Клаус Штикельмайер - Откровения немецкого истребителя танков. Танковый стрелок

Мы также видели разбитые остатки механизированных частей, ни у одной из них не было знака 7-й танковой дивизии, жирного Y на броне. Наша дивизия еще не дошла до моста.

Казалось, что мы, танкисты, вечно будем делать то, что называется «стоять на месте» — на холоде, в паре кварталов от моста. Так мы себя чувствовали всю следующую ночь.

Но вскоре после рассвета 27 января нас, три «ягдпанцера» с экипажами, взяла в оборот банда Soldatenklau в шернеровском стиле, которой командовал саперный майор. При этих любителях красть честных солдат было несколько военных полицейских, которые расчищали нам дорогу — не к мосту, а в противоположном направлении, к складу на боковой улице, где они дали нам кофе и немного еды, а также немного горючего для машин — но ни бронебойных снарядов, ни осколочных. В Грауденце Soldatenklau были чем-то большим, чем обычная придорожная операция.

У Soldatenklau не было другого выбора, кроме как оставить обер-лейтенанта Криппендорфа командовать тремя «ягдпанцерами». Таким образом, мы не очень глубоко интегрировались в Soldatenklau в нацистском смысле слова, хотя на складе обер-лейтенанту придали десять человек пехотной поддержки, которых накормили и напоили задолго до нашего появления.

Технически Soldatenklau сделали обер-лейтенанта Криппендорфа одним из руководителей из-за принятия им десятерых пехотинцев, которые, однако, выглядели вполне боеспособно. Факт, что мы и наши «ягдпанцеры» попали на склад после того, как пехотинцам пришлось как следует подождать, напоминал какой-то гангстерский фильм о краже на заказ. Может быть, потом, на гражданке, эти подлецы именно этим и занялись, если дожили.

Танки — вот что Soldatenklau искали в Грауденце. Следовательно, наше время в Грауденце еще не истекло.

Вскоре нас увели еще дальше от моста, на восточный конец города, район, который наша дивизия — насколько мы знали, она еще не подошла к району моста в Грауденце — вряд ли прошла по дороге к мосту.

Небольшой сектор, который нам выделили Soldatenklau, находился к северу от железной дороги, прорезавшей город с запада на восток.

От пехоты мы вскоре узнали о том, что Soldatenklau делали для того, чтобы сделать Грауденц неприступным для Советов. Мы, например, узнали, что в городе они были известны тем, что тайком вербовали на местную военную службу личный состав разных родов войск, на довольно долгий срок. Это продолжалось уже какое-то время и началось не вчера. Другая странность Грауденца — на складе, где была штаб-квартира Soldatenklau, несколько человек носили коричневую форму нацистской партии, с повязками со свастикой. Такое сотрудничество государственной службы и партийных чиновников было бы еще подозрительно, продолжайся оно и дальше к Берлину.

Каждый «ягдпанцер-IV» мог воевать из засады — это означало, что экипажу нужно было найти подходящее место, чтобы его спрятать. Однако, поскольку мы не хотели приближаться со своей сверхдлинной пушкой к каким бы то ни было зданиям на том богом забытом конце города, обер-лейтенант Криппендорф решил, что мы лучше проверим живые изгороди в 200 м на восток на предмет оборудования позиции. Он с командирами экипажей и унтер-офицером, командовавшим пехотой, прошел по снегу 200 метров, вскоре позвав остальных подогнать туда «ягдпанцеры» и пехоту. Конечно, вдали от зданий было холодно.

Наш водитель не проехал и 150 метров, когда я почувствовал чертов взрыв под передней частью днища. Нас окутала кислотная вонь. Оглушенный водитель что-то пробормотал о противотанковой мине.

Мы нарвались на немаркированное минное поле, возможно, устроенное без какого-либо порядка. Затем такой же взрыв раздался под последней машиной, в 100 метрах сзади. Средняя машина шла по нашим следам; через минуту и она наехала на мину. Весь проклятый район был нашпигован минами.

Каждый из «ягдпанцеров» получил серьезные повреждения гусениц и катков и не мог двигаться, но наши радио и внутренние переговорные системы были в порядке.

Как наводчик обер-лейтенанта, я был старшим заместителем командира, и первым сообщением по радио было, чтобы никто, покидая машину, не спрыгивал на землю. Кинетическая энергия прыжка могла увеличить силу, с которой человек приземлялся — возможно, на противотанковую мину. Нужно было не прыгать, а осторожно слезать.

Я вспомнил, как, подмастерьем электрика, часто прыгал с лесов высотой с крышу «ягдпанцера-IV», те же 1,85 м. Каждый раз, но особенно в холодных местах, я чувствовал ступнями удар о землю.

Я также подумал о последних моделях пистолетов-пулеметов, которые, будучи сняты с предохранителя, могли начать стрелять просто от того, что их держали вертикально, стволом вверх, во время прыжка со сравнительно высокой машины. Такое не могло случиться с МП-40 из машины обер-лейтенанта Криппендорфа — он взял автомат с собой. Однако были еще и пехотинцы, некоторые — с автоматами.

Осторожно двигаясь, парни, части которых помогали другие, спустились, после чего все пошли по следам четверых, прошедших по полю чуть ранее.

Мы вспомнили, что фронтовая клятва солдат 7-й танковой дивизии, кроме прочего, гласит:

«Никогда не оставлю я свой танк, мою машину, или другое военное имущество. Если приказ требует, чтобы оружие или другое имущество было оставлено, я сделаю так, чтобы ничто не попало к врагу неуничтоженным».

Не было вопросов, что мы, в свете последней части этого отрывка, должны делать. Обер-лейтенант Криппендорф просигналил, что все три «ягдпанцера» должны быть уничтожены. Эвакуировать и починить их в этих условиях было невозможно. Советы, часть которых мы встретили за день до того у Лессена, были, наверное, уже на подходе.

Каждый наводчик подождал, пока его товарищи и девять пехотинцев подойдут к живым изгородям; затем он дернул за запал килограммового подрывного заряда. Устало шагая, мы, трое наводчиков, тоже присоединились к сходке у первой изгороди.

«Ягдпанцеры» взорвались, но не одновременно, заряд в последней машине сработал первым.

С обер-лейтенанта Криппендорфа достаточно! К черту интриганов Soldatenklau! Уйдем из Грауденца пешком через Вислу.

Если бы мы не знали кое-чего о немецких противотанковых минах, мы все сидели бы на тех голых полях еще бог знает сколько времени. Самые часто применяемые немецкие противотанковые мины, мины-тарелки, взрывались только под большим весом. Например, мина-42 срабатывала при нагрузке 110–180 кг; мина-43 — при 200–270 кг. В типе 42 было 5,4 кг тротила. В каждой из этих мин ударник, снабженный пружиной, удерживался срезной чекой. А одна из германских противопехотных мин срабатывала под нагрузкой около 34 кг и снаряжалась 1,5 кг тротила.

Возможно, за несколько месяцев до того, как стал падать снег, Soldatenklau установили мины, не расставив предупредительных табличек. Возможно, к такому неумелому минированию привел местный уютный союз Soldatenklau с лезущей во все дела нацистской партией, — так что первые понадеялись, что последние сами нанесут последние штрихи на картину минного поля. Наверное, в конце, увидев, что произошло с тремя «ягдпанцерами» на их минах, Soldatenklau обратились с заявкой к самим себе и в спешке установили предупреждающие таблички перед минным полем, если, конечно, у них был план установки мин, а Советы уже не захватили эти поля.

Константин Рокоссовский, Маршал Советского Союза, в своей книге «Солдатский долг», стр. 290, пишет, что к концу февраля 1945 года в Грауденце, по свидетельствам пленных, скопилось до 15 000 офицеров и солдат. Далее, на стр. 304, Рокоссовский говорит:

«Нацистское [sic] руководство было беспощадно к солдатам, заставляя их воевать, даже когда безнадежность сопротивления была очевидной. Гарнизон Грауденца, отрезанный от своих сил, сражался до конца, и лишь 6 марта, после нескольких дней уличных боев, город был наконец взят…»

Глава 16

Некоторые исторические подробности о 7-й танковой дивизии и о ранении

Частично двухстраничный обзор истории 7-й танковой дивизии в книге «Униформа, организация и история Panzertruppe», Сан-Хосе, 1980 г., Роджера Джеймса Бендера и Уоррена Даблью Одегарда указывает, что дивизия в марте 1944 года участвовала в отступлении через Северную Украину и что в июле 1944 года она была задействована в центральном секторе Восточного фронта во время советского летнего наступления.

Дивизия, как нам сообщают, была в августе 1944 года переведена в Прибалтику в составе 3-й танковой армии. Она воевала под Расейняем в Литве и позднее, до ноября того же года, в Курляндии и Мемеле. Она была серьезно задействована в январе 1945 года во время советского зимнего наступления к западу от Вислы.

Наконец, мы узнаем, что дивизия постепенно оттягивалась к западу, ведя оборонительные бои, пока не сдалась британцам под Шверином 3 мая 1945 года.