Александр Прозоров - Присяга Российской империи
— Тысяча.
— Командир, я открываю бомболюки.
— Разрешаю открыть бомболюки, — эхом отозвался полковник Горин. — Пуск по готовности.
— Есть пуск по готовности… Люки открыты… Не дрейфь, Алим. Это всего лишь Америка.
— Пора! — выдохнул штурман, лицо которого неожиданно покрылось крупными каплями пота.
— Первая пошла! Есть запуск двигателя! Вторая пошла! Есть запуск двигателя! — капитан Кимицко докладывал быстро и четко. — Первый трюм пуст!
Вывалившиеся из брюха «Белого лебедя«[29] длинные сигары оседлали столбы пламени, метнулись вперед, но почти сразу пламя погасло, и сигары, так и не раскрыв крылья, стали рушиться в пологие океанские волны.
— Это болванки!!! — во весь голос выкрикнул штурман. — Они падают, падают!
— Пошла ракета второго трюма! Есть запуск двигателя! Ой, е-е… Кирдык Америке, отвоевалась.
Третья сброшенная ракета, раскинув куцые крылышки, стремительно обогнала бомбардировщик, внезапно заложила крутой вираж. Мгновением спустя, с ревом разрывая воздух, следом устремился «Сухарь«[30]. Загрохотала автоматическая пушка, однако ракета ловко увернулась, с резким снижением ринулась наутек. Маячившая на удалении примерно двух километров пара двухвостых «F-15» испуганно шарахнулась в сторону, не желая на попадаться на линию огня. На перехват цели ринулись истребители, прикрывавшие бомбардировщики сверху и, едва первый «СУ-27» отвалил в сторону, с пилонов одного из самолетов сорвалась ракета. Мишень опять вильнула — но ракета тут же повторила ее маневр, а парой секунд спустя взорвалась. Обе ракеты скрылись в огненном облаке.
— Красиво ребята развлекаются, — вздохнул Кимицко. — И почему нам хоть одну «воздух-воздух«[31] не повесили? Ракеты сброшены, командир, бомболюки закрыты. Работа закончена.
— Понял, штурман, — кивнул полковник Горин и качнул штурвал влево. — Капитан Лукашин, выполняем левый вираж.
Самолет ВВС США № 001 Атлантический океан. 14 декабря 1999 года. 01:25 (время вашингтонское)
— Семьдесят миль до побережья, — прохрипел селектор. — Русские открывают бомболюки… Вы слышите? Русские открывают бомболюки! Что мне делать? Что делать?
Президент Клинтон скребанул ногтями по столу, на его щеках заиграли желваки. Однако он промолчал, ожидая продолжения.
— Они сбрасывают ракеты! Нет, нет, это не ракеты… Это муляжи. Они имитируют пуск ракет. Вы слышите? Они не атакуют, они имитируют атаку! Нет, есть ракета… Она отворачивает в океан. «Фланкеры атакуют» Это мишень. О Боже, они стреляют боевыми! «Фланкеры» несут на борту боевое вооружение. Эскадрилья начинает левый вираж… Они разворачиваются! Докладывает «Ястреб», русские уходят. Они ложатся на обратный курс. База, я «Ястреб», прошу разрешения на возврат по остатку топлива. Повторяю, база: у меня сухие баки. Прошу разрешения вернуться…
Президент выключил селектор и глубоко вздохнул. Голова тут же закружилась, словно он не дышал как минимум полчаса.
— Дженни, — вдавил он кнопку вызова секретаря, — принесите мне чашечку кофе и бутылку «водки». И пригласите генерала Уильяма Коуэна ко мне.
Первым появился генерал — в грязно-зеленом мундире с ровными рядами орденских колодок, фуражкой подмышкой и взлохмаченными сальными волосами. Остановился в дверях, вытянувшись по стойке смирно — как гордый новеньким мундиром сержант морской пехоты.
— Позаботьтесь о том, генерал, — тихо попросил президент, — чтобы адмирал Либби с завтрашнего дня оказался в отставке, и больше никогда, нигде даже близко не приближался к военному ведомству.
— Простите, господин президент, но назначение командующего Седьмым флотом обусловлено таким количеством согласований и учетом… — начал было объяснять министр обороны, но Клинтон решительно грохнул кулаком по столу:
— Мне плевать!!! Мне плевать, кто и где согласовывал его кандидатуру! Я не желаю, чтобы сильнейшим флотом мира командовал идиот, отдавший Соединенные Штаты на развлечение всем желающим! Ему здесь, что, Югославия?! Или он завтра же уйдет в отставку, либо вы, генерал, послезавтра вылетите туда же вместе с ним! Все, убирайтесь!
Генерал Коуэн коротко кивнул, одновременно щелкнув каблуками, развернулся, выскочил в коридор и на его месте возникла секретарь-референт, удерживающая в руках серебряный поднос, на котором дымилась большая кружка, а рядом с ней маняще поблескивала высокая бутылка с красной наклейкой и маленькая граненая стопка.
— Денни, — покачал головой президент, — отмени все, что еще там на сегодня намечалось, и иди сюда. Я хочу отдохнуть…
Штаб Тихоокеанского флота, Владивосток. 14 декабря 1999 г. 18:20
— Какие вкусные пирожки, — Ралусин запил угощение лимонадом, задумчиво посмотрел на тарелку.
— Вон те, круглые попробуй, — пригладил вихры «кап-два» Удовин. — С капустой они, вкуснейшая вещь!
— Жена у тебя рукодельница.
— Угу. Как по тревоге ночевать в штабе остаюсь, обязательно приносит. Даже и не знаю, то ли заботится, то ли проверяет, здесь я, или налево пошел? — рассмеялся Тимофей. — Пока в море ходил, была спокойна. На подлодке женщин нет. А как на суше осел — так вся изнервничалась.
— Тима, — заглянул в кабинет начальника уже знакомый Ралусину капитан Измалков, — «танкеры» навстречу нашим бомбардировщикам ушли, наши ребята переговоры засекли. «Дальники» отработали на отлично, идут домой, у них никаких сложностей не случалось.
Капитан замолк, и Удовин с улыбкой покачал головой:
— Ну давай, давай, докладывай, вижу как распирает.
— Пришли данные со спутника. Американцы развернули Седьмой флот на север, идут полним ходом, по предварительной оценке — не менее тридцати пяти узлов. Даже полеты остановили. Возвращаются в обычный район патрулирования.
— Есть!!! — Удовин с такой силой стукнул стаканом, что лимонад выплеснулся наружу.
— А то! — сладко потянулся Удовин, выдвинул ящик, достал бумажную салфетку, вытер стол. — Умыли тупоголовых, не все им королей изображать. Стой, Измалков. Обожди, пока пирожки еще не кончились.
Начальник разведки флота открыл сейф, достал от задней стенки металлическую фляжку, три пластиковых стаканчика.
— Сам делал. На меду и мяте, три раза через угли березовые прогнал, так что можете поверить… — он наполнил стаканчики. — Ну, мужики, не знаю, какое место мы этим уродам поломали, но то, что обломали, гарантирую точно. Печенкой чувствую. Так что давайте, мужики, по одной. За успех!
Сейнер «Славутич», Тихий океан, 14 декабря 1999 г. 10:25
Хотя солнце и заливало океанский простор ослепительным светом, в рубке царил пронизывающий холод. Корабль шел на запад, а потому рубка оставалась в тени, да, вдобавок ко всему, через выбитые стекла гулял ветер, который никак нельзя было назвать ласковым. Бсису Кинг зябко поежился. Под пропахшую рыбой и усеянную пятнами тяжелую ватную куртку, найденную у русских, просачивался холод. Ноги, прикрытые одними джинсами, промерзли насквозь и почти не чувствовались. Вдобавок очень хотелось есть. Несколько найденных на судне банок консервов с непонятными надписями они трогать не рискнули — а ну, там свинина? Чистить и потрошить рыбу никто из братьев не захотел. Давать нож пленному русскому моряку они тоже побоялись. Никаких булочек или хлеба среди припасов не нашлось. Десяток кусочков запеченного в тесте тунца они съели сразу, едва только отчалил бот с остальными моджахедами — и с тех пол сидели не жравши. Холод, голод, океан, качающееся судно, бредущее непонятно куда — вся эта затея нравилась Бсису все меньше и меньше.
Мусульманином он стал в тюрьме. Попал туда почти ни за что. Ну, обшманал пьяного белого, заснувшего в своей «хонде» прямо на улице, ну и что? С алкашами все так поступают. Однако коп привязался именно к нему. И ладно бы белый — а то свой, черный. Судья обрадовался, на пустом месте выписал четыре года. За решеткой его сразу начали бить. И свои, черные, и латиносы, и арабы. Говорили — неверный. Зато, когда Джим принял ислам и новое имя Бсису, отношение сразу изменилось. Он стал своим. Правоверным. Из его жизни исчезли «черные», «желтые», «белые», «краснокожие». Остались только правоверные и язычники. Когда Бсису вышел на свободу и пришел в мечеть — братья по вере помогли с работой, пристроив на автостоянку. Они же посоветовали ему, пока новообращенный молод, и позволяют силы, защитить веру, приняв участие в джихаде, священной войне против неверных. Доказать свою искренность в преданности Аллаху, заслужить уважение, а заодно и денег подзаработать, которые так или иначе попадают в руки каждого воина. Ему показали несколько видеокассет, где воины ислама режут русских пленных и насилуют визжащих женщин, посулили хорошую оплату… И чернокожий мусульманин согласился.
