно стянуть лямки с плеч. Он обмотал ткань вокруг металлических полосок, а для верности еще насадил полоски на острие, чтобы мешок не сорвался в пропасть. Зинчук осторожно потянул вверх драгоценный груз, по сантиметру аккуратно вытянул мешок с минами наверх.
— Готово! — раздался его голос сверху.
Глеб с облегчением выдохнул, теперь ему осталось только тоже подняться на площадку. Разведчик закинул крюк, ухватился за край, нависший над его головой, одной рукой, уперся ногами в каменную стену и рванулся вверх. Вдруг кусок породы, отломившись от скалы, вылетел у него из руки. Глеб не успел даже вскрикнуть, его тело потеряло опору и заскользило вниз по гладкому камню.
Пашка кинулся к краю, а потом тут же рванул подальше от обрыва, чтобы натянулась веревка, что соединяла их. Крюк и его тело удержали Шубина от падения в пропасть. Разведчик резко остановился и повис в воздухе, веревка на поясе впилась в тело, так что кожа чуть не лопалась от давления.
— Пашка, держись, на землю ляг, упрись ногами! — выкрикнул он.
— Есть! — Зинчук тяжело пыхтел, упираясь всеми конечностями в землю, чтобы более тяжелый напарник не утянул его в пропасть.
Глеб вцепился в веревку ладонями, обвил ее ногами и принялся подниматься вверх. От его усилий веревка раскачивалась, он больно ударился о каменную стену, но, казалось, даже не ощутил боли — под ногами зияла черная пустота, многометровый обрыв со смертельными шипами каменистой гряды. Глеб из последних сил снова дотянулся до края скалистого плато, вцепился всеми пальцами, оперся даже подбородком об острый край. Зинчук зажал в кулаке его куртку и потянул наверх, помогая командиру выкарабкаться из обрыва. Еще немного, еще одно усилие! Готово!
С хриплым стоном Глеб обмяк на твердой площадке и тут же ползком отодвинулся подальше от края, который так предательски развалился на куски у него прямо под руками при первой попытке выкарабкаться наверх. Рядом тяжело дышал Пашка, от нечеловеческих усилий у него дрожало все тело, сил не было даже шевельнуться. Они лежали почти четверть часа, чтобы восстановить силы после тяжелого подъема. Но стрелки на командирских часах неумолимо двигались вперед, отсчитывая минуты. Пора было двигаться по лесному маршруту к железнодорожным путям.
Шубин поднялся первым, снова накинул мешок с минами за плечи, остальное снаряжение они спрятали под большим валуном, чтобы не тащить с собой. Путь был небольшой, всего пара километров через редкий лесок, только после заплыва в бурю и тяжелого подъема сил у них осталось очень мало. Ноги не слушались, заплетались на каждом шагу. Идти приходилось медленно, под ногами то и дело хрустел сухостой, и разведчики останавливались, чтобы прислушаться к звукам вокруг — нет ли поблизости немецкого патруля.
Вдруг Шубин вдохнул всей грудью воздух, ткнул напарника в бок — чувствовался специфический запах пропитки для шпал, а это значит — они почти у цели. Они прошли еще несколько метров, как вдруг Зинчук испуганно присел на корточки и потянул товарища за собой. Как раз вовремя! В темноте по веткам деревьев чиркнул лучик света и ушел в сторону. Разведчики легли на землю, затаились под нижними ветками кустов.
Снова вспышка света, все ближе и ближе. Уже было слышно, что идут несколько человек и они говорят по-русски. Женские голоса были совсем рядом:
— На железку, поди, ведет, там от урагана завалило все.
— Старая ведь дорога, туда составы не ходили.
Тихие голоса перекрыл крик на немецком: «Schweigen»! [2]
Женщины послушно замолчали от окрика сопровождающего. Они прошли совсем близко, так что Глеб смог рассмотреть в темноте всю процессию: с десяток женщин, закутанных в темную одежду и платки, а следом трех немецких военных, двоих солдат-автоматчиков в сопровождении чина повыше.
Процессия прошла мимо затаившихся разведчиков, свернула к просвету между деревьями и исчезла за стеной из кустов и деревьев. Несколько минут, и по звукам стало понятно, что происходит за зарослями. Немцы привели бесплатную рабочую силу, чтобы расчистить завалы из веток на старом железнодорожном пути.
Шубин наклонился к уху напарника и прошептал:
— Здесь пустят состав. Абверовцы испугались возможной диверсии. Эвакуация штаба готовится, но не по действующей ветке. Надо срочно менять план, минировать пути у стрелки бессмысленно: поезд там не пойдет. Он пойдет здесь.
— Да пустить в расход этих охранников, и все, — запальчиво предложил Павел.
Только командир был с ним не согласен, слишком рискованный план:
— Их трое, они вооружены. Если откроют огонь, то могут ранить кого-либо из женщин. Нет, их надо ликвидировать по одному. Подберемся ближе, надо понять, где они встали. Атаковать хотя бы автоматчиков, офицеру больше времени надо, чтобы вытащить пистолет из кобуры.
Разведчики ползком двинулись между деревьями, нашли место, откуда им было видно работающих женщин и их охранников. Узкоколейка была завалена большими ветками, упавшими с деревьев за то время, что по ней не ходили поезда и никто не очищал путь. Местные жительницы были почти все пожилыми, поэтому с трудом, медленно убирали завалы, огромные ветки им приходилось тянуть втроем или вчетвером, чтобы справиться с тяжестью. Разозленный их медлительностью офицер перебегал от одной к другой работнице, кричал, размахивал пистолетом, чтобы ускорить их работу.
Шубин почувствовал плечом, как затрясло от злости его молодого напарника. Эти несчастные напомнили Павлу о матери, которая так же покорно сносила побои фашистов, лишь бы не трогали ее детей. Ему хотелось вскочить и разрядить все пули из табельного оружия в этого тщедушного германского офицерика, что смеет обижать женщин. Шубин боднул напарника и качнул головой — нельзя, терпи, дашь выход своему гневу, и все погибнут. Они снова замерли между кустов, прикидывая, как можно быстро напасть на охрану. Правда, сегодня им не везло: офицер поставил охранников с противоположных концов отрезка, который очищали женщины, а сам с пистолетом в руках метался от одного края к другому. Через полчаса Зинчук не выдержал:
— Вот гады, да когда они уже рядом постоят хоть минутку.
Вместе с ним нервничал и капитан Шубин: рассвет уже занялся, а они еще не начали закладывать снаряды, как планировали во время разработки плана операции. Но атаковать в лоб он опасался: лишний шум
