МИТРИ КИБЕК (Дмитрий Афанасьевич Афанасьев) - Герои без вести не пропадают. Книга вторая
Но когда молодой офицер, дежуривший по комендатуре, широким жестом раскрыл входную дверь, она впервые обрадовалась своей популярности. Рунге хотел было предъявить документы, но дежурный предупредил:
– Не требуется. Звонил штандартенфюрер Иммерман. Комендант вас ждет в своем кабинете.
Час назад Рудольф Иммерман действительно сообщил военному коменданту о предстоящей явке для регистрации отпускных документов гауптштурмфюрера Рунге.
– Какого Рунге? – удивленно воскликнул комендант. – Не адъютанта ли покойного бригаденфюрера Крамера? Но, насколько мне помнится, говорили, что они оба погибли смертью храбрых.
– Погиб командир дивизии, а его адъютант был только ранен.
– Недоставало одного – чтобы сам Крамер явился ко мне для регистрации документов,- захихикал в трубку комендант.
– Не кощунствуйте! – оборвал его шеф гестапо. – Обстоятельства гибели Крамера нами тщательно проверены. Проверены также документы его адъютанта. Вся кие сомнения неуместны…
Военный комендант города толстый подполковник Фишер Рудольфа Иммермана знал еще тогда, когда они жили в Германии и учились в одной школе, но потом их пути разошлись. Фишер после окончания гимназии пошел в военное училище, а куда делся Иммерман, он не знал. Прошло восемь лет, и они снова встретились, но уже не в Германии, а в Австрии, после ее присоединения к фашистской Германии. Фишер тогда командовал батальоном вермахта, а Иммерман формировал штурмовые отряды из местных фашиствующих хулиганов. В первое время они встречались друг с другом как старые приятели, но их пути снова разошлись в разные стороны: Фишера отправили завоевывать Польшу, где он был тяжело ранен, а Рудольф остался в Линце и быстро пошел в гору. Когда тяжелораненый Фишер на последнем самолете санитарной авиации покинул агонизирующую армию фельдмаршала Паулюса, а затем после излечения в разных госпиталях вернулся в Линц, Иммерман уже был шефом местного отделения гестапо в звании штандартенфюрера СС. «Дуракам всегда везет,- злобно подумал тогда Фишер, узнав о блестящей карьере своего однокашника. – Был последним учеником в классе, а теперь стал шишкой! И все благодаря миллионам брата». С тех пор он без видимой причины исполнился чувством ненависти к своему счастливому однокашнику. Как хотелось завистливому Фишеру досадить этому безмерно гордому Иммерману! Но силы у них были слишком неравными. Перед шефом гестапо дрожали даже сильные мира сего, а перед армейским офицером-инвалидом, только из милости и острой нехватки полноценных кадров оставленным на тыловой службе, не хотели смиряться даже пьяные дебоширы из нижних чинов в случае задержания их во время самовольной отлучки.
Телефонный звонок Рудольфа оживил Фишера. «Не иначе как он протежирует этому Рунге,- задумался комендант. – Иммерман не такой человек, чтобы попусту тратить свое время. Очевидно, в чем-то он заинтересован, но в чем? Сказал, что Рунге придет сюда в сопровождении фрау Крамер. Допустим, она хлопочет за бывшего адъютанта своего мужа. Ничего странного в этом не вижу. Но при чем же тут Иммерман? Не задумал ли он завладеть сердцем прекрасной вдовушки? Что ж, это похоже на братьев Иммерман, один разбогател, ограбив собственную жену-еврейку, другой, должно быть, хочет прославиться, сблизившись с вдовой национального героя. Какое бесстыдство! Фатерлянд в опасности, а Иммерманы в это время устраивают свои грязные делишки, пользуясь высоким положением в обществе. Ну нет, это им так не пройдет! Мы испортим им настроение, напомнив о патриотическом долге истинных немцев».
Дежурный доложил, что на приеме фрау Крамер и гауптштурмфюрер СС Альфред Рунге.
– Пригласите сначала гауптштурмфюрера,- приказал комендант так, чтобы было слышно людям, сидящим в приемной.
Магда в другое время не придала бы особого значения такой неучтивости со стороны простого солдафона, какими казались ей армейские офицеры, но теперь, когда пытаются унизить ее в присутствии любимого человека, она не могла оставаться спокойной и не вошла, а прямо ворвалась в кабинет военного коменданта.
– Я попросил бы вас подождать в приемной, пока мы с господином офицером будем вести деловой разговор,- сердито пробурчал Фишер, глядя на женщину.
– Простите, герр комендант, господин офицер чувствует себя плохо, и врачи посоветовали мне лично сопровождать его,- еле сдерживая волнение, сказала она.
– Как хотите,- махнул рукой комендант, а потом спросил, обращаясь к Рунге: – С кем имею честь разговаривать?
– Простите, герр подполковник! – приложив руку к козырьку, по-армейски извинился Рунге. – Я полагал, что вы не забыли меня, когда не раз упрашивали устроить встречу с начальником гарнизона оберфюрером Крамером, у которого я имел честь, служить адъютантом. Если забыли, то могу напомнить. – И Рунге представился, как положено по уставу:- Вот мои документы.
Фишер не предложил им присесть, но Магда без приглашения демонстративно села на стул, а Рунге спокойно продолжал стоять, следя глазами за комендантом, который наподобие малограмотных людей читал его документы, беззвучно шевеля своими толстыми губами.
– Так, так,- проговорил комендант, просмотрев документы уволены со службы со снятием с воинского учета. А вы, должно быть, весьма рады этому. Что же, это понятно и без слов. Сидеть в обществе милых дам в глубоком тылу и рассказывать им о своих былых мнимых и действительных подвигах гораздо приятнее и безопаснее, чем совершать эти подвиги на фронте. К счастью, истинные патриоты поступают иначе, они даже, став инвалидами, просят оставить в армии на нестроевой службе. Надеюсь, вы тоже последуете их примеру.
– Я бы рад служить, да врачи даже думать запретили о военной службе,- возразил Рунге.
– А вы плюньте на врачей.
– Благодарю за добрый совет, – не без иронии поклонился Рунге. – Когда окончательно выздоровею, обязательно последую ему. А пока прошу зарегистрировать мои документы в соответствии с положением о прохождении военной службы.
– Разумеется, зарегистрируем. Но сначала мне хочется задать вам несколько вопросов. Вы читали сообщения в прессе о последних минутах жизни вашего бывшего начальника?
– Конечно, читал.
– Они соответствуют действительности?
– Да.
– Допустим,- процедил сквозь зубы Фишер. – Тогда объясните мне следующее: командир дивизии, считая положение безнадежным, кончает жизнь самоубийством, а его адъютант после этого спокойно выходит из вражеского окружения и является в свой госпиталь. Как же это так?
– Во-первых, бригаденфюрер Крамер застрелился не потому, что считал положение безнадежным, а по той при чине, что ничем не мог помочь своим войскам. Лучшие командиры, дорожащие офицерской честью, всегда поступали и будут поступать так. Во-вторых, я не сам ушел из вражеского окружения, а выполнил волю командира. Прежде чем застрелиться, он приказал мне с группой бойцов и командиров прорваться из окружения, чтобы спасти некоторые совершенно секретные документы, что нами и было сделано. К сожалению, в бою я был тяжело ранен в голову, и меня на руках принесли и сдали в наш госпиталь. Благодаря самоотверженному труду врачей я снова поднялся на ноги, а что касается секретных документов, то они были уничтожены во время пожара, когда мои товарищи попали под бомбежку после выхода из вражеского котла. Об этом подробно написано во многих наших газетах.
О документах, сожженных при бомбардировке вражеской авиацией, группе эсэсовцев, вырвавшихся из окруженного города, действительно упоминалось в газетных сообщениях, но Фишер забыл подробности. Теперь он решил еще раз просмотреть эти газеты и попросил дежурного принести подшивки «Фелькишер беобахтер». Рунге знал, что его имя ни разу не упоминалось, в то время как в числе погибших были указаны многие штабные офицеры, пытавшиеся вырваться, из окружения. Это могло показаться странным, и он решил прибегнуть к последнему средству, чтобы отделаться от подозрительного служаки. Надо было незаметно проглотить припасенную таблетку, быстренько симулировать вспышку гнева, демонстративно поднести ко рту вторую таблетку, предназначенную для отвода глаз, и ждать начала действия первой таблетки. Ему это удалось вполне.
– И чем же вы хотите заниматься в родном городе? – спросил комендант, глядя на Альфреда.
– А как вы думаете, чем мог бы я заниматься в моем положении? – вопросом на вопрос ответил Рунге.
– Люди, забывшие свой долг перед нацией, в таких случаях обычно занимаются любовными похождениями. Думаю, вы тоже найдете себе применение под крылышком какой-нибудь молодой вдовушки,- нагло засмеялся комендант, подмигнув в сторону Магды.
– Вы подлец! – крикнул Рунге и одной рукой замахнулся на подполковника, а другой попытался донести ко рту таблетку, но не успел сделать ни то, ни другое, а неожиданно грохнулся на пол и, заскрежетав зубами, забился в эпилептическом припадке.
