Э. Гейзевей - Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943
Примерно через два с половиной часа радист «U-124» услышал, как радиостанция Чарлстона безуспешно пыталась связаться с этим танкером. Принимая это за доказательство того факта, что оба торпедированные лодкой судна затонули, Мор приказал лечь на курс, ведущий к 60-метровой изобате. Уже наступил день, а следовательно, и время для того, чтобы залечь на грунт.
Однако в действительности «Атлантик сан» и не думал тонуть, несмотря на тщетные попытки радиостанции Чарлстона и самой лодки услышать его сигналы.
Капитан танкера Р. Л. Монтегью сразу же после того, как сообщил о торпедировании своего судна, преспокойно отвел его на мелководье и поставил на якорь вблизи буя Бьюпорт. Позднее от отвел его в бухту у мыса Лукаут и смог даже провести временный ремонт, прежде чем двигаться дальше в Маркус-Хук, куда и прибыл спустя несколько дней совершенно самостоятельно и с вполне работоспособной командой.
Ведя охоту на морских путях, проходящих в зоне мелководья у мыса Гаттерас, лодка Мора обнаружила здесь для себя настоящий «Золотой запад» — рай для подлодок, — который вполне отвечал их охотничьим вожделениям. Здесь грузовые суда и, что самое заманчивое, танкеры регулярно следовали привычными морскими путями, причем в таких количествах, что было не только возможно, но просто необходимо осуществлять выборочный отстрел этих судов. «Вот если бы только на лодке был двойной комплект торпед», — мечтал Мор.
Временами здесь появлялись многочисленные противолодочные средства противника, но Мор и его команда проявляли вызывающее пренебрежение ими, пользуясь преимуществом своего опыта и мастерства.
Все эти эсминцы не представляли для его лодки серьезной опасности, и она всегда успешно ускользала от их преследования. Да и сами эсминцы, как правило, никогда их не преследовали. Однако Мор всегда держал в уме мысль о том, что в начале всякой игры бывают искушающие удачи и следует быть осторожным и не зарываться.
Конечно, спасаться погружением на этом мелководье было бессмысленно и просто невозможно, поэтому следовало прежде всего избегать тактических ловушек.
Патрульная авиация вела себя в этом районе очень активно, поэтому лодке необходимо было постоянно иметь запас глубины, позволяющей ей своевременно уходить туда от бомбовых ударов, однако пока это бомбометание, слава богу, было достаточно неаккуратным. Мор возлагал надежды на помощь Всевышнего, который оставит такое положение вещей без изменения.
В ночь на 23 марта лодка патрулировала между мысом Лукаут и мысом Страха. Небо было без облачка, и яркая луна освещала окрестности. Но вскоре она зашла, что, однако, существенно не повлияло на видимость.
— Тень по курсу 10 градусов! — сообщил вахтенный.
Мор повернулся в указанном направлении, чтобы рассмотреть корабль, находящийся примерно в двух морских милях от них. Он тут же приказал изменить курс, чтобы занять удобную для атаки позицию, и уже вскоре обнаружил, что это было грузовое судно водоизмещением от четырех до пяти тысяч тонн, в балласте. Оно шло держа курс на юго-запад и, по его оценке, имело скорость 12 узлов.
Примерно через час с четвертью непрерывного преследования лодка значительно сократила дистанцию между ними.
— Тень по курсу ноль градусов! — выкрикнул впередсмотрящий.
Еще одно судно находилось прямо по курсу лодки, и расстояние до него быстро сокращалось. Мор совершил отворот в сторону и внимательно присмотрелся к приближающемуся судну. Это был танкер, шедший в балласте, и Мор прекратил погоню за пустым сухогрузом ради этого более ценного трофея.
— Полный вперед обеими машинами. Лево руля! — резко выкрикнул Мор.
Лодка накренилась, занимая позицию для торпедной атаки из носовых аппаратов. Кестер четко называл данные для стрельбы:
— Дистанция 400 метров, угол 80 градусов, скорость 11,5 узла.
Он переждал некоторое время, а затем скомандовал:
— Торпеда, пуск!
Лодка выпустила торпеду ровно через пятнадцать минут после обнаружения танкера, но та прошла мимо цели.
— Дистанция 700 метров. — Холодный голос Кестера спокойно называл данные, снятые с ночного прицела. — Угол 90 градусов, скорость 11,5 узла. Пуск!
Вторая торпеда покинула трубу через минуту после первой. Она поразила судно в районе задней мачты и вызвала вспышку яркого пламени, которое вскоре охватило все судно. Оно приподнялось в кормовой части над поверхностью моря, а затем рухнуло вниз, развалившись на две части, причем обе части фонтанировали струями огня на высоту до 100 метров.
Вахта на мостике подлодки могла наблюдать за этой апокалиптической сценой, и напряженные лица наблюдающих освещались кроваво-красными отблесками адского пламени.
Они еще ни разу не были свидетелями катастрофы на море, которая могла бы сравниться с увиденным ими сейчас, и более ужасной и неизбежной смерти экипажа гибнущего судна.
Лишь сдерживая себя напряжением силы воли, Мор смог сосредоточиться на изучении силуэта судна в целях его классификации. Возможность с этой целью подойти ближе к горящему судну была исключена из-за непереносимого жара, исходящего от горящего танкера.
— Тип «Галфвелл», — наконец произнес он хриплым голосом, в котором слышалась борьба владевших им эмоций, — примерно 7000 тонн.
— И в полной загрузке, — добавил Кестер, также пытаясь не выдать голосом чувств, которые возникли при созерцании холокоста, и стремясь подавить их холодным расчетом тех недопоставок горючего, которые ощутит противник в сражениях с вермахтом.
Прошло несколько бесконечных минут молчания, овладевшего вахтенными на мостике, ошеломленными только что увиденным и пытавшимися как-то отвлечься от судьбы несчастной команды потопленного танкера, погребальный костер которого притягивал их взоры как магнитом. Но как ни старались они осмыслить происходящее, понимали только одно: это были такие же моряки, как и они сами, горящие и тонущие в объятиях адского огня.
— Прямо как с первым танкером, — пробормотал Кестер.
— Да уж, — в тон ему заметил Мор.
Это был американский танкер «Наэко».
А грузовое судно, от которого только что отказался Мор, передало в эфир на волне 600 метров сообщение о координатах горящего танкера.
На «Наэко» была истрачена последняя торпеда из запасов лодки, довершив счет потопленных и поврежденных ею судов за девять дней операций в районе мыса Гаттерас.
В эту же ночь Мор направил Деницу сообщение о том, что полностью израсходовал запас торпед, и доложил о своем необыкновенном успехе за время этого патрулирования. Он также сообщил о необыкновенно оживленном судоходстве в этом районе океана и о том, что по большей части в нем участвуют танкеры, проходящие мыс Гаттерас утром и вечером, что в ночное время суда обычно следуют от мыса Гаттерас к мысу Страха и в Чарлстон, причем все суда идут от буя к бую, не заходя ни в одну из бухт, и что, наконец, все буи и радиомаяки функционируют исправно, как если бы это происходило в мирное время. Он также сообщил, что вражеские эсминцы и катера береговой охраны ведут патрульную службу у мыса Гаттерас на путях судоходства, а самолеты появляются только по вечерам и что здесь полностью отсутствуют минные заграждения.
Он также перечислил потопленные им суда, добавив при этом, что ему не удалось наблюдать фактического потопления танкера «Атлантик сан».
Через несколько недель Эрих Топп, ас подводного флота Германии, командир подлодки «U-552», сообщит, что поверхность моря в районе потопления «Атлантик сан» все еще покрыта пленкой нефти, молчаливым свидетелем американского рейда Мора.
В 12 часов 32 минуты 23 марта Мор послал следующее сообщение Деницу:
«Охотники благодарят за свободную охоту. В штормовую погоду новолуния в битве с танкерами у мыса Лукаут бедный Рузвельт потерял пятьдесят тысяч тонн.
Мор».А через несколько часов получил следующую радиограмму от адмирала:
«Мору. Все отлично.
Главнокомандующий».Удача у мыса Гаттерас принесла на счет Мора еще 100 000 тонн, и его команда теперь знала, что по возвращении в базу его ждет Рыцарский крест. По этому поводу умельцы команды, как это было в свое время с Шульцем, втайне изготовили самодельный Рыцарский крест, чтобы сразу же, как только поступит сообщение о награждении, вручить его своему командиру, не ожидая официальной церемонии в Лорьяне. С этой целью старшина группы дизелистов Лоба тщательно изготовил черный крест в серебряном обрамлении, повешенный на черную ленту.
И когда поступило сообщение о награждении Мора, находившийся на вахте офицер положил его в пакет, но об этом секрете сразу же узнала вся команда лодки.
К неописуемой радости экипажа, кондитер-кулинар лодки изготовил удивительно красивый торт, внеся в него весь свой талант и мастерство. Он был искусно украшен изображением Рыцарского креста, выполненного из сахарной глазури и помещенного в центр торта, по краям шла надпись кремом, цитировавшая текст знаменитой радиограммы Деница Мору, полученной им еще в период его первого патрулирования на «U-124».
