Александр Коноплин - Млечный путь (сборник)
Тина задумалась. Генерала Лейбница она видела раз, когда его везли на повозке с сеном, прикрытым его собственной шинелью, возможно, уже не живого. Что же касается его заместителя майора Крауха, то она не только виделась с ним, но и разговаривала — майор неплохо говорил по-русски. Происходило это сначала в расположении разведроты, потом в медсанбате — у майора имелось ранение.
— Потом, — сказала Тина, — его увезли в штаб дивизии, и я его больше не видела. Что же касается генерала, то говорили, во время незапланированной стрельбы по выходящим из леса он был убит. До этого я знала, что он был серьезно болен. Инсульт или что-то вроде.
Все, что она рассказала, Утюгов перевел немцам и потом долго с ними разговаривал. Еще во время службы Утюгова в роте она знала от Егора, что его второй номер был родом из Прибалтики и знал немецкий и литовский. И еще, что он проучился три года в Рижском университете на факультете иностранных языков. Но об этом знал только Псалтырин, а от него узнала Тина, друга Утюгов просил о нем не рассказывать. Готовился уйти к немцам или боялся расспросов?
Потом Тину допрашивали еще раз, и опять о Лейбнице и Краухе.
Переведя слова немца, Утюгов сказал:
— У них насчет генерала другие сведения. По словам очевидцев, в самом начале стрельбы его вынули из повозки, на руках унесли в лес и там спрятали. Где именно, они не знают, и это они надеются узнать от тебя. Также им надо знать все о Краухе: куда его увезли, где содержат, сколько там охраны и так далее, так что будь готова.
Когда ее выводили из блиндажа, она услышала звуки боя и спросила:
— Наши сражаются?
— Сражаются, — ответил Утюгов, — только зря все это. Надо сдаваться, с егерями шутки плохи. Вашей роте не выстоять против этого шестого отдельного егерского батальона. Его прислал сам фюрер для спасения корпуса Лейбница, только кто-то их опередил: корпус расстрелян. За это вы все ответите. Ну, топай!
* * *А рота действительно сражалась. В самом начале натиск немцев был так силен, что Ланцеву пришлось отступить и зацепиться за лес в районе деревни Выбрино. Между ротой и немцами теперь были обширное болото и густой лес. Туда же привел остатки своего батальона капитан Хряк. Не поняв опасности, он сунулся вперед и потерял много людей. Замысел внезапной атакой отбросить немцев не прошел — егеря были к этому готовы. Основной огонь минометов они направили на батальон Хряка — разведка пока оставалась в стороне. Ланцев проклинал себя за оплошность: расслабился. Прозевал засаду, потом не понял сразу, кто перед ним. Исчезновение Тины явилось второй бедой — он не заметил, когда Тимоха повел ее на свой бугорок, и теперь терялся в догадках, куда девалась его любимая. Винтовку она взяла с собой, значит, пропала не просто так. Можно спросить у Тимохи, но Безродный первым ввязался в бой, и теперь нельзя было сказать, жив он или убит.
Неожиданно он сам заявил о себе: бродил по лесу, искал своих. Найдя, облегченно выругался, бросил пустой автомат на землю и лег.
— Уморился, братцы, до ус рачки! — полежав с минуту, ожил. — Там у меня для вас подарочек имеется. Карим, давай, веди!
Под елочками, где сидели Ланцев и Хряк, появился немец в сопровождении Мухтара Каримова.
— Это вам, чтобы не сильно переживали. Натуральный немец, то бишь русский во всем немецком. Прихватил на всякий случай, авось, пригодится.
Пленный был невысокого роста, молодой, здоровый, по виду сильный.
Безродный толкнул его в спину:
— Давай трекай, сволочь, выкладывай все, тебе недолго осталось…
Пленный оказался русским парнем из Прибалтики. Первым к нему обратился Ланцев. Оказалось, он своими глазами видел, как четверо немцев захватили русского снайпера. У Прохора потемнело в глазах.
— Они ее убили?
— Нет, — сказал пленный, — они повели ее в блиндаж, наверное, для допроса. Больше я ничего не видел.
У Ланцева немного отлегло от сердца: если сразу не застрелили, значит, есть надежда отбить…
— Тину взяли на точке, — пояснил Безродный, — она сама виновата — убила пулеметчика, а ноги унести не успела…
— Я уже говорил господину офицеру, — пленный показал на Тимоху, — что в егерский батальон я пришел не сам, меня привели. В Риге много молодежи заставили служить вермахту — это я знаю. Сказали, если откажемся служить, нас всех убьют.
— Говорил, говорил, — подтвердил Тимоха, — много чего говорил. Теперь скажи, много ли в вашем батальоне таких гадов, как ты, — изменников Родины?
— В шестом егерском вообще много парней из Прибалтики, — сказал пленный, — немцы почему-то думают, что мы ненавидим советских. Но это не так, мы любим русских, мы не хотим воевать против русских! Пожалуйста, не убивайте меня, не надо!
— Разберемся, — Безродный разыграл роль старшего, — скажи теперь, сколько в батальоне настоящих егерей, какое вооружение, откуда вы взялись?
Пленный, его звали Аксель Вене, изо всех сил старался угодить «господам офицерам», но он знал совсем немного. В шестой отдельный он был взят две недели назад, прошел подготовку — два месяца, затем принял присягу фюреру, а потом его заставили расстреливать пленных русских. Он стрелял вместе с остальными, но старался промахнуться, это заметил фельдфебель и жестоко наказал: заставил стоять по стойке «смирно» три часа, а затем… затем снова выставил перед приговоренными к смерти, и тогда уж ему, Акселю, было не отвертеться. Потом всех прибалтов посадили в поезд и повезли в Россию. Аксель запомнил название некоторых станций… На узловой у Славгорода их высадили из вагонов и погнали пешком в Гомель. Оттуда, уже в составе егерского батальона, вели сюда, к какому-то лесу, где батальон должен был освободить из русского плена целый корпус вместе с очень важным генералом — любимцем фюрера.
— И вот я здесь, — закончил Вене и с тоской взглянул на «господина офицера»: неужели его все-таки расстреляют!
— Ну что, хорош «язык»? — спросил Тимоха, любовно поглядывая на пленного.
— Хорош, да не слишком, — сказал Ланцев: пленный не сказал ничего о том, где теперь его Тина, не знал этого и Безродный.
— Я ведь ее только на место определил — очень удобное местечко для стрельбы. Одного пулеметчика она срезала — сам видел, а вот почему сразу не смоталась оттуда — ума не приложу. Может, хотела еще одного шлепнуть?
Не слушая его, Ланцев мотался, как бешеный бык. Если бы не комбат, может быть, двинулся бы на поиски Тины и наверняка погиб. В противовес ему Хряк и Безродный вели себя спокойно, почему-то оба были уверены, что Тина жива.
По одному, по двое подходили бойцы, радовались, что нашли своих, рассказывали, как им удалось оторваться от немцев, сообщали, кто убит… А командиры думали, по всей видимости, егеря попытаются обойти болото с севера — там суше, но тащат за собой минометы, а с такой техникой по болотам не ходят…
— Если обнаружат нас здесь, начнут обстрел, — сказал Хряк, и все посмотрели в сторону неудачного боя. Удивлял Ланцева капитан Хряк: спокойно и уверенно принимал бойцов, выстраивал для осмотра, следя за тем, как перевязывают раненых. Приказал им отдать всю еду, какая имелась. Он понимал, какая опасность висела над ним сейчас. Если немцы пошлют разведку, она поймет, что болото вполне проходимо и что его можно обойти, даже не намочив ног… Но если сейчас уйти с этого места, то половина бойцов, мечущихся в поисках своих, заблудятся и попадут к егерям. Посоветовавшись с Ланцевым и Тимохой, решили остаться, а бойцы все прибывали. Почти у всех автоматы были с пустыми дисками, но у многих имелись гранаты, примерно по одной на человека.
— Ничего, в бою возьмете, что надо, — сказал беззаботный Тимоха, и все верили, что остатки роты и батальона соберутся в кулак, двинут на немцев и освободят тех, кто, возможно, попал в плен.
* * *В полдень Тине принесли еду. Похоже, постарался Утюгов. Она немного поела, чтобы не ослабеть окончательно. Землянка, где ее содержали, была явно не приспособлена для жилья человека, скорей всего, здесь хранили провиант или оружие те, кто мародерствовал, шастая по лесам в тылу наступающих фронтов. Даже дверь была не настоящая — сколоченная из неошкуренных бревнышек, подпертых сейчас снаружи колом. Через щель Тина видела охранявшего ее часового — пожилого немца, беспрерывно курившего слабый табак и почти не встававшего с поваленного ствола березы. Возможно, у него болели ноги…
Доедая остатки каши, Тина обнаружила на дне клочок бумаги. Еле заметные строчки карандаша сказали ей, что разведрота и часть батальона Хряка отошли в лесной массив, что находится за болотом, что немцы туда пока не сунутся, что они боятся подхода стрелкового корпуса русских или даже всей дивизии. Эти последние строчки ее особенно порадовали. Даже если ее и расстреляют, в роте будут знать, что она не предала, а была захвачена, что немцев интересуют генерал Лейбниц и майор Краух, и что у егерей осталось всего два станковых пулемета и один ручной, и что из трехсот шестидесяти их осталось две трети, остальные полегли в бою.
