Александр Граков - Дикие гуси
В сочетании с переливами светомузыки и разнокалиберным серебристым смехом этот приказ прозвучал так заманчиво, что она не колеблясь вслед за остальными осушила свой фужер до дна. И немного погодя поплыла куда-то на мягкой теплой воде бассейна и поддерживающих ее ласковых мягких руках. А нахальные остренькие язычки уже шарили по всему ее телу, облизывая, щекоча, теребя соски каменеющих от их прикосновения упругих девичьих грудей. И наконец один из них, самый наглый, залез в самое сокровенное между двух ее целомудренных нижних губок, жадно сейчас раскрывшихся под действием ласкающих поцелуев, навстречу новому, доселе неизведанному наслаждению. Сонька заизвивалась, как змея, хриплые стоны срывались с ее враз зашершавевших губ, и, только внимательно прислушавшись, можно было разобрать в этих стонах:
— Еще! Еще!!
И наконец взорвалась изнутри сладостным изнурительным фейерверком, закричав так, как никогда, наверное, в жизни до этого не кричала. И уже ничего более в жизни не желающая и ничего не требующая от нее, несколько раз содрогнулась всем своим маленьким стройным телом и неподвижно вытянулась — побледневшая и умиротворенная…
— Эй-эй! — одна из королев осторожно похлопала Соньку по щекам, затем обеспокоенно обратилась к подругам. — Она не умерла случаем?
— Дуреха ты! — Юля ласково провела рукой по ее груди, легонько сжала и отпустила соски, — Да разве же от такого счастья умирают? От него рождаются заново!
Сонька и очнулась — как родилась. На душе и во всем теле была приятная ласковая пустота, словно их изнутри вымыли, выскоблили, а затем смазали приятным теплым бальзамом. Ей хотелось беспричинно смеяться и сейчас же, вот теперь, рассказать кому-нибудь — неважно кому — о своем детстве, о том времени, когда она была маленькой-маленькой… Так бывает с извлеченным из кимберлитовой глины «сырым» алмазом, пока его заботливые людские руки не превратят в сверкающий бриллиант, очистив от примесей и отшлифвав его грани…
— Что это было? — спросила она Юлю.
— Это то, чего никогда не даст тебе ни один мужчина-жеребец, — наше настоящее женское счастье! И мы его создаем сами! Разве тебе его никогда не хотелось? Ну-ка, вспомни!
И тогда Сонька вспомнила, чего ей хотелось совсем еще недавно там, на широкой кровати с гидроматрацем. Только тогда она не смогла бы толком объяснить — чего. Сейчас уже смогла бы.
— Хочешь остаться с нами? — спросила ее Юля.
— Я… не знаю! — честно призналась Сонька. — Ваш хозяин… этот Гарик — он смотрит на меня облизываясь, как на аппетитную сардельку! И потом, кем вы все работаете? Сложное, наверное, что-нибудь, связанное с компьютерами?
Над водой разнесся многоголосый серебристый девичий смех.
— С чего ты взяла? — отсмеявшись, спросила Юля.
— Ну, вон вы все какие ухоженные, чистенькие… — и снова смех.
— Да потому, что мы — королевы! — объяснила ей Юля, — Наше призвание — быть всегда такими красивыми и скрашивать своей красотой серые будни богатых людей!
— Как это? — не поняла Сонька.
— Ну, ласкать их, ублажать, выполнять разные прихоти…
— Все ясно! Иными словами — трахаться с ними во всю катушку! А как же тогда — любовь?
— Вот дурочка — это и есть любовь! Только свободная!
— Ни фига это не свободная любовь! — Сонька начала понемногу выходить из-под «королевского» обаятельного гипноза. — Это любовь за деньги! А свободная, по крайней мере в моем понимании — когда я кого захочу, того и полюблю! И не за шикарные шмотки и теплую воду в какой-то бетонной луже, — шлепнула она ладошкой, — а за его нормальное, человеческое ко мне отношение! — здесь вдруг перед ее мысленным взором почему-то всплыл образ Айса, и она даже головой тряхнула, отгоняя навязчивое видение.
— Ты нас обвиняешь в обыкновенном низменном блядстве, — сорвалась вдруг Юля, белея лицом от бешенства, — а сама только что требовала его еще и еще! Это-то каким образом совмещается с твоей моралью?
— Да пошла ты на хрен со своей искусственной любовью! — заорала на нее, в свою очередь Сонька: она терпеть не могла, когда на нее повышали голос, — Подпоили девочку и зализали до кончины своими погаными языками! Сто лет мне такая ваша любовь не снилась! Мне нужен нормальный мужик, которого бы я обожала, способный делать детей, которых я вскормлю и воспитаю, а не ваши елейные поцелуйчики в разные интимные места!
— Ах, тебе мужик нужен? — рассвирепела Юля, — так мы тебе его сейчас предоставим! Со всеми его причиндалами и наклонностями!
— Валерик! — позвала она охранника с дальнего угла. Тот, давно уже поставивший уши топориком на разгорающийся скандал, с готовностью подскочил вплотную к краю бассейна.
— Слушаю, Юленька?!
— А ну, трахни эту сучку так, чтобы она почувствовала разницу между языком и твоей ялдой! — благородная «королева», войдя в раж, уже не стеснялась в выражениях. — Во все дырки трахни, по-жеребячьи! Не бойся, это приказ шефа: в случае какого недоразумения привлечь на помощь тебя! Вот и помоги нам вразумить эту девственницу! Уж после твоего сеанса ей точно — прямая дорога на панель: такие дырки никакой девственной плевой не залатаешь!
Сонька поняла — перехватила через край. Вокруг — ни одного сочувствующего взгляда. Сейчас ей будет плохо, очень плохо! Она рывком взметнула тело над кромкой бассейна, чтобы попытаться спастись бегством… но Юля со злорадным смехом легко стянула ее назад в воду.
— Куда, милая? Каждый должен расплачиваться за свой язычок! А ну, держите ее, да покрепче, покуда наш жеребчик разоблачаться будет!
Шесть пар рук неженской хваткой вцепились в Соньку.
— А ты чего топчешься? — это она уже охраннику.
— Мне бы расписочку какую? — жалобно проблеял охрипшим от волнения голосом Валера. — Застрелит ведь шеф, если чего не так!
— Ах тебе расписочку? — зловеще улыбаясь, Юля вылезла из воды и вплотную, как была голая, подошла к нему, — А что ж мы с тебя, гад, не брали никакой расписочки, когда ты в отсутствие Гарика трахал нас по очереди и без нее прямо здесь, в бассейне? Получается — насиловал, а? А если об этом шеф узнает? Так что давай, жеребчик, трахайся по-хорошему, ведь тебе, может быть, последний раз в твоей собачьей жизни подфартило — снять пробу с пятнадцатилетней! Да не трусь ты! — дружески подтолкнула она Валеру, — Если что, я отмажу на все сто, ты ведь знаешь — для меня Гарик что угодно сделает!
Последний довод перевесил чашу колебаний — охранник махнул рукой и стал быстро освобождаться от одежды.
— А-а-а, была не была, — семь бед — один ответ!
Он встал перед ними, как массивная статуя: весь перевитый узлами мышц, симпатичный фигурой и лицом… С таким бы Сонька не отказалась пройтись в танце где-нибудь на дискотеке… Но здесь! Невольно опустила взгляд ниже его живота — о Боже! — «орудия» такой величины она не встречала ни в одном из учебников, даже в «Плейбое», который как-то разглядывала с подружками тайком в школьном туалете. Сонька отчаянно закричала и забилась в руках королев, словно рыба в сачке, и, словно рыбку из сачка, ее выдернул из опутывающих женских рук Валера. Она отбивалась, как могла: изо всей силы засадила ему ногой по животу — охранник только улыбнулся, напружинив пресс; Сонька разбила ему нос кулаком — от этого Валера еще больше возбудился и, размазывая кровь одной рукой, другой легко, словно котенка, швырнул ее на стоящую рядом с бассейном кушетку для массажа.
— Ну, начнем, благословясь! — он так придавил Соньку своими мышцами, что у той сами собой разъехались в стороны руки и ноги, а тело внезапно обмякло и перестало слушаться ее, — видимо, особый прием. Затем она ощутила внизу живота твердое, упругое, горячее, которое тыкалось в волосы на лобке, не находя входа. Да и тот, что оно в конце концов нашло, оказался настолько узким, что…
— Юль! — уже войдя было в Соньку, Валера на мгновение задержался. — Она ведь действительно целка! Что делать?!
— Трахай, слюнтяй! — та уже верещала в ярости, мастурбируя на глазах у всех — Трахай, я все беру на себя!
«Ну, вот и все! — как о ком-то чужом, подумала Сонька о себе, закрывая глаза — Где же ты, Айс?..»
Глава 3
Общие знакомые
Дом, в котором обитал Ованес Гаспарян, они нашли без труда. Не у многих в Лоо такие двухэтажные дворцы, сложенные из дефицитного пенобетона — легкие, теплые и красивые. Но кованные из витого железа ворота не желали гостеприимно распахиваться для таких дорогих гостей: виноват был охранник по ту их сторону, упорно не желавший признавать никаких авторитетов.
— Покажите пропуск! — уныло долдонил он через переговорное устройство в металле. — У нас вход и въезд только по спецпропускам.
В конце концов эти препирательства надоели даже Айсу.
— А ну-ка, отойдите на секундочку! — предложил он Гарику со товарищи и, ахнув через ворота взрывпакет, позаимствованный из арсенала его теперешнего шефа, заорал после взрыва: — Быстренько сбегай за своим недоноском-хозяином, и, если его не будет здесь через пять минут, мы разнесем эту виллу к чертям собачьим вместе с твоими воротами! Передай: Гарик из Сочи к нему с визитом пожаловал! — и, обернувшись, улыбнулся: раньше, в совковых доперестроечных очередях за хлебом и колбасой, хороший мат иногда действовал почище любого пропуска к вожделенному прилавку!
