Николай Прокудин - Рейдовый батальон
А разведчика кое-как собрали, за исключением головы. Без нее и отправили в «цинке» домой. Командованию разведроты крепко досталось за нарушение мер безопасности. А кто виноват? Всех солдат проинструктировали, что вдоль дороги минные поля и писать надо, не сходя с БМП. Возможно, парень застеснялся женщин: недалеко кишлак по которому ханумки бродят, а позади торговая база с нашими тетками. И вообще, бог его знает, почему он спустился. Но адмирал так и не узнал, во что обошлась его охрана, точнее показуха: почетный эскорт и караул для солидности. Ведь это место днем совершенно безопасное.
Ромашицу благополучно избрали секретарем парткомиссии, а выговор в моей служебной карточке так остался жечь мою карьеру «синим пламенем». Однако пока что этот скандал продолжения не имел. Ладно, посмотрим, что будет дальше.
Вскоре новые заботы заслонили вчерашние неприятности. Весь личный состав полка забегал, готовясь к выходу на боевые действия в Баграмскую «зеленку». Меня опять назначили исполнять обязанности замполита батальона, так как капитан Грицина срочно заболел и попал в медсанчасть. Очередной мой начальник опять сачковал.
Через пять дней я уже сидел на броне, пыль и песок летели в лицо и, несмотря на опасность, я чувствовал себя счастливым. Радовался окончанию всей этой дури. Был конец декабря, скоро Новый год, и праздник предстояло провести явно не возле елки, а вокруг чужих виноградников, в далеком афганском кишлаке.
Глава 10. Новый год в горах
Мой самый любимый и самый веселый праздник — Новый год! Мы принялись к нему готовиться за неделю. Новый ротный старший лейтенант Сбитнев, смотрел ухмыляясь на наши приготовления, но не мешал. Комнаты офицерского общежития украшались игрушками, в казарме повесили гирлянды, а на окна налепили всякую мишуру. Острогин у родственников в советском посольстве достал по бутылке шампанского и сухого вина.
Но надежды торжественно отметить это событие рухнули 27 декабря. Объявили тревогу! Приказ: выход в Баграмскую «зеленку». Необходимо завести на заставы боеприпасы, продукты, заменить солдат. Вот вам друзья и семейный праздник… А раньше отдать этот приказ было нельзя? Мы двадцать дней дурака валяли, адмирала ублажали. Теперь вернемся домой в январе…
Володя Сбитнев (меня мучил вопрос: каково с ним будет воевать?) был воспитанником третьей роты, а особым умением она не отличалась. Он собрал офицеров и весело сказал:
— Ну что, отпраздновали? Мороженое, мандарины, бананы, шампанское, конечно, не пропадут! Надеюсь, все вернемся, а на старый Новый год все эти деликатесы и употребим. Выходим на войну все кто есть: замполит, Острогин, Голубев и даже Серега Недорозий. Особо хочу попросить капитана Недорозия! Тебя хоть и отправляют обратно в Союз, но все равно предлагаю прогулятся с нами в «зеленку» потому что больше некому. Не возражаешь? Замполит пойдет со вторым взводом, пусть он и выполняет обязанности замполита батальона, но командовать вторым взводом тоже больше некому! Грымов в госпитале когда вернется, да и вернется ли обратно, неизвестно. Только старшину не берем, как заменщика оставим дома. Пусть живет. Правильно?
— А нам, значит, жить необязательно? — подал голос Острога.
— Обязательно! Только еще полтора года, мсье Острогин, в Афгане послужите, чтоб потом могли честно штаны в полку протирать.
— Интересное кино! — подал голос я. — Мы одновременно заменяемся через полтора года. Все будем штаны в полку протирать? А в рейд кто тогда отправится? Тот, кто придет в третий взвод и молодой старшина?
— Ха-ха-ха, — заржал Серега. — Во, будет потеха, все начнем сачковать, а ротный будет нас под автоматом на боевые гнать.
— Его самого придется гнать, тот же Цехмиструк скажет: «Товарищ, ты же коммунист!» — улыбнулся я.
— Разговорчики! Выход завтра! Живо собирайте манатки! — рявкнул Сбитнев.
Недорозий схватил меня за руку в коридоре и попросил о помощи.
— Ник! У меня нет ни х/б, ни бушлата, ни шапки. Дашь что-нибудь?
— А, не переживай капитан, оденем! Серега, все будет хорошо. Не бойся, пошли экипироваться к старшине.
* * *Этот капитан Серега появился в роте как-то внезапно. Материализовался из ничего, как привидение. Однажды в дверях канцелярии нарисовалась какая-то серая личность в форме капитана-десантника и огорошила наш славный коллектив.
— Я капитан Недорозий! Прибыл для прохождения службы в вашу роту, на должность командира взвода.
Мы дружно переглянулись. Лейтенанта Ветишина у нас забрали, а прислали капитана. Вот — те раз! Вереница взводных промелькнула перед глазами за пару месяцев. Третьим взводом кто только не руководил! Ветишин, Корнилов, Пшенкин, теперь еще капитан-десантник. Кто будет следующий? Летчик? Моряк?
— Тебя как звать? — спросил Острога.
— Сергей.
— Опять Сергей! А ты откуда к нам? — поинтересовался старший лейтенант Сбитнев. Перспектива иметь в подчинении старого капитана его не прельщала.
— Из Кандагара, из спецназа. Неделю был командиром группы.
— Во! Неделю! А что ж к нам транзитом? Ссылка?
— Я с комбригом характером не сошелся.
— Характерный, значит? Нам только очень характерных не хватало. И без того балбесов полный комплект, — вздохнул я и пожал руку десантнику.
— Да нет! Я с ним в Забайкалье служил слишком долго, от лейтенанта и до капитана. Сюда приехал, а он после академии и уже комбриг.
— А сколько долго служил? — спросил Сбитнев.
— С этим примерно лет десять, а всего в Забайкалье прослужил пятнадцать лет.
Наступила гробовая тишина. Пятнадцать лет в ЗабВО! Как в забвении! И все капитан и капитан.
— Серега! Пойди в каптерку, вещи положи, сдай старшине продовольственный и вещевой аттестаты, чтоб тебя на довольствие поставил, — распорядился командир роты.
Когда за ним закрылась дверь, мы грустно переглянулись.
— Зубр! В Забайкалье пятнадцать лет. Ссыльный! Каторжник! — вздохнул Сбитнев.
— Да, вот так сюрприз! Этого нам только не хватало в нашем дружном, молодом, боевом коллективе, — согласился я. — Думаю он запойный.
Однако случилось то, чего мы совсем не ожидали. Сергей поначалу рьяно взялся за дело. Был очень деятельным, исполнительным. Быстро познакомился с солдатами взвода, сержантами, проверил технику, принялся за документацию. Работяга!
Через пару дней Недорозий пришел ко мне и сообщил, что уезжает в Баграм. Пришла пора встать в политотделе на партучет. Вернется, наверное, завтра.
Назавтра Сергей не приехал. Как не приехал и послезавтра. Ни через три дня, ни через пять, ни через семь. Готовясь к партийному форуму, я забегался, замотался, но вскоре вспомнил про капитана, подошел к ротному через неделю и спросил:
— Володя, что будем делать? Недорозий-то пропал, из политотдела никаких вестей.
— Черт! Точно! А ты звонил куда-нибудь? Узнавал?
— Звонил. На партучет он встал, а куда делся дальше, никто не знает.
— Может быть, его в спецназ забрали? — с надеждой в голосе пробормотал Сбитнев. — Ладно, я пошел к комбату, а ты докладывай замполиту и сходи к особисту.
Спустя полчаса полк построили на плацу. Начались активные поиски. Пересчитали, проверили всех по списку полка. Разведчики обыскали все модули, все загашники, боевое охранение, позиции зенитчиков. Нет нигде нашего капитана, и никто ничего о нем не знает. Нас всех повели на ковер к кэпу. Шум, крик, Филатов рассыпал матюки. Мы с ротным и комбат — в дураках. А новый замполит батальона капитан Грищина почему то не при чем, остался в стороне. Начальники ругались, а мы, как могли, отбивались. Кто его нам прислал, те пусть и разберутся, почему десантника-спецназовца пехоте всучили. Мы его видели всего два дня. Пусть ищут пропажу в парткомиссии, в политотделе, у десантников. Стрелы гнева от батальона были с трудом, но переведены в другую сторону. Начальника строевой части сделали крайним и назвали дураком: зачем принял в полк такого сомнительного кадра? Секретаря парткома тоже выставили — крайним: почему этот Недорозий оказался коммунистом и зачем он поехал становиться на партучет самостоятельно?! Так все так катались…
Шум эхом прокатился по всему штабу, а мы потихоньку слиняли в роту.
Поиски длились уже вторую неделю. Капитана искали в дивизии, обшаривали посты охранения, словом искали везде. От командира полка досталось несколько раз и кадровикам, и замполиту полка, и секретарю парткома. Делать нечего, доложили в армию. Теперь поиски расширились и спецназовца искали по всей армейской группировке. Разведбат дивизии прочесывал арыки вдоль Баграмской дороги, дуканы, опрашивали информаторов.
Прошли две недели, и на пороге казармы появился особист батальона капитан Растяжкин под руку с пропащим Недорозием. Виновато улыбаясь, он вошел и поздоровался. Затем начал, переминаться с ноги на ногу, смущаясь краснеть, вздыхать и сопеть.
