Дрозды - Владимир Александрович Андриенко
– Не нужен гетману Ростов! У него мир с большевиками.
– Мир! Какой это мир. До первой ссоры!
– Да и не Скоропадского это войско. Это дивизия, что идет на помощь к Корнилову.
– И что же будет?
– Скоро бой будет в городе. Вот что.
– Когда же все это кончиться? Торговли нет никакой. Сколько можно? – сказала какая-то женщина. – Детей кормить нечем.
* * *
Мотоцикл остановился у здания вокзала. Красноармейцы с интересом смотрели на технику и на мотоциклиста в кожанке. Тот спокойно достал из кармана кисет и ловко свернул самокрутку.
К нему подошел один из младших командиров – начальник караула на станции.
– Табачку не отсыпаешь, браток? – спросил он.
– Чего не отсыпать? Угощайся!
– Спасибо! Ты откуда к нам?
– Состою при комиссаре по делам управления, – соврал мотоциклист.
– При товарище Кривошлыкове?
– При нем. А вас когда сменят, браток?
– Не раньше завтра. Поговаривают, что в окрестностях появился отряд гетмана Скоропадского. Не слыхал?
– Говорили, что есть такой, – сказал мотоциклист. – Но вот от Скоропадского ли? Этого никто не знает. Хотя в Ростов они не посмеют сунуться.
– Я не про то. У нас многие смотрят в ту сторону.
– Ты про что, браток?
– Дак мобилизованных в наших частях больше половины. Набрали, что называется, каждой твари по паре. Вот бронепоезд стоит на запасном пути. Видал? Вроде силища. А вчера пятеро из обслуги дезертировали. И с ними машинист.
– Как дезертировали? Сбежали к белым?
– А кто знает, куда они сбежали, браток. Да разве только отсюда бегут? Три дня назад, говорят из запасного полка, больше тридцати ушло. Пробовали организовать погоню. Куда там.
– Ушли?
– Как не бывало. Мне посты менять некем. Люди по пять-шесть часов стоят. И это на охране станции! Смекай, браток!
– А ты сам из каких будешь? – спросил мотоциклист.
– Я? Уже три месяца в роте охраны состою в должности комвзвода. Сам-то я нездешний. Домой пробирался. Да застрял в Ростове.
– А дом где?
– На Волге. Думал уеду сразу. Но такое началось! Пришлось записаться добровольцем в местную армию. Когда все это кончится?
Мотоциклист сослался на занятость и завел свой мотоцикл. Пожал руку начальнику охраны и спокойно уехал.
Расчет Войналовича был верен. На человека в кожаной куртке на мотоцикле внимания никто не обратит. Главное чтобы у него самого нервы не сдали. Но юнкер Прицкер был отчаянно смелым человеком…
Штаб Дроздовского полка.
30 апреля 1918 год.
Вечер.
– Господин полковник! Юнкер Прицкер!
– Так это вы тот самый мотоциклист! Полковник Войналович много говорил о вас. Вы недавно среди нас?
– Две недели, господин полковник.
– Потому я вас и не знаю, юнкер. Что привезли из разведки?
– Я объехал Ростов, господин полковник. Заставы красных миновал спокойно. Они и не подумали меня останавливать. Прокатился по центру города. Был на вокзале.
– Видели бронепоезд?
– Так точно, господин полковник. Бронепоезд с двумя 3-дюймовыми орудиями и 10 пулеметами. Но у них проблемы с персоналом. Дезертирство.
– Расположение штабов? – спросил Дроздовский.
– Штабы красных вокруг вокзала, – юнкер подошел к карте, разложенной на столе. – Вот здесь. Здесь же большинство пулеметных точек. Но охрана несется кое-как. Дисциплины, насколько я заметил, нет никакой.
– А что на заставах?
– Заставы есть на путях к городу. Но это обычные стрелки. Ни орудий, ни пулеметов я не видел. Группы пехотинцев по 15–20 человек. Однако, как я уже докладывал, службу несут плохо.
– Много ли красных в городе по вашей оценке, юнкер?
– Тысяч семь. Но за это не поручусь. У меня было слишком мало времени, господин полковник.
– Спасибо, юнкер. Вы можете идти отдыхать.
– Есть, господин полковник.
Когда юнкер ушел Дроздовский сказал начальнику штаба Войналовичу:
– Все как я и предполагал, Михаил Константинович. Численный перевес не даст красным ничего. Мы возьмем Ростов.
Полковник Михаил Войналович был одним первых и самых верных союзников Дроздовского. Они были весьма похожи два эти человека. Единство взглядов, убеждений, полное самоотречение, храбрость и решимость были свойственны обоим офицерам. А различия в характерах удачно дополняли их. Порывистый и нервный Дроздовский и рядом спокойный и уравновешенный Войналович.
– Однако на численный перевес стоит обратить внимание, Михаил Гордеевич. Я не думаю, что в городе красных семь тысяч, как сказал разведчик. У него не было времени для детального изучения ситуации.
– И я полагаю, что их больше, Михаил Константинович. Но дезертирство делает свое дело. Да, они жестокими мерами, заставили людей повиноваться, Но что будет, когда мы ударим, и власть красных начнет распадаться? Не думаю, что их солдаты станут стоять до смерти за их республику.
– Нужно выработать план атаки.
– Этим мы и займемся. Точки установки наших орудий. Гаубичный взвод вот здесь. А здесь пойдет броневик «Верный». Он проложит путь для 1-го пехотного офицерского полка.
– Первым в город стоит бросить конный дивизион[2], Михаил Гордеевич. Кавалерия, под прикрытием огня наших пушек, легко просочится вот здесь и здесь. Мы выйдем к вокзалу и лишим штабы красных эффективного руководства.
– Кто поведет дивизион? Кому дать командование?
– Я попросил бы вас, доверить это мне.
– Вам, Михаил Константинович? Это удачный выбор. Я могу полностью вам довериться. Но, вы начальник штаба.
– В наступлении я буду гораздо нужнее во главе кавалерии, чем за столом.
Ростов
Тюрьма.
2 мая 1918 год.
Корнет Петр Лабунский и еще два десятка офицеров были приговорены к расстрелу по ускоренной процедуре, ввиду подхода к городу вражеских войск.
В камеру вошел молодой чекист и зачитал приговор:
– Именем Донской Советской Республики. За контрреволюционную деятельность, направленную на свержение народной власти, особая комиссия приговаривает бывших офицеров Лабунского, Штерна, Петрова, Романова, Моисеева, Иванова, Рогова, Шлезинга, Владимирова, Козинцова… к расстрелу. Приговор окончательный и не подлежит обжалованию. Приговор будет приведен в исполнение 4 мая 1918 года. Подписано председателем трибунала комиссаром по борьбе с контрреволюцией Шамовым, особым уполномоченным ЧК Сизовым и особым уполномоченным ЧК Губельман.
Чекист свернул бумагу и вышел из камеры. Щёлкнул замок.
– Ну, вот и все, господа, – сказал полковник Петров. – Наша судьба определилась.
– Этого и стоило ожидать, – спокойно произнес поручик Штерн. – Расстрелы у большевиков дело обычное.
– С чего это они так заторопились, господа? – спросил ротмистр Козинцев. – Ведь дали время подумать. Вдруг кто и поступит к ним на службу.
– У города части белых, господа, – сказал Лабунский. – Возможно, будет штурм. Потому и торопятся.
– А что за части, корнет? – спросил кто-то.
