Павел Гусев - В тылу врага
Выбив врага из Дмитриева, 112-я стрелковая дивизия. 1-я и 2-я курские партизанские бригады перешли к обороне. Противник вводил в бой новые силы, стремясь восстановить положение — снова захватить Дмитриев. Перед утром 5 марта врагу удалось потеснить один из батальонов стрелкового полка 112-й дивизии, в составе которого действовал и наш отряд. Возникла угроза захвата неприятелем Фатеевки.
Командир полка и заместитель командира нашего отряда Чикаберидзе решили выбить вражеский батальон с только что занятой им высотки. Во время этой атаки я был ранен осколком вражеской мины, получил и небольшую контузию, от которой пришел в сознание только на второй день, в палатке дивизионного медсанбата. А 7-го марта я уже оказался в курском госпитале.
Бабенков З. И.
1941 г.
Басов Н. И.
1945 г.
Варфоломеев М. И.
1941 г.
Гребенников А. Б.
1980 г.
Дулепов Н. В.
1970 г.
Дроздов И. А.
1946 г.
Забродин И. М.
1943 г.
Даниленко С. Н.
1950 г.
Романенков Т. И.
1943 г.
Кубриков И. Д.
1950 г.
Куликов И. С.
1941 г.
Меняйлов В. В.
1946 г.
Михеев Н. К.
1946 г.
Попков Н. Ф.
1955 г.
Казанков О. Г.
1943 г.
Синегубов А. Я.
1943 г.
Сидельников П. Н.
1960 г.
Стариков В. Н.
1943 г.
Глава пятая
В госпиталях
В курском госпитале, размещавшемся в здании педагогического института на улице Радищева, меня поместили в палату, хотя все институтские коридоры были забиты ранеными. Наша палата — это институтский спортзал, в котором размещено около сорока раненых, без коек, на полу. Но у всех были ватные матрацы и подушки, одеяла и постельное белье. В центре палаты стоял длинный стол и несколько табуреток.
Вскоре меня осмотрели хирурги, в их присутствии, в перевязочной, сестры заменили марлевую повязку на ране в левой части головы. Врачи назначили анализы и лечение.
1.
В середине марта меня посетил Георгий Черников, заместитель командира по разведке, расформированной 2-й курской партизанской бригады. Он прибыл в распоряжение Курского обкома ВКП(б).
Из его рассказа я узнал, что 1-я курская партизанская бригада уже полностью расформирована, партизаны мобилизационного возраста переданы во фронтовые части. Из нашей бригады тоже уже передано более двух тысяч партизан.
Он также сообщил, что передача в войска личного состава и конского поголовья приостановлена по распоряжению Ставки Верховного Главнокомандования, запретившего расформирование партизанских формирований. Приказано выведенные из тыла врага партизанские бригады, надлежащим образом обмундировать, вооружить, обеспечить боеприпасами и переправить во вражеский тыл с конкретными задачами.
Потом он рассказал мне о том, что во исполнение вышеуказанного распоряжения Ставки Штаб партизанского движения Брянского фронта специальным курьером на самолете У-2 прислал командиру 2-й Курской партизанской бригады Казанкову приказ, примерно следующего содержания:
1. Передачу в войска партизан бригады прекратить. Из оставшегося в бригаде личного состава и конского поголовья сформировать Курскую партизанскую кавалерийскую бригаду имени Котовского, численностью до восьмисот конников. Назначены: командиром бригады Исаев Н. С, начальником штаба Забродин И. М. Бригаде временно базироваться в Дмитриевском районе, куда в ближайшее время будут доставлены боеприпасы и некоторое кавалерийское снаряжение. Бригаде готовиться к действиям в тылу врага.
2. Казанкову О. Г., бывшему командиру 2-й Курской партизанской бригады, отобрать из партизан отряд до ста добровольцев, с которым отправиться в тыл врага. Совершить рейд по западным районам Курской области с задачей пополнить свои ряды добровольцами, довести численность отряда до 500—600 партизан. После десятисуточного рейда сосредоточиться в Хинельском лесу. Сразу же по прибытии в Хинельский лес по рации сообщить штабу партизанского движения Брянского фронта заявку на вооружение, боеприпасы, указать координаты для доставки их самолетами без посадки.
3. Командирам отрядов имени Фрунзе и имени Щорса, действующих в Рыльском и Глушковском районах Курской области, самостоятельно продолжать борьбу с оккупантами до полного освобождения от врага юго-западных районов области…
А через месяц, в середине апреля 1943 года, меня проведал в госпитале Николай Акимович Пузанов, бывший секретарь Крупецкого подпольного райкома партии, он же — комиссар отряда имени Чапаева. Встрече мы оба были очень рады. Сначала он расспросил, как водится, о моем здоровье после ранения, а потом сообщил, что его вызвали в обком партии, чтобы подготовить письменный доклад о боевой деятельности нашего отряда в тылу врага. И посетовал:
— Плохо, что из штабных остался один Лепков. Да и он в штаб был переведен лишь за месяц до расформирования отряда, в штабных делах еще полностью разобраться не успел. Шадрина отозвали в войска сразу же, как бригада соединилась с передовыми частями фронта в районе Дмитриева.
Протягивая мне исписанные листы бумаги, он продолжил:
— Павел, если тебе не трудно, посмотри этот проект, составленный Лепковым.
Прочитав написанное, я посоветовал:
— Николай Акимыч, сведения, указанные в этом проекте должны соответствовать записям в штабном дневнике. Когда меня отправляли в медсанбат, это было 5 марта, этот дневник у меня взял Николай Стефаныч, командир отряда. И еще: наши потери в этом проекте доклада, сильно занижены. Ведь только в последних боях нашего отряда с 1-го по 5 марта под Дмитриевым, совместно с полками 112-й стрелковой дивизии, мы потеряли тогда убитыми не менее семидесяти партизан. Уточнил ли Лепков у командиров батальонов поименно: кто тогда погиб, кто тяжело ранен и отправлен в госпиталь. Эти вопросы вы задайте Лепкову. Пусть Александр Семеныч еще раз сверит сведения, указанные в его проекте доклада, с поименными списками погибших, представленными командирами батальонов.
Вдруг Пузанов спросил меня:
— Павел, ты помнишь деревню Анатольевку? — спросил он, а я почувствовал, что там случилось что-то неладное.
— Как же не помнить эту деревню, да и Анатольевский лес. Ведь с ними связаны многие наши рейды, боевые операции. — А что там случилось? — с тревогой спросил я Пузанова.
Помрачнев, Николай Акимыч сообщил:
— Павел! Нет больше Анатольевки! Недавно сожгли ее гитлеровцы начисто! Я узнал об этом вчера в обкоме партии. Туда поступила информация из Управления НКВД области. Перед тем, как сжечь деревню, каратели расстреляли в Анатольевском лесу несколько десятков ее жителей. Старики и подростки прятались там от оккупантов, боясь зачисления в полицию, или угона в Германию. Устроив облаву, каратели беспощадно расправились с безоружными жителями, объявив всех их партизанами. Других подробностей анатольевской трагедии я не знаю.
— Когда это произошло? — спросил я.
— Несколько дней назад, в конце марта.
В тот день мы вспоминали с Пузановым многие детали боевых операций нашего отряда, связанные с Анатольевкой и Анатольевским лесом. Хотя и невелик он по размерам — с десяток квадратных километров, не больше, но в безлесном почти Крупецком районе, урочище около Анатольевки стало нашим надежным прибежищем с самого начала партизанских действий. Зимой, летом, осенью 1942 года много раз останавливались здесь наши разведывательные и диверсионные группы, много раз здесь бывал наш отряд в полном составе, чтобы передневать или замаскироваться перед проведением боевой операции.
И не только «чапаевцы» пользовались гостеприимством и помощью жителей Анатольевки и окрестных деревень. Бывал здесь, еще небольшой тогда, осенью 1941 года, Путивльский отряд Ковпака, впоследствии выросший в легендарное соединение украинских партизан. Сюда заходили на дневки харьковские партизанские отряды и группы, отряды Рыльского и Глушковского районов Курской области, Шалыгинский партизанский отряд Сумской области. Все это было возможно потому, что жители Анатольевки и соседних деревень были настоящими советскими патриотами, они ненавидели гитлеровцев, всячески помогали партизанам, делились с ними последним куском хлеба. Конечно же, они хорошо понимали, что поддерживать партизан — огромный риск, что фашисты не простят этого.
