Отто Скорцени - Неизвестная война
«V-І» сконструировали в Люфтваффе, в Немецком исследовательском центре планеризма и на предприятиях фирмы «Физелер». Испытания проводились в Пеенемюнде, так как эта база на берегу Балтийского моря располагала соответствующим оборудованием. Серийно производимые «Фольксвагеном» «летающие бомбы» запускались по рельсам с очень простой рампы, чаще всего по три одновременно.
Мне представился случай посетить Пеенемюнд и участвовать в запуске «V-І», и я прилетел туда вместе с полковником-инженером, специалистом по самолетам-снарядам. Я спросил у него, можно ли пилотировать «V–I».
В тот же самый летний вечер 1944 года мы приступили к работе вместе с инженерами предприятий «Физелера» и министерства авиации. В вилле, расположенной на берегу озера Ванзее, десять инженеров делали наброски на бильярдном столе и на полу. Рассматривалась возможность размещения в «V-І» пилота на катапультирующемся кресле и с парашютом.
Под утро решение было найдено. Оставалось только разработать прототип. Доброжелательно настроенный к этой идее фельдмаршал Мильх, статс-секретарь министерства авиации, дал мне «зеленый свет» при условии, что проект одобрит комиссия из министерства. Ее председателем был почтенный адмирал с развевающейся бородой, с которым в начале мы беседовали о Ноевом ковчеге. После двух или трех заседаний нам удалось получить положительное решение членов комиссии, которые с самого начала усомнились в моей идее и все время спрашивали: «Где вы возьмете рабочих, мастеров и инженеров для изготовления нового прототипа? Ведь у нас нехватка рабочей силы!»
Я ответил, что рядом с Фриденталем находится фабрика Хейнкеля, которая не использует в полную меру свои производственные мощности, и профессор Хейнкель лично предложил мне в помощь троих инженеров и пятнадцать техников.
— Хорошо, — ответил адмирал «Ковчег», — но вы ведь можете работать лишь с элементами уже существующих «V-І». Разве вам не известно, что их слишком мало?
— Профессор Порше, мой друг, говорит по-другому. Как раз недавно он был удивлен тем, что на его предприятиях находится несколько сотен готовых «V-І», которые никто не забирает. Могу вас заверить, господа, что он с радостью одолжит мне дюжину этих снарядов.
— Главное — без осложнений! — предрешил «Ковчег».
Вскоре в моем распоряжении находилась пара небольших мастерских у Хейнкеля. Я распорядился поставить в них столы, кровати, и все — инженеры, мастера, рабочие — трудились без отдыха, с удивительным энтузиазмом, иногда по четырнадцать часов в сутки над реализацией того, что мы назвали операцией «Рейхенберг».
Когда я опять увидел фельдмаршала Мильха, он принял меня, улыбаясь:
— Ну что, Скорцени, надеюсь, вы довольны?
— Конечно, хотя мы потеряли две или три недели.
— Три недели для такого проекта ничего не значат! Пилотируемые «V-І»! Если вы покажете мне прототип через четыре или пять месяцев, то можете рассчитывать на мои поздравления.
— Господин фельдмаршал, я надеюсь, что покажу его вам через четыре или пять недель.
Он внимательно посмотрел на меня, думая, что я шучу. Затем улыбнулся и покачал головой:
— Думаю, что у вас слишком много иллюзий, мой дорогой. Но так и должно быть. Главное, чтобы не очень много.
Мы поговорим о вашей машине через четыре или пять месяцев. Успехов!
Наша мастерская у Хейнкеля была похожа на ремесленную, но мы уже кое-чего достигли. Каждый день, если только представлялась возможность, я проводил по несколько часов на моей «фабрике». Через пятнадцать дней я велел доложить о себе фельдмаршалу Мильху и сообщил ему, что три моих «V-І» готовы к полету.
Застигнутый врасплох Мильх разрешил мне произвести испытательные полеты на аэродроме Гатов. Были назначены два летчика-испытателя. Вместо того, чтобы выстрелить «V–I» с установки для запуска, два из них сбросили с «Хейнкеля-111» на высоте 2000 метров… Оба «V-І» разбились при посадке, пилоты были ранены. Фельдмаршал Мильх разговаривал со мной довольно сухо, приказал создать комиссию для установления причин несчастных случаев и запретил мне пока производить какие-либо испытания. Неужели мы работали очень быстро и слишком несерьезно?
Тогда меня пригласила к себе легендарная летчица Анна Рейтш. В тяжелой катастрофе, произошедшей во время испытательного полета на прототипе реактивного истребителя, она получила множество переломов и выкарабкалась только благодаря своей сильной воле. С тех пор Рейтш жила в доме Люфтваффе. Она поддержала меня, сказав, что «V-І» можно пилотировать. Однако ей был дан формальный запрет предпринимать какие-либо действия в данном направлении.
По ее мнению, причины несчастного случая можно было определить, не дожидаясь результатов расследования комиссии. Они были понятны — оба пилота до этого времени летали исключительно на винтовых машинах, в то время как прототип был легче серийного «V-І» и развивал скорость до 700 км/ч, а при посадке — 180 км/ч, поэтому пилоты и не справились с заданием. Анна намеревалась возобновить испытания, впрочем, как и два ее сослуживца, пилотировавшие уже реактивные самолеты.
Я отказался, объясняя это полученными приказами и тем, что мы не получим «Хейнкель-111» в Гатов для своих экспериментов. Анна пожала плечами и сказала: «Я думала, вы более смелый. Если хочется, то летать можно всегда. Мои сослуживцы посетили ваши мастерские и исследовали первые «V–I». Я уверена, мы правы — это великолепные самолеты. Мы еще поговорим с вами на эту тему, а пока — до завтра».
Должен признаться, я провел бессонную ночь. Третий несчастный случай был вполне возможен. Имел ли я право вовлекать в эту авантюру прекрасную женщину-птицу, о которой мечтали многие молодые немцы? На следующий день Анна и ее товарищи убедили меня отвлечь коменданта аэродрома. С безразличным выражением лица я сказал ему, что пришло разрешение на продолжение операции «Рейхенберг», после чего попросил «дельного совета» по какому-то вопросу. Я приказал двум офицерам не оставлять коменданта ни на минуту, сопроводить его в казино и позаботиться, чтобы он ни под каким предлогом не позвонил в штаб фельдмаршала Мильха.
У меня сжалось сердце при виде «Хейнкеля», сбрасывающего пилотируемый Анной «V-І». Без колебаний она взяла на себя рискованное дело, зная, что соприкоснется с землей на скорости 180 км/ч. Не знаю почему, но я был уверен, что ей повезет. И повезло — она приземлилась, «как бабочка», и возобновила испытание. Я поздравил ее от всего сердца.
Она ответила: «Что за великолепный самолет! Благодаря ему мы совершим великие дела, вот увидите!»
Оба сослуживца Анны также взлетели и приземлились без особых трудностей. К сожалению, в будущем нас не ожидали военные успехи.
Когда разошлась весть о подвиге Анны и двух ее сослуживцев, мы получили разрешение на изготовление пяти прототипов, на которых могли тренироваться тридцать избранных пилотов. Из числа сотен кандидатов мы выбрали во Фридентале еще шестьдесят добровольцев из Люфтваффе. Наконец можно было осуществлять наиболее смелые замыслы! К сожалению, из заказанных мною в начале 1944 года 500 кубических метров авиационного топлива была поставлена только часть. Пилоты «V-І» оставались в моих подразделениях до окончания войны. Большинство из них отличились храбростью и хладнокровием во время проведения боевых операций.
После войны я видел американский фильм, фабула которого была основана на эпизодах операции «Рейхенберг». Актриса, исполняющая роль Анны, взбиралась на самолет-снаряд, наклонившийся на рампе, и была запущена в полет на пляже какого-то северного моря.
Несчастья не миновали Анну, ее обвинили в том, что она якобы вывезла фюрера из полыхающего Берлина в последние дни апреля 1945 года.[148] Она живет во Франкфурте-на-Майне, и я часто ее навещаю. Анна всегда верила в немецкую родину и свободную, живущую в согласии Европу. Если иногда я вспоминаю о ее подвиге, она смеется и с энтузиазмом восклицает: «Это действительно был прекрасный самолет! Вот если бы он появился у нас на шесть или восемь месяцев раньше!»
«V-2» была не самолетом-снарядом, а ракетой, имевшей по одной из последних версий длину 14,03 м, диаметр у основания 3,584 м и 1,651 м в головной части. Стартовый вес — 12,9 т, 70 процентов которого приходилось на долю топлива. Радиус ее действия доходил до 400 километров; скорость 3000–5300 км/ч. «V-2» содержала в себе около 1000 кг взрывчатого вещества.
Конструктором «V-2» был руководитель очень деятельного коллектива молодых специалистов тридцатилетний инженер Вернер фон Браун, принявший после войны американское гражданство. Он получил мировую известность.
Браун работал в экспериментальном центре сухопутных войск в Пеенемюнде, под руководством полковника Вальтера Дорнбергера, который был не только отличным офицером, но и, как говорят французы, Un chictype.[149] Первое решающее испытание «V-2» (конечно же, без взрывчатки) провели 3 октября 1942 года в Пеенемюнде. Ракета, достигнув высоты 80 километров, поразила цель, находящуюся на расстоянии более 190 километров. Гитлер лично интересовался испытаниями в Пеенемюнде. Он произвел Дорнбергера в генералы, а молодому инженеру Брауну присвоил профессорское звание. В начале июля 1943 года Гитлер вызвал их обоих к себе в ставку. Шпеер вынужден был согласиться с фактом, который сегодня известен всем — Гитлер понимал революционное значение ракеты «V-2». После беседы с фон Брауном он заявил следующее: «Этот молодой инженер сконструировал ракету, принцип действия которой опровергает все известные до сих пор правила баллистики. Мы сможем достать наших противников за океанами и на огромных расстояниях. Однако я считаю, что этот молодой ученый прав, когда он говорит, что благодаря более мощным ракетам мы получим возможность исследовать пространство вокруг Земли, а также, быть может, некоторые другие планеты нашей системы. Думаю, что благодаря фон Брауну мы сделаем великие открытия».
