Гюнтер Хофе - Заключительный аккорд
— Слушайте меня внимательно: за ваши преступления, которые были доказаны до сегодняшнего дня, вы заслуживаете пожизненного тюремного заключения. Но, как члена подрывной коммунистической группы Эстеркампа, вас следует повесить! Знаете ли вы, как отвратительно выглядит верёвка с петлёй, которую накинут на вашу хорошенькую шейку? — Дернберг тяжело задышал. Его подмывало избить упрямую арестованную, и избить не как-нибудь, а прямо по лицу. Подойдя к обитой железом двери, он дважды стукнул в неё кулаком и крикнул: — Увести арестованную!
Ильзе, шатаясь, направилась к двери.
Дернберг через минуту уже забыл обо всём на свете, кроме своего положения, которое было для него дороже всего.
«Офицеры-танкисты чаще всего выходят на фронте из строя, — думал Дернберг. — В связи с переводом в армию Дитриха мои шансы остаться в живых уменьшились до минимума. Вероятность, что Германии всё же удастся выиграть войну, также мизерно мала. Следовательно, мне следует ориентироваться на другую сторону. Последние годы я все свои старания направлял на то, чтобы как можно больше коммунистов отправить на виселицу. Из этого следует, что у красных мне ни в коем случае не удастся приземлиться. Следовательно, правильное решение будет заключаться в том, чтобы в нужный момент переметнуться на сторону союзников, и не с пустыми руками, а хорошо подготовившись к этому. Аллен Даллес руководит всей шпионской сетью США в Европе, сидит он в своей резиденции в Швейцарии, вот туда-то мне и следует попасть!»
— Что-то стало плохо слышно, но я, кажется, всё понял, Шнейдевинд, — пробормотал генерал Круземарк в трубку. — Известный вам господин сегодня выезжает на фронт. Что вы говорите? Вы спрашиваете, в какую армию?.. Понятно… Во всяком случае огромное вам спасибо за дружескую помощь. Хайль Гитлер! — Генерал радостно потёр руки, понимая, что этим он навсегда разделался с Дернбергом. К тому же очень хорошо, что он попал как раз в Шестую танковую армию, да ещё в такое жаркое время.
Круземарк решил ещё раз просмотреть всю документацию, имеющую отношение к готовящейся наступательной операции. Тринадцатого декабря он вызвал к себе на совещание всех командиров полков и отдельных подразделений и поставил им задачу.
Группа армий «Б» в составе четырёх армий, или тридцати трёх дивизий, из них восемь танковых и две танково-гренадерские, десяти артиллерийских корпусов, восьми бригад осуществляет наступление на участке шириной сто километров. Шестая танковая армия СС под командованием обер-группенфюрера Дитриха и Пятая танковая армия под командованием генерала Мантейфеля первыми осуществляют прорыв.
— Господа, — начал своё выступление генерал Круземарк, копируя манеру фюрера говорить, чтобы придать своим словам большую убедительность, — мы с вами каждую минуту должны быть готовы оправдать высокую честь и доказать на деле, что мы и вверенные нам солдаты способны сражаться против врага с легендарным героизмом. В полосе наступления нашей дивизии действует танковая дивизия СС «Адольф Гитлер» и двенадцатая танковая дивизия «Гитлерюгенд».
«И в одном из полков первого эшелона окажется штурмбанфюрер Дернберг, который там и ляжет костьми», — подумал генерал, но, словно опомнившись, отогнал от себя столь приятные мысли и продолжал доводить до командиров частей приказ командующего группой «Запад»:
— Сведения, которые я сейчас доведу до вас, совершенно секретны, прошу это учесть. Начало наступательной операции назначаю на пять часов тридцать минут шестнадцатого декабря. Все передвижения войск в сторону фронта категорически запрещаются. Части и соединения, участвующие в прорыве, должны быть выделены на исходные позиции лишь в ночь, предшествующую наступлению.
Затем генерал взял в руки какую-то бумагу и очень быстро, словно это не имело особого значения, прочитал:
— «В целях сохранения боеспособности танковых соединений, входящих в состав Шестой танковой армии, боевая танковая группа этой армии силой до танкового корпуса должна быть введена в действие только тогда, когда части третьей воздушно-десантной дивизии прорвут главную линию обороны противника». — Сменив тон, Круземарк добавил: — Следовательно, на нашем левом фланге, господа, будут действовать десантники.
Пока генерал проверял, хорошо ли сидит у него в глазу монокль, командиры частей делали записи в своих блокнотах.
Генерал взял, в руку второй листок и продолжал?
— Поскольку начало операции осуществляется десантниками, то эта частичная операция закодирована под названием «Коршун». Полк подполковника Фридриха Августа Барона с исходных позиций наступает в направлении высоты Венн с последующим захватом перекрёстка дорог севернее Малмеди с целью перерезать коммуникацию противника и одновременно воспрепятствовать подтягиванию его резервов. Затем полк соединяется с головным танковым отрядом Дитриха. Вы удивлены, не так ли?
И только после этого Круземарк, придав лицу загадочное выражение, заговорил о том, какую задачу будет выполнять вверенная ему дивизия в операции «Коршун».
Затем, совсем понизив голос, генерал рассказал о том, что командование создаёт бригаду номер сто пятьдесят специального назначения.
— Это будет группа, обладающая особой огневой мощью, — сказал Круземарк и, понизив голос до шёпота, продолжал: — Все, кто входит в эту бригаду, переодеты в американское обмундирование. Оружие, машины и танки у них тоже американские! Эта группа будет немедленно введена в прорыв с задачей прорваться к реке Маас и захватить все мосты. Можете сколько угодно думать и ломать себе голову, господа, но так и не отгадаете, кто же назначен командиром этой спецгруппы! Ну?.. Освободитель Муссолини, обер-штурмбанфюрер Отто Скорцени! — Монокль выпал из глаза генерала. Круземарк мгновенно приложил палец к губам и тихо произнёс: — Имейте в виду, господаря вам ничего не говорил!
Несколько секунд офицеры сидели словно заворожённые услышанным.
Затем Круземарк внимательно проверил основные документы, подготовленные первым офицером генерального штаба: план выхода на исходные позиции, разграничительные линии между полками, участки батальонов, оптовые позиции артиллерии, план огня, цели, уничтоженные в ходе наступления, схему расположения ОП и НП, схему организации радиосвязи, пути подвоза боеприпасов и продовольствия, порядок смены позиций.
Чем ближе становился день «X», тем чаще Круземарк задумывался над тем, что произойдёт, если вдруг кончится горючее и войска неожиданно остановятся. А пушки и машины? А его штабная машина?..
Стоило генералу подумать об этом, как у него сразу же пропало желание подробнее знакомиться с приказом. Чтобы поскорее закончить совещание, он спросил:
— У кого есть вопросы, господа?
Лица командиров раскраснелись, но вряд ли это было от воодушевления. Правда, несколько деловых вопросов всё же было задано. Большинство же офицеров сидели молча, и вид у них был довольно-таки испуганный.
— Господин генерал, — попросил слова майор Брам, и голос его прозвучал резко. — Мне что-то не нравится эта чрезмерная секретность, которая, как говорится в приказе, поддерживается «в интересах сохранения боевой мощи танковых соединений».
Генералу пришлось не по вкусу, что его подчинённый, хотя он и кавалер Рыцарского креста, высказал критическое замечание по поводу приказа, отданного высшим командованием.
«Значит, — подумал, услышав это, Круземарк, — мои молодцы с гранатами и фаустпатронами в руках и с львиной смелостью в сердцах должны будут прорвать фронт противника, с тем чтобы господа, которые будут сидеть в «тиграх» и командирских бронетранспортёрах, могли преспокойно двигаться вперёд».
— Таков приказ главнокомандующего группой «Запад» начальнику штаба группы армий «Б», мой дорогой Брам! — ответил генерал довольно сдержанно.
Майор на это пожал плечами и сказал:
— Знаете, господин генерал, умнее я от этого не стал. За пять лет войны я всякое повидал и пережил, по в большинстве случаев мне с моим обер-ефрейтором, шофёром, приходилось расхлёбывать самое скверное. Посмотрим, кто на этот раз окажется прав.
Круземарк, слушая майора, думал о том, сколько сил нужно, иметь, чтобы спокойно воспринимать такие вот заявления, не замечать беспокойства своих подчинённых командиров и не пресекать этого на месте. Самое же плохое заключалось в том, что сам генерал тайно разделял мнение своих подчинённых.
— А что будет со строительной ротой, господин генерал? — поинтересовался майор Брам.
— Со строительной ротой?
— Да, с девятьсот девяносто девятой ротой, которая подчинена мне.
— По этому поводу будет особый приказ.
— Для меня было бы лучше, если бы вы сейчас сказали, что мне делать с этим сбродом.
