Михаил Белозёров - Контрольная диверсия
— Как это стреляет? Товарищ военный, как это стреляет?! — воскликнул человек без глаза.
— Передерни затвор, — велел, не оглядываясь, Цветаев.
— Так?..
Раздался металлический звук, и Цветаев представил, как патрон послушно лёг в затвор.
— Так, — подтвердил Цветаев. — И сними с предохранителя.
— Так?..
— Так, — кивнул, не глядя, Цветаев. — Но стрелять мы его сейчас не будем.
— Почему?! — встрепенулся человек без глаза.
В его голосе прозвучало страдание. Должно быть, он был дисциплинированным человеком, преданным своему делу, любящий своё дело, понимающий ситуации, иначе бы давно спустил курок. Я бы на его месте так и сделал, подумал Цветаев.
— А мы его вначале допросим, — сказал он, и металл, прозвучавший в его голосе, заставил Лёху Бирсана поморщиться.
— Ладно, — согласился человек без глаза после непродолжительного молчания, — я вам доверяю, хотя, судя по всему, он ваш хороший знакомый.
— Был «хорошим», да весь вышел, — сказал Цветаев. — Идём, — велел он и качнул стволом «Машки».
Лёха Бирсан послушно поплёлся в комнату и бессильно рухнул в кресло, в котором до этого сидел человек без глаза.
— Смотри сюда! — приказал Цветаев и поставил перед ним мобильный телефон. — Говори в камеру, чтобы потом не отвертеться.
— Зачем? — удивился Лёха Бирсан, — я и так ещё раз всё повторю.
В его голосе звучал покорность и усталость. Он был удручён, он был страшно удручён — не тем, что его поймали, а тем, что встретил Цветаева, и это потрясение было сильнее всего. Печать заискивания лежала на его лице.
— Скажешь! — заверил его Цветаев. — А вы, — сказал он человеку без глаза, — держите его на прицеле.
— Хорошо, — неуверенно сказал человек без глаза. — Только я не умею.
— Ничего, научишься.
Боится, что я Лёху отпущу, насмешливо подумал Цветаев и ту же отбросил эту мысль. Она была ненужно и лишней.
— В какой организации ты состоишь? — спросил он, поднял стул и сел на него.
— Я не состою, меня заставили.
Лёха Бирсан выглядел так, словно обиделся; голоса у не было, не голос, а одно сипении.
— Заставили после того, как ты предал Тошу? — уточнил Цветаев.
Лёха Бирсан проглотил слюну, так, как будто проталкивал в себя тряпку:
— Можно попить?
— Воды нет, есть водка. Налей ему, — попросил Цветаев.
Пока человек без глаза возился у бара, Цветаев молча смотрел на Лёху Бирсана, и в голове у него была абсолютная пустота, ни одной светлой мысли, никаких ощущений, которые должны были сопутствовать такому моменту, ведь ты не часто держишь на мушке своего друга, пускай и бывшего. Он уже и не был рад, что «взял» Лёху Бирсана и что, похоже, раскрыл тайну Гектора Орлова; а всё Пророк со своей маниакальной подозрительностью.
— Пожалуйста, — человек без глаза поставил перед Лёхой Бирсаном стакан.
Лёха Бирсан поблагодарил взглядом и выпил, оставив на стакане бледные следы крови. Он даже хотел попросить ещё что-то, но осёкся под взглядом Цветаева и опустил голову.
— Меня заставили, — пробормотал он. — Они сказали, что у меня нет обратного пути.
— И ты поверил?
— Ты не знаешь! Ты ничего не знаешь! — вспылил Лёха Бирсан и сразу же скис, а потом стал монотонно заговорить, воодушевляясь всё больше и больше: — Я прошёл краматорские ямы. Ты не знаешь, что это такое!
— Не знаю, — согласился Цветаев.
— Это такая штука, вырытая экскаватором, полная воды. И ты сидишь в ней голый!
— Мог бы удавиться, — не дослушав, сказал Цветаев.
— Пробовал, не получилось.
— Что ж так? — удивился Цветаев.
— А потом мне вдруг дали власть. Понимаешь, после всего, после ужаса и отчаяния — огромную власть.
— И ты согласился?!
— А куда деваться? Выходов не так много: или минное поле, или забьют, как овцу. А когда о Кубинском рассказал, то всё сразу изменилось. Власть, она такая упоительная, от неё невозможно отказаться, одни раз попробовал, и всё, капец! Ты царь мира!!! Ты можешь всё! Ты стал свободным, для тебя нет законов! Вот так-то, Женя…
Монолог стоил ему большёго усилия, из него словно вышел весь воздух, а ещё он стыдился своих рук и прятал их.
— Дайте ещё водки… — несмело попросил он.
После ям он мертвец, понял Цветаев и удивился, что так просто и на бытовом уровне сделал открытие мирового порядка: не может человек после такого оставаться человеком, в нём ломается стержень, обратно дороги нет.
— Да, я не знаю, какой ты царь и кого ты ещё предал, — сказал Цветаев. — Но судя по всему, опыт у тебя большой.
— Никого я не предавал, — буркнул Лёха Бирсан, уставившись в пол. — Я просто рассказал, где бывает Антон. Я надеялся, что после моего ареста он изменит адреса.
— Надо было выбрать минное поле! — убеждённо сказал Цветаев.
— А я просто хотел жить!
— Ну и как?.. — Лёха Бирсан поднял на него глаза. — Как живётся? — спросил Цветаев, глядя в них.
— Плохо и ужасно живу, как в аду! Да, я чистильщик, я занимался этим, но я давно умер! Стреляй, мне всё равно! — не выдержал Лёха Бирсан.
Но Цветаев проигнорировал его злость, ибо Лёха Бирсан был в полной его власти, и цена этой власти — жизнь.
— Что это за организация? — он кивнул на труп Тайсона, ноги которого торчали из-под стула.
— «Очищення».
— Какое очищение?
— «Багнет»… — Водка развязала ему язык.
— Зачем?
— Тайсон сказал, что здесь много сепаратистов.
— Что вы решили с ними делать?
— Ну… это…
— Убить? — подсказал Цветаев, сцепив зубы.
— Да…
— Какая лично твоя задача?
— Найти главного бухгалтера…
— Боже! — воскликнул человек без глаза, — это моей невестка! Бедная Светочка! Двадцать три года! Такая страшная смерть.
Ясно было, что он подумал и о том, что над ней надругались перед смертью, иначе бы явились сюда гораздо раньше. Цветаев тоже об этом подумал.
— Её-то за что? — спросил он, прочитав по лицу человека без глаза всё то, что он не посмел произнести вслух.
— Я не знаю. Мне приказали.
— Тебе не стыдно? — спросил он как-то по-школьному.
— Стыдно, — просипел Лёха Бирсан и не посмел посмотреть в глаза Цветаеву.
Глаза у него были мёртвыми, без выражения и жизни.
— В смысле? — безжалостно уточнил Цветаев.
Господи, подумал он, как я люблю своё прошлое, как я не хочу убивать его!
— В смысле… ожидания. Ждать всегда тяжелее…
— Ждать чего? — уточнил Цветаев.
— Когда тебя придут и остановят. Я не мог сам остановиться, а теперь я словно проснулся… спасибо тебе, Женя.
Что-то прежнее промелькнуло в нём, Цветаева перекорежило: такое прошлое никому не нужно. Человек без глаза крякнул от удивления. Цветаев взялся за пистолет. Он достал обойму и выщелкал из неё патроны, оставив один.
— Допрос окончен!
Его охватило такое ощущение, что он делит это последнее мгновение на какие-то ничего не значащие кусочки и всё это в общем лишено всякого смысла, потому что Лёха Бирсан уже мёртв, давно мёртв. Не я, так кто-то другой, подумал Цветаев.
— Погоди… — бледнея, попросил Лёха Бирсан.
— Мы выйдем, а ты сам всё сделай, — жёстко сказал Цветаев. Ему стало противно, он не мог дышать с Лёхой Бирсаном одним воздухом.
Время мгновений кончилось. Надо было действовать. Был ещё вариант: представить Лёху Бирсана перед ясными очами Пророка. Однако человек без глаза не поймёт, а ещё больше я не пойму себя, потому что буду сомневаться, юлить в душе, подумал Цветаев и решил поставить точку сейчас; кроме меня, её никто не поставит.
— Погоди… — снова попросил Лёха Бирсан.
— Что? — Цветаев тяжело поднялся.
— Я не готов… — прошептал Лёха Бирсан белыми губами.
— А кто готов?! Кто?! Эта женщина, которую вы убили?!
Его рот искривился помимо воли. В это мгновение Цветаев ненавидел всех: рукоблудную войну, бандерлогов, львонацистов, «пшеков» всех мастей, пиндосов, Пророка, Ирку Самохвалову, Гектора Орлова, даже капитана Игоря, хотя как раз он-то и сделал из него человека.
— Я не знаю… — просипел Лёха Бирсан.
— Я тоже не знаю, — услышал Цветаев свой голос. — Ну, хочешь, он сделает это? — и Цветаев понял, что смотрит на человека без глаза, у которого от всего услышанного челюсть отвисал едва ли не до колен, и он забыл о том, что глаз надо промокать платком, иначе сукровица стекала по щеке.
Лёха Бирсан поднял на него глаза. Они были пустыми и безумными, ибо Лёха Бирсан решал дилемму, исключений в которой не было.
— Пошли! — снова услышал свой голос Цветаев и обратил внимание, что забирает «Машку» и телефон со стола.
Человек без глаза покинул комнату следом. Цветаев закрыл дверь. В коридоре было темновато, но Цветаев видел, что человек без глаза смотри на него не менее безумным взглядом, не решаясь ничего спросить. Не зная почему, Цветаев отвернулся. Они ждали выстрела. Цветаев знал, что он будет не громче щелчка, когда ты открываешь банку с пивом.
